– Они прислали вот это? – изумилась обладательница белокурых кудряшек, позолоченных рожек и жгуче-черных глаз, присаживаясь перед камерой на корточки.– А где боевая латная рукавица?
– Чем богаты,– доложил я.
– У кого накладная?
Третий, потупившись, предъявил бумажный комок, в который превратился бланк заказа.
– Это что? – Выщипанные в ниточку брови красавицы-чертовки грозно сошлись на переносице.– Начинка для плевательной трубки чернокожего воина? Неприкосновенный запас прессованной туалетной бумаги? Почему так помято?!
– Не горячись,– прервал я ее.– Можем специально для тебя прогладить, но это ничего не даст. Увы. В расправленном виде документ тоже бесполезен из-за художественно разбросанных по строчкам пищевых пятен. Максимум, что удается прочитать: «бое рука Аль». Аллес.
– Охо-хо-хо,– пригорюнилась Вторая, грустно рассматривая посылку.– С первого взгляда ясно: новодел, причем бракованный. И кому теперь прикажете втюхивать эту дрянь?
– Может, найдется коллекционер-оригинал? – с робкой надеждой в голосе пискнул Третий.
– Сделка, совершенная с умственно отсталым лицом, по закону считается недействительной,– сурово отчеканила Вторая.– Разве что ты сам купишь. А что! – Тут она оживилась.– По-моему, прекрасная идея! Купи перчатку, Третий, а? Смотри, какая интересная вещица! Мягкая, серенькая, вся в иголках! Мы тебе как своему даже скидочку сделаем. Процента полтора-два. Согласен?
Изящная ручка с кроваво-красным маникюром как бы между прочим опустилась на широкую грудь толстяка и принялась ласково отряхивать крошки, которые обильно покрывали комбинезон Третьего. Когда мой осоловелый напарник окончательно размяк и был готов согласиться на что угодно, я не выдержал и вступился за друга:
– Эй! Детка, детка! Полегче на поворотах! Своих не нажуливать! Прокол так прокол. Что-нибудь придумаем.
– Охо-хо-хо,– окончательно скисла Вторая, убирая руку с груди Третьего и брезгливо вытирая ладонь о спинку моего кресла.– И от зарплаты, как назло, почти ничего не осталось… Я так рассчитывала, что все получится. Уже и туфельки присмотрела…
Тут мы с Третьим синхронно вздрогнули. «Туфельки присмотрела» – это серьезно. Лишить нашу красавицу очередной покупки любимой обуви все равно что вырвать кусок мяса изо рта у голодного тигра. За пару странных лаптей на шпильке напарница легко может убить, имеется у нее такая маленькая слабость.
И ведь что обидно – нашей вины в случившемся нет. Точнее, почти нет. Ну испортил Третий накладную, претензии поставщикам теперь не предъявишь. Но мы и так их вряд ли предъявили бы. Ведь совершенный нами вчера поступок балансирует на тонкой грани между природной импульсивностью и злонамеренным нарушением Кодекса.
Для непосвященных поясню.
Лирическое отступление.
Людская страсть к коллекционированию сродни одержимости дьяволом. С той разницей, что полный курс из тринадцати черных месс с жертвоприношением кур, ароматизированными кровью свечами и групповым впадением в транс обходится гораздо дешевле, чем покупка иного потертого до неприглядности холста. Да что живопись! Собирают спичечные коробки, этикетки от рома, фарфоровых собак, пустые зажигала, старые деньги, пробки.
Дать колеблющемуся грешнику то, о чем он втайне мечтает, перетянуть этим на свою сторону, а заодно и запустить цепочку будущих грехов – обычная практика носителей Отрицательной сущности, или, в просторечии, чертей. Ни один полевой работник не затруднится с выбором предмета подкупа коллекционера, надо лишь узнать, что он собирает.
Никаких нарушений Кодекса! Речь ни в коем случае не идет об обмене на душу, это просто подарок. Человек во время типовой жизни средней продолжительности самостоятельно успевает натворить столько, что и без подписанного кровью договора ему прямая дорога в ад. Наши писари работают в четыре смены и все равно стирают руки до крови, внося в личные дела дополнительные строчки.
К сведению тех смертных, кто наивно считает, что каждый его шаг фиксируется подробно: мы уже давно перешли на сокращенное изложение фактов. Прелюбодействовал – и точка. С кем, как именно, что было надето на ней, что на нем, что на остальных (и такое бывает, хотя и не часто), какие моменты наиболее запомнились и кто подслушивал под дверью– это уже детали, неинтересные никому, кроме непосредственных участников.
Теперь о сегодняшнем задании; открываю разнарядку. Смена: вторая, моя любимая. Клиент: глава конной сотни, видный военный чин, собирает боевые артефакты с волшебным прошлым. Предполагаемый предмет подкупа: естественно, что-то из древнего обмундирования.
Изучив материал три дня назад, отдел прогнозов пораскинул электронными мозгами и выдал однозначное: боевая латная рукавица бывшего предводителя халлов Альфреда Могучего. Именно с нее начнется цепь гарантированных случайностей, в конце которой солидная часть конной сотни отправится к нам прямо в седлах и не снимая шпор. Клиент был спешно подготовлен слухами (прекрасная работа Третьего до мозолей на языке) и поверил в то, что владелец сей ценности кроме дохлых блох заполучает непобедимость и силу рукопожатия, которой был столь славен ныне покойный Альфред.
Естественно, пан военачальник загорелся – кому же не хочется стать непобедимым, причем таким легким способом! Да и мечты о том, как он играючи расплющит руки нескольким близким друзьям, тоже грели душу.
Вчера в мою комнату притащили казенную камеру для поатомной транспортировки неодушевленных объектов. Куратор сделал заказ. Фирма «Прометей», базирующаяся невесть в какой глуши и занимающаяся поставкой исторических артефактов, его приняла. И тут Вторая нарушила гладкий ход событий, поддавшись соблазну.
На самом деле нашу красавицу трудно винить. Во-первых, природная склонность к авантюризму – как говорится, какие гены достались, с теми и живи. Во-вторых, бланк заказа – словно нарочно простенький, так и просится подделать. А в каталоге «Прометея» столько заманчивых вещиц, без которых почти невозможно прожить. Например, вечно новая беспроигрышная колода игральных карт на шелковой основе и в шелковом же футляре самого известного шулера Соединенного королевства, имеющего шесть пальцев на левой руке и кличку Лысый Кон,– лично меня этот лот заинтересовал. В основном из-за шелка, картами я не слишком увлекаюсь.
Или омолаживающее зеркальце, глядение в которое вычитается из прожитых лет. Его вписала Вторая.
Я уже не говорю о нитках скатерти-самобранки, усыпанных вечными крошками. Его добавил Третий. С явной надеждой спрясть обрывки воедино и превратить процесс поглощения пищи в постоянный.
