Они рассмеялись.
— Чтобы напасть, они должны нас остановить, а это им вряд ли удастся, — объяснил Карон. — А на бегу много не навоюешь.
Далмира кивнула. Да, он прав. Чтобы взять эмонгир штурмом, надо его остановить. Но даже река не может остановить ристов.
— А зачем грузили камни? — спросила она.
— С камнями эмонгир устойчивей, течение не может сдвинуть его. Правда, ристы сильно устают после переправы, и им дают отдохнуть.
— А они когда–нибудь спят? — спросила Далмира.
— Да, только днем. Так их приучили. И в определенных местах. Ночью в Кхиноре стоять опасно.
Девушка кивнула.
— Позволь спросить, — в голосе Карона звучал неподдельный интерес. — Как ты стала воином?
— Это долгая история. Долгая и не слишком приятная… для меня.
— Хорошо, я не буду об этом спрашивать, — произнес Карон, и Далмира улыбнулась: простоватый и открытый парень все больше нравился ей. Он напомнил девушке Немого — хартога, с которым она билась бок–о–бок в Круге, и который умер, помогая ей бежать. Пожалуй, Карона не стоит опасаться.
Город остановился. Далмира глянула в окно: они остановились на песчаной косе. Снизу доносились крики и топот бегущих ног.
— Что–то случилось? — обеспокоенно спросила девушка. Карон качнул головой:
— Сейчас начнут выбрасывать камни.
Двери распахнулись, возникший на пороге наемник бросил на Далмиру любопытствующий взгляд и проронил:
— Джалмерн велит всем выйти. Поторапливайтесь.
— Захвати оружие! — предупредил Далмиру Карон. — Здесь уже не Арнир…
Наемники цепью окружили эмонгир, пока ортаны выбрасывали из крепости ненужный балласт.
Далмира стояла в оцеплении, не понимая, зачем столько охраны, ведь с крыши эмонгира видно очень далеко, любой отряд морронов будет замечен, прежде чем сумеет напасть. Но — приказ есть приказ, и девушка выполняла его, всматриваясь в каждый куст и пригорок.
Кхинор! Страшное место, но когда–то с варваром по имени Шенн она пересекла эту великую равнину, и только теперь понимала, насколько безумен был их поступок, и насколько им повезло! Особенно Шенну, ведь ее взяли в плен ортаны и тогда, как теперь, она оказалась под защитой крепости, а он… Как только он выжил? Воспоминания едва не отвлекли от дела. Далмира встрепенулась, когда кусты неподалеку шевельнулись, но оттуда выскочил мелкий голошкурый зверек.
— Возвращаемся! — передали по цепи. Воины отступили к крепости и, один за другим скрылись во чреве двигающегося монстра.
Земля вздрогнула, когда тяжелые колеса завращались, и крепость пришла в движение. Стоя на задних лапках, любопытный зверек наблюдал за катящимся прочь чудовищем, не почуяв, как сверху спикировала хищная тень. Острый клюв раздробил кости, и когти сжали мертвое тельце, унося в небеса.
Кхинор не знал жалости.
Небольшой рыбацкий поселок бурлил. Не каждый день к потрепанной пристани пристает такой корабль! Не каждый день у жителей скупают корзинами вяленую рыбу, мясо и овощи, щедро расплачиваясь асирами. Нечасто в далекое приграничное селенье приходит столько воинов.
— Никак морроны зашевелились, — тревожно шептались селяне. — Неспроста это!
Хотя каждый мальчишка знал: здесь Кхин так широк и полноводен, что чернолицым никогда не перебраться на этот берег. Разве в верховьях и жарким летом, когда пересыхают притоки, и великая река мелеет, местами превращаясь в неглубокий ручей…
На расспросы никто из прибывших не отвечал, и тревога хешимов усиливалась.
— Быть войне! — сказал усатый староста окружившим его селянам, и самые осторожные принялись собирать пожитки.
С удивлением обнаружив среди воинов фагира, рыбаки бросились к нему:
— Да благословит тебя владыка вод Эльмер! Скажи нам, будет ли война? Нам надо знать, чтобы спасти наших детей!
— Успокойтесь и идите по домам, — несмотря на молодость, фагир обладал даром убеждения. Да и как не верить служителю Сущих! — Вам ничего не угрожает. Мы приплыли, чтобы пополнить запасы, и скоро вас покинем. Опасности нет.
— Куда же вы направляетесь? — спросил кто–то. Фагир улыбнулся:
— Никуда. Просто проверяем границы.
За его спиной под присмотром грузного широкоплечего воина моряки грузили на борт мешки и корзины с припасами. Воины в погрузке не участвовали. Одни отдыхали на корабле, развлекаясь игрой в кости, другие шатались по деревне, заигрывая с местными девушками, кто–то просто спал. И ни один, как не расспрашивали селяне, не проронил ни слова о том, куда плывет корабль.
Закончив с погрузкой, помощник фагира подошел к сидящему на нагретой солнцем палубе невысокому воину и хлопнул его по плечу:
— Скучаешь, Улнар? Скоро отправимся!
Тот поднял глаза:
— Нет, Хаггар. Я не тороплюсь, — голос воина звучал размеренно, но в темных глазах билась беспокойная мысль.
— Зато он, — Хаггар кивнул в сторону фагира, — торопится. Не к добру эта спешка, как думаешь, Улнар?
— Все в воле Сущих, — притронулся к красной головной повязке — тофу — воин.
— Я давно хотел спросить: почему ты не стал фагиром? — рассмеялся Хаггар. Он отцепил от пояса флягу размером с полведра и сделал залихватский глоток. — Жара!
— Это не мой путь, — проронил Улнар.
— Знать бы, где наш путь, — утирая пепельно–рыжие усы, буркнул Хаггар. — Я никогда не понимал: если все предопределено богами, почему они не скажут людям об их судьбе? Если б я знал, что не стоит играть в кости с тем ушлым гурданцем, то мои асиры остались бы при мне, и я бы не стоял здесь, а пил холодное пиво в Ринерессе…
Улнар лишь усмехнулся в ответ. Как знать. Не встреть он Хаггара в Ринерессе, и не требуйся тому воины, что бы он делал тогда? Но Великий Игнир хранит его — и вот он на пути в Кхинор, и цель — далекий Гунорбохор — стала чуть ближе. Отряд Хаггара пойдет на запад, какое–то время он будет с ними. Потом их пути разойдутся. Зелье морронов заканчивается, и он должен добраться до Гунорбохора прежде, чем иссякнет последняя пылинка черной пыльцы. Иначе — смерть.
Со дня вербовки и во время пути до корабля Улнар сидел в одиночестве, не торопясь заводить знакомых, не говоря уже о друзьях. Впереди нелегкий поход, стычки и битвы. Он увидит, кто чего стоит. В Братстве вольных воинов Улнара называли Честным, а кто–то звал Угрюмым. Его уважали, но немногие могли назваться его товарищами. Улнар знал это и был доволен тем, что есть. Теряя друзей в походах, заковываешь сердце в броню, не прикипая ни к друзьям, ни к женщинам. Есть давний приятель Хаггар — и достаточно. По крайне мере, здесь…
Он вспомнил Элану — первую женщину, разбудившую в нем неведомые прежде чувства. Из–за дочери одана Улнар едва не простился с жизнью — но не жалел о былом ни на минуту. Если Игнир спас из стольких передряг, значит, богу нужно, чтобы Улнар жил. А для чего — покажет время.
