— Боянушка, любый мой, потом, все потом. Сама тебе вожжи принесу и спину под наказание подставлю, только сейчас погоди ругаться, — прижимая к себе младенца, скороговоркой проговорила молодая мать.
— Что стряслось? — Заместитель воеводы и гневаться позабыл, потому как вид жены его встревожил не на шутку.
— Захворал Ратиборушка. Сказывают у вас тут бабка кудесница проживает, что и с того света возвращает.
— Ты чем думала, — это уж вспылил вышедший на крыльцо Градимир, любил он дочку крепко, да только глупости потакать последнее дело, — его лечить нужно, а не в карете раскатывать.
— Отступились лекари! — Уже навзрыд закричала Смеяна и где тот вечно улыбчивый и жизнерадостный лик. Слезы растеклись по красивому, но осунувшемуся лицу.
Вожжи там или строгий выговор, все потом. Кудесница бабка Любава или нет, то уж без разницы, не полкового же коновала призывать. Отправлять за бабкой, потом пока она поглядит мальца, пока сходит за тем что потребно, а тут может счет на минуты. Градимир вообще редко когда терялся, вот и сейчас долго раздумывать не стал. Кто сказал, что родители больше него испугались, чай внук.
— Живо в карету.
Оно и не далеко, но все одно быстрее чем пешком. Боян хоть и в тревоге, а на подворье занимаемое разведчиками ступил не скрывая своего неудовольствия. Будь его воля, то такую горячку пороть нипочем не стал бы. Но кто его станет слушать, уж не тесть это точно.
— Чего стряслось, воевода? — Удивленно встретила их лекарка, которая возилась у большого чана установленного над костром и исходящего паром и далеко не благовониями.
— Внук приболел и тяжко.
— Несите за мной.
Сказав это, старуха указала молодому калеке на котел, приглядывай мол, и довольно легко для своего древнего вида зашагала к дому. На крыльце появился Добролюб, а и то, чего это приключилось, эвон целая делегация да еще и бабенка какая. Бабенка? СМЕЯНА? Да что тут происходит-то? Как же стали ему объяснять, только и успел, что посторониться. При входе прихожка из той два хода, влево это в помещения занимаемые десятком, вправо к бабушке, у нее только одна комната, но она самая большая, хозяйство у нее немалое.
Кто бы сомневался. Пропустив мать с дитем, бабушка захлопнула дверь перед самым носом Градимира, это он гарнизону голова во всем, а ей не указ. Виктор только и успел услышать старческое и категоричное 'неча'. Ага, бабушка в своем репертуаре, коли при деле, так и Великого князя не постесняется оставить за дверью. Спрашивать Волков ни о чем не стал, незачем и без того понятно, что беда с дитем. Хм. Выходит Смеяна уж родила. Забудь, ты всегда знал, что она не для тебя.
Виктор отошел к Тихоне, который колдовал над взваром готовившимся по особому рецепту лекарки. Вообще-то будь бабушка иного нрава, то приготовила бы такой отвар, что упокоил бы всех гульдов со стопроцентной гарантией. Самая знаменитая отравительница Мария Медичи и ее помощник алхимик в сравнении с ней просто дети шкодливые, в этом он ничуть не сомневался. Вот только на смертоубийство она нипочем не пошла бы, характер у нее был стальной.
Эх, жаль не подумал сразу. Готовился к войне, готовился серьезно и вдумчиво, множество мудреных придумак воплотил в жизнь. Если их сейчас ввести в бой, то вполне возможно, что удастся разбить армию гульдов, правда только в одном сражении, не так чтобы и много всего успели изготовить. А тут всего-то потравить колодцы и приходи кума любоваться, пейте люди добрые. Ну да, все мы крепки задним умом.
А это еще что? Нет мужиков-то понятно, а мамку-то почто выдворила на улицу? Видать та оказалась больно сердобольной, а это только в помеху, вот и разошлась лекарка. Смеяна с плачем припала к груди Бояна, все так же стоящего на крыльце, а тот ее нежно обнял и по стану поглаживает. От вида этой картины у Виктора аж дыхание сперло. Что это? Ревность? Э-э-э парень, так нельзя. А ну-ка пошел со двора, не то и до беды недалеко. Так сам себя понукая, он вышел за калитку и направился к воротам, от греха подальше, мало ли. После того, что с ним случилось за последнее время, он очень сильно сомневался, что его не переклинит самым непредсказуемым образом.
Крепость сейчас походит на растревоженный улей. Народу видимо-невидимо, мало дополнительный полк стрельцов и весь посад за стенами, так еще и почитай со всех окрестных деревень собрались. Весть о том, что Великий князь бит на границе и отошел к Кукше уже всем ведома, как и то, что два полка гульдов движутся к Обережной. Сам Виктор о тех полках и поведал, вернувшись из разведки, потому и парни сейчас отсыпались, почитай двое суток в седле.
Вообще сейчас и Кукшинский и Звонградский уезды стояли на ушах, те кто поосмотрительнее, бросали дома, собирали скарб, живность и уходили целыми селениями в леса, проклиная на все лады и Карлу и его племя, и по князюшке не забывая пройтись, а то как же, не оборонил. Оставаться дома, когда такое творится никому не хотелось. Оно и свои славени, коли налетят, то разор учинят и надругаются не стесняясь, чего уж говорить о гульдах, эти вообще жалости не ведали.
На этот раз на постоялом дворе принадлежащем Виктору, дело было поставлено куда как лучше. Все имущество вывезено, станки разобраны и так же надежно упрятаны, обильно смазанные салом, чтобы никакая ржа не добралась. Богдану особо развернуться не получилось, на инструменте удалось заработать только три тысячи. Нет, по местным меркам это огого какие огромные деньги, если лошаденку крестьянскую можно и за пять рублей сторговать, просто можно было получить и куда больше. С другой стороны даже с учетом больших расходов на подготовку к встрече с врагом, в кубышке у Виктора имелось пять тысяч рублей.
Он был просто таки богатеем и вполне имел возможность развернуть мануфактуру по производству инструмента по нарезке резьбы. Здесь, обычные в мире Волкова, лерки и мечики способны были произвести революцию, а используемым станкам, изготовленным по разработке Виктора, вообще аналогов не было. Вот только закралось к нему сомнение, что ему позволят так запросто владеть столь прибыльным производством. Шутка ли, если развернуть только те станки, что у него были он мог получать прибыль минимум в две тысячи в месяц, а то и больше. А там где замешаны деньги… Местный полковой воевода Смолин благоволил Добролюбу, но кто знает, как далеко его благодетельство простирается.
Лиса Отряхина, звонградского купца, через которого шла реализация готовой продукции, мастера чуть не за грудки тягали, требуя продать чудо какой инструмент, но тому предложить пока было нечего. Он только и мог, что разводить руками, ссылаясь на неспокойные времена и на то, что изготовитель отчего-то перестал торговать с ним. Всем было и невдомек, что производят тот товар на территории Брячиславии.
