— Потому вас и пригласили, Ицхак, — повернулся к нему учёный. — Ваши люди должны находиться в полной боевой готовности, я не знаю, что может случиться. А вы, Саша, не возмущайтесь. Вы ещё слишком молоды и мало видели. Возможно, став постарше, вы узнаете и поймёте много такого, что сейчас кажется диким и невозможным. Но вы сможете это понять и принять только тогда, когда будете к этому готовы.
— Но…
— Не стоит, Саша. Пока рано говорить с вами об этом. Ведь вы не допустили бы зелёного курсанта к управлению «Тёмным Даром»? Нет. А в наших делах вы — тот самый зелёный курсант. И не надо обижаться на правду! Ваше время ещё придёт. Пока наш разговор закончен, после завершения эксперимента поговорим ещё, в зависимости, правда, от того, как всё пройдёт. Мне пора готовится к запуску тарх-ускорителей. Вам — подавать энергию и следить за состоянием корабля. Прошу приказать всем, не задействованным непосредственно в эксперименте, занять противоперегрузочные ложементы.
— Может быть ускорение? — удивился капитан. — Но откуда?
— Я всего лишь пытаюсь перестраховаться, — тяжело вздохнул старик. — Насколько это вообще возможно. Я не знаю, что будет, у меня есть несколько гипотез, но ни одна из них не проверялась экспериментально. А вы, Ицхак, идёмте со мной.
Он встал, попрощался с капитаном и вышел. Израильтянин последовал за ним. Наконец-то хоть что-то стало ясно, майор очень не любил блуждать в потёмках. К пренебрежению окружающих Ицхак, как и каждый агрес, давно привык. Не смирился, нет, но привык. Никто не видел этого, но его ранило отношение обычных людей, и ранило сильно. Да, такие, как он, не утратили агрессивности, но ведь никто из них не преступник, каждый готов отдать жизнь, если понадобится, отдать ради Земли, ради тех самых людей, которые презирали их. Если бы не подчёркнуто доброе отношение Совета Безопасности Сообщества… Впрочем, знание, что происходит на самом деле, тоже помогало держать себя в рамках. Хотя израильтянин стал посвящённым только перед самым отлётом, и до сих пор пребывал в некотором обалдении от открывшихся истин. Да, всё случилось несколько неожиданно…
Ицхак происходил из глубоко религиозной семьи известного иерусалимского раввина. Семья была неприятно удивлена, когда выяснилось, что один из одиннадцати детей рава Шапиро — агрес. Отец даже попытался скрыть результаты проверки, считая, что мирские дела и мнение власть имущих не имеют для ортодоксального еврея никакого значения. Но однажды Ицхак после какой-то ссоры до полусмерти избил одного из своих одноклассников в йешиве. Он не помнил себя, ничего не видел, совершенно не контролируя своего гнева. Позже мальчик узнал, что агресы — это те, кого в древние времена назвали бы берсерками. Что только в неспособных сдерживать ярость без специального обучения сохранилась атавистическая агрессивность. После случившегося скрывать принадлежность Ицхака к агресам стало невозможно, и вскоре в дом рава Шапиро прибыли военные из марсианской школы космодесанта, чтобы забрать мальчика. Однако родители воспротивились, и руководству школы пришлось долго доказывать им, что если ребёнка не обучить контролю, то когда-нибудь он обязательно кого-то убьёт, и виноваты будут именно родители. Господин раввин долго думал, советовался с известными авторитетами Торы, и всё-таки согласился, благословив сына в дорогу и наказав не забывать, что он еврей и принадлежит к избранному Богом народу.
Ох, и тяжело же пришлось мальчишке в стае обозлённых отлучением от дома зверёнышей… И он дрался, дрался так, что вскоре от него отступились и зауважали. Это потом, значительно позже, все они стали братьями и сёстрами, и не было ближе людей. Умные и жестокие воспитатели специально не вмешивались в детские разборки, чтобы однозначно выявить потенциальных лидеров. И маленького еврея отнесли именно к таковым, обучая по специализированному офицерскому курсу. Вспоминать кошмар первых лет в школе не хотелось. Но он справился, хотя не раз ночью молил Творца, чтобы тот смилостивился и позволил ему стать обычным человеком. Не стал.
Учили будущих космодесантников жёстко, и это, как ни странно, помогало справляться с истериками и нервными срывами у несчастных ребятишек. Их научили держать себя всегда и везде в жёсткой узде; научили думать самостоятельно и никогда не полагаться на инструкции полностью; научили не признавать никаких авторитетов, если те не доказали своего права на уважение; научили драться без оружия и всем тем смертоносным множеством оружия, какое сумела создать извращённая человеческая фантазия. В их телах нанороботы были специализированы для войны и куда более живучи, чем у обычных людей. В мозг курсантам вживили мощные биокомпы, имеющие в своей основной базе данных почти все интеллектуальные достижения человечества.
К восемнадцати годам каждый будущий космодесантник стал вещью в себе, идеально подготовленным мастером жизни и смерти. Но одновременно их сумели воспитать в уверенности, что именно они являются гарантом безопасности Земли и её союзников. Их научили не обращать внимания на пренебрежение обычных людей, не воспринимать его всерьёз. Но всё равно это пренебрежение оказывалось шоком для любого молодого агреса, покинувшего стены школы. Ицхак до смерти не забудет опасливые и брезгливые взгляды братьев и сестёр, когда он всё-таки решился проведать семью. На него смотрели не как на родного брата, а как на опасное животное, вырвавшееся из клетки.
Больше молодому офицеру посещать дом родителей не хотелось, да и смысла не имело. После обучения в школе космодесанта ему казалось глупым и бессмысленным проводить всё время в молитвах и разборе трактатов устаревшего тысячи лет назад Талмуда. Поэтому Ицхак с радостью принял назначение командиром гарнизона плутонианской исследовательской станции. Именно туда и прилетел адмирал Донован, командующий обороной Земли, чтобы поговорить с ним. Майор поёжился от воспоминаний — разговорчик был ещё тот. Он узнал столько нового о родном мире, и такого, что пребывал в прострации довольно долго. Вся история последних столетий оказалась фальшивой, всё, что он знал и во что верил. Кривая ухмылка скользнула по губам десантника, и попавшийся навстречу техник шарахнулся от этой ухмылки в сторону, что-то испуганно бормоча себе под нос.
— Садитесь, друг мой, — услышал он слова Горберга и понял, что они находятся в командном пункте энергетической лаборатории.
Никого не было, кроме двух биороботов, возящихся с какой-то сложной установкой. Ицхак молча сел. Учёный остался стоять у огромного экрана, на котором виднелась далёкая спираль родной галактики.
