– Мне привратник сказал…
Элидор, старый хрыч!
– …что никуда вы не убрались!
– О да, мы…
– А между тем второй этаж вместе со всей обстановкой с сегодняшнего дня принадлежит мне!
Вот, пожалуй, с этих козырей ей и нужно было начинать.
Яханный фонарь!
Значит, вот он, этот загадочный "кто-то", скупивший все наши векселя. Хрупкая девушка с утиным носом… Хорошая пощечина от богов.
– Ве… весь этаж? – Наверное, я выглядел жалко в этот момент. Даже наверняка. Если бы у меня были собачьи уши, я бы поджал их. Несмотря на внешнюю хрупкость, было в этой девушке что-то властное, твердое, как алмаз, и, кажется, безжалостное.
– Весь. – Она пронзила меня взглядом. Обладай он материальной силой, меня – точно вам говорю – пришпилило бы к стенке. Во всяком случае, туман в моей голове окончательно рассеялся.
– И… Значит, вы тот… та, что купила контору Джабара? И общий склад? И обе подсобки?
– Он задолжал побольше вашего. Слесари ждут внизу, сразу после того как вы… уйдете, мы поменяем замки. И чтоб без этих ваших штучек! Я наводила справки и знаю, что вы накоротке с городскими ворами! Так вот: только посмейте, вы меня поняли? – Тонкий пальчик с коротким лакированным ногтем закачался у моей физиономии.
– Позвольте нам забрать хотя бы некоторые вещи…
– Ничего! Ни единой!.. – Она покрутила головой. – Ни единого осколка. Я знаю, что приставы, которых вчера отправили описать ваше имущество, попали в скверную историю! Проще говоря, какие-то темные личности избили их до потери сознания, раздели и сбросили в сточную канаву!
– Что? Не может быть! Что вы говорите! Какая ужасная новость!
– Не прикидывайтесь дурачком, Фатик!
– Но я… – Я развел руками, от чего татуировка вновь открылась. – Харашта – опасный город. Вы знаете, не далее чем позавчера тут был ограблен сам патриарх Атрея Зигмунд Керван! – Я умолчал о том, в каком именно заведении с патриарха стрясли лишний жир. – Надеюсь, с приставами все в порядке? То есть – ну, они… э-э… живы?
Эмоции легко отражались на ее подвижном лице, на сей раз это было неподдельное сочувствие: брови изломились, углы рта опустились:
– Разумеется!
Угу, мне это тоже известно. Джабар хорошо поработал.
– Я оплатила их лечение из своего кармана, и теперь внизу ждет новая судебная команда. И только посмейте… вы поняли? – посмейте прихватить хотя бы швабру, и я вам устрою пышные похороны!
Весь этаж. Контора. Склад. Подсобки. И приставы внизу. А мы думали сегодня убраться без особой спешки, прихватив кое-какие вещи. Джабар успел, конечно, он ведь не пил уракамбас. А я пил. Вдобавок где-то посеял фамильный топор.
Я нахмурился, стараясь выглядеть не слишком свирепо:
– Похоже, вы выставляете нас буквально без штанов, добрая фея.
Добрая фея с готовностью кивнула:
– Теперь я вижу, что вы сами довели свои дела до ручки и не заслуживаете милосердия. И не надо передо мной лебезить!
Лебезить, называя ее "доброй феей"? Небеса! Я закатил глаза к потолку. Женщины без чувства юмора – это особенно тяжелый случай. Глупая – да, истеричная – пускай, но вот когда нет чувства юмора, от такой дамы я улепетываю во все лопатки.
– Ну, э… отдать швабру, не такое уж большое милосердие, леди. Возможно, именно с этим инвентарем я уже сегодня буду искать низкооплачиваемую, постыдную для мужчины работу.
Добрая фея снова кивнула. Золотистые волосы качнулись, и сквозь раздавшиеся прядки выглянуло заостренное ухо.
Эльфийка!
– ИИИХХХ-ХХХУУУ! – Мы подпрыгнули одновременно, причем девушка отлетела к самой двери, легко, как пушинка. Бледные пальцы ухватили воздух за плечом, но рука сразу опустилась. Интересно, что она там обычно носит? Дрессированного крокодила? Говорящего попугая? Или большую пудреницу с зеркальцем?
Интригующий чих повторился в платяном шкафу. Там кто-то завозился, потом раздался громкий стук, и низкий, злой голос проревел:
– Откройте, проклятые идиоты! Я сейчас… о-о-охх, начну буянить! Эркешш махандарр![1]
Моему рассудку понадобилось всего пару мгновений, чтобы узнать голос старого друга.
– Олник, минутку! – Я повернулся к девушке и мягко, почти без нервов пояснил: – Мой напарник. Какой-то негодяй запер его в шкафу, а он боится темноты, вообще-то.
Тарабб-бам!
Могучий удар сотряс шкаф. Створка выпятилась. Я рванулся вперед, превозмогая головную боль и тошноту, успел повернуть ключ, выпуская узника.
На пол выкатился короткошеий массивный гном, пахнущий лавандой и перегаром. Волосы стрижены под горшок, бороды нет. Это всегда приводило наших клиентов в недоумение – как это, гном и без бороды. Олник охотно рассказывал, как однажды, спасая детей из горящего сиротского приюта, раз и навсегда потеряв в пожаре бороду. Настоящая история была куда заковыристей. В ней фигурировали две гномши, лживые обещания жениться, обжигающая ревность и флакон магической бурды, называвшийся "растворителем". Страшная женская месть свершилась однажды ночью; с тех пор Олник начал бояться темноты, женщин и магии.
– Кто меня запер – я того убью! – Здоровенные красные ладони звонко расплющили откормленную моль. – Фатик, если это ты… А-а-апчхи-и!
Я молча указал на него пальцем. На груди гнома, прицепленная к пуговице крикливо раскрашенной рубашки, болталась помятая бумажка с такими словами:
"Помятка Фтику: зпри миня в шканф на плюч, когда мьи глза седут к перина осице. Иначе уйду буянить. Спасибо Олнк".
Отцепив бумажку, Олник созерцал ее несколько мгновений, беззвучно читая по слогам. Потом озадаченно дернул себя за оттопыренное ухо.
– Вот так-так! Это же мой почерк. Эркешш… Выходит, я вчера просто… Погоди! – Он пришел в волнение. – А было… Я не пытался просунуть в форточку собственный зад?
Тысяча лет позора! Я боялся оглядываться на девушку.
– Не было! Вот этого не было – точно. А ты не помнишь, куда я дел свой топор?
– А-а-апчхии! Нет, это не от лаванды. А, твой топор? Не помню. – Гном деловито оглянулся через плечо, заметив, наконец, девушку. – Ишь, какая шмара. Нету, все! Мы разорились и уже не торгуем! Фатик, скажи ей, никаких корсетов и губной помады!
Лицо девушки напряглось, рука вновь метнулась к плечу. Великая Торба! Дело принимало дурной оборот. То есть оно и раньше было не очень светлым, но после опрометчивой реплики гнома мы стремительно скатились в такое место, где восходит только черное солнце. На всякий случай я загородил товарища своим телом.
– Мой напарник, Олник Гагабурк-второй,[2] сын Джока Репоголового из Зеренги. Олник, познакомься, это новая владелица нашей конторы и вообще второго этажа, даже того чулана, где Элидор держит раскладные койки. Скажи "привет", дубина! – Я отчаянно жестикулировал за своей спиной, одновременно доверительно глядя на девушку. – Манера поведения моего приятеля слегка шокирует, леди, но поверьте, в душе он добрый малый и сейчас за все изви…
