— Это, как я понимаю, короткий путь? — осведомился я.
— Кратчайший, — последовал ответ.
Мы вступили в долгую ночь. В какой-то момент показалось, будто наша дорога пролегает под толщей вод: вокруг сияющие твари морские, парящие и мечущиеся, вблизи и на расстоянии. Но черный путь, сухой и несминаемый, хранил нас.
— Это столь же великий разрыв, как смерть Оберона, — высказался Грилл. — Его следствия струятся по всему Царству Теней.
— Но смерть Оберона совпала с воссозданием Образа, — сказал я. — Дело скорее в этом, чем в смерти властителя одного из пределов.
— Верно, — ответил Грилл, — но сейчас равновесие сил нарушено. Это умножит воздействия, и будет еще тяжелей.
Мы погрузились в просвет в толщах темного камня. Позади беспорядочно мелькали полоски света. Позже — не знаю, вскоре ли — нас вознесло в багряное небо, причем, насколько я могу судить, не поднимая с темного дна морского. Далеко-далеко мерцала единственная звезда. Мы неслись по направлению к ней.
— Почему? — спросил я.
— Потому что Образ становится сильнее Логруса, — сказал Грилл.
— Как же это произошло?
— Принц Корвин начертал второй Образ во время раздоров между Владениями и Амбером.
— Да, он рассказывал. Я даже сам видел этот Образ. Отец боялся, что Оберон не сумеет восстановить исходный узор.
— Но он сделал это, и, таким образом, их теперь два.
— И что?
— Образ твоего отца — также порождение порядка. Вековечный баланс сил склонен в сторону Амбера.
— Как же ты оказался осведомлен в этом, когда никто там, в Амбере, ничего, похоже, не знает или не считает возможным рассказать мне?
— Твой брат, принц Мандор, и принцесса Фиона подозревали это и искали доказательства. Свои выводы они представили твоему дяде, лорду Сухаю. Тот совершил несколько странствий в Тень и убедился, что дело обстоит именно так. Он обобщил свои выводы, дабы представить их королю, когда Свайвилл уже пребывал на пороге смерти. Мне известно все это, ибо именно Сухай послал меня за тобой и возложил на меня обязанность рассказать тебе обо всем.
— А я был почти уверен, что тебя послала моя мать.
— Сухай не сомневался, что она так и сделает, именно поэтому он захотел перехватить тебя раньше. Все, что я поведал касаемо Образа твоего отца, пока еще не общеизвестно.
— И что же я должен делать?
— Лорд Сухай не обременил меня такой информацией.
Звезда разгоралась. Небеса наполнились оранжевыми и розовыми сполохами. Вскоре линии зеленого света соединили их, и вокруг нас закружил сияющий водоворот.
Мы все мчались, и эти блики постепенно заполониливсе небо, будто над нами раскрылся некий медленно вращающийся психоделический зонтик. Окружающее пространство сливалось в одно сплошное пятно. Я чувствовал себя так, будто заснул какой-то частью разума, хотя уверен, что сознания не терял. Время, похоже, играло нешуточные игры с моим обменом веществ. Невероятный голод овладел мною, глаза болели.
Звезда становилась все ярче. Крылья Грилла радужно мерцали. Казалось, мы движемся гигантскими шагами. Наша путеводная нить выгибалась, края постепенно поднимались. Все выше и выше, наконец стало казаться, будто мы скользим в желобе.
А потом края сомкнулись над нами — мы мчались по пушечному стволу, нацеленному в голубовато-белую звезду.
— Есть ли еще что-то, что ты должен поведать мне?
— Нет, насколько мне известно.
Я потер свое левое запястье, чувствуя, что чему-то там надлежит пульсировать. Ах да, Фракир!.. Кстати, где Фракир? Я вспомнил, что оставил ее в апартаментах Бранда. Зачем я сделал это? Я… Сознание мое туманилось, воспоминания походили на сон.
Впервые с того происшествия я напряг свою память. Сделай я это раньше, скорей бы узнал, что это значит. То было призрачное влияние чар. Под действием заклинания я вернулся в покои Бранда. У меня не было возможности узнать, заготовлено ли заклинание специально для меня или я ткнулся туда случайно. Я понимал, что это могло оказаться чем-то более общим, возможно, даже неожиданным побочным эффектом каких-то растревоженных процессов. Однако в последнем я сомневался.
Собственно говоря, в этом деле я сомневался во всем. Слишком уж все было правильно для безадресной ловушки, подстроенной Брандом. Ловушка, расставленная на опытного чародея, то есть на меня. Пожалуй, только нынешняя удаленность от того места, где все это случилось, помогла освежить мою память. Как только я осознал свои поступки с момента начала действия ловушки, я наконец увидел, что продвигаюсь с тех пор словно в каком-то тумане. И чем глубже я погружался в себя, тем яснее ощущал, что заклятие было скроено, дабы окутать именно меня. Не поняв его сути, я не вправе считать себя свободным, даже зная о его существовании.
Чем бы оно ни было, оно заставило меня отказаться от Фракир. Отказаться походя, без раздумий; а еще оно заставляло чувствовать себя… ну… странно. Я не мог точно сказать, как способна воздействовать эта ловушка, постоянно ли она влияет на мои мысли и чувства, — обычный удел попавшего под заклятие. И я не понимал, неужели покойный Бранд мог учесть такую непредсказуемую случайность: что мои комнаты окажутся рядом с его покоями — годы спустя после его смерти! А потом еще меня подтолкнут войти туда в обстановке невероятного противостояния между Логрусом и Образом в верхнем зале Дворца Амбера!..
Нет, похоже, за этим должен стоять кто-то еще. Юрт? Джулия? Кажется слишком вероятным, чтобы они могли скрытно действовать в самом сердце Амбера. Кто еще? И могло это как-то воздействовать на происшествие в Коридоре Зеркал?
Я терпел неудачу за неудачей. Вернись я сейчас туда, то смог бы воспользоваться собственными чарами и отыскать виновника. Но я не там, и с любым расследованием на том краю существования придется подождать.
Теперь свет впереди сиял еще ярче, переливаясь от небесно-голубого к зловеще-багровому.
— Грилл, — окликнул я своего спутника, — тебе видны чары, которын довлеют надо мной?
— Истинно, мой повелитель.
— Почему же ты никак не упомянул о них?
— Я полагал, что они из числа твоих собственных… для защиты, к примеру.
— Способен ли ты снять эти чары? Здесь, внутри, я в невыгодном положении.
— Слишком уж они переплетены с твоей личностью. Не представляю, с чего начать.
— Можешь поведать мне что-нибудь о них?
— Только то, что они есть, мой повелитель. Пожалуй, кажутся несколько плотнее вокруг головы.
— Способны они окрасить определенным образом мои мысли?
— О да, бледно-голубым.
— Я имел в виду не твою манеру восприятия, а всего лишь способность этих сил воздействовать на мое мышление.
