Новость была озвучена принародно, а слух у ворлов был отменным, поэтому землекопы без лишних понуканий и прочих принудительных действий со стороны начальства побросали бесперспективные участки и дружно принялись откапывать загадочную дверь. Воистину старик либо глуп, либо денег девать некуда, если готов отстегнуть каждому из них по двадцать полновесных лагорийских империалов. Да на эти деньги можно на родном Ворлхайме жить пару лет, практически ни в чем себе не отказывая. А если подойти к этим денежкам с умом, можно завести доходное дельце, чтобы к старости валяться на теплой печной лежанке и поплевывать в потолок, не заботясь о куске мяса насущного.
Означенная дверь была освобождена от песка даже чуть раньше назначенного магом срока. Сыпучие стены укреплены предусмотрительно прихваченными досками, кои удерживались посредством хитроумной системы вбитых в землю колов и деревянных распорок.
— Ваша милость, — радостный Зубан подбежал к чародею, — все исполнено в самом лучшем виде. Извольте самолично убедиться.
— Молодцы, — похвалил землекопов старик, но как-то вяло, без должного энтузиазма.
При этом он по-прежнему продолжал что-то высматривать в недрах начертанной на песке пентаграммы, которая к великому удивлению рабочих вдруг налилась призрачным алым светом. Любой сведущий в магии индивид тут же опознал бы готовые к мгновенному перемещению в иной мир врата. И врата эти были рассчитаны не на массовую переброску десятков существ, а только на одного путешественника. На беду наемников среди них не было ни одного продвинутого в чародействе, иначе странные манипуляции колдуна непременно вызвали бы в умах недоверчивых ворлов вопросы, весьма неприятные для нанимателя.
— Ваша милость, извольте убедиться, — Зубан хоть и был уверен в том, что его услышали, все-таки рискнул еще раз напомнить чародею о своем существовании.
— Ах, да, Зубан, спасибо! — старик будто вышел из глубокого забытья или медитативного транса. — Конечно, взгляну. Показывай!
Пройдя по довольно длинному и узкому прокопу, Зубан и чародей оказались перед аркой примерно трехметровой высоты и шириной в полтора метра. Собственно, никакой двери не было, лишь неглубокая каменная ниша.
Колдун произнес неразборчивое заклинание и над его головой возник светящийся шар, предоставляя возможность рассмотреть во всех подробностях находку. На взгляд Зубана это не было никакой дверью — всего лишь декоративный архитектурный элемент, непонятно для каких целей вырубленный в монолите постамента. Чародей считал иначе. Он удовлетворенно хмыкнул и, подойдя вплотную, провел любовно руками по замысловатому рельефному орнаменту, украшавшему ограниченный аркой участок. Затем, повернувшись к стайному, сказал:
— Все, Зубан, отводи парней в лагерь. Разрешаю хлебнуть немного вина в ознаменование славного события. А я пока здесь осмотрюсь.
Повторять указание не потребовалось. Через пару мгновений около загадочного и пугающего изваяния уже не было ни одного ворла, и вскоре со стороны лагеря до чуткого слуха колдуна донеслись булькающие звуки, восторженные голоса и характерный звон вынимаемых из рюкзаков алюминиевых кружек.
— Вот и славненько, — пробубнил себе под нос старик и довольно потер ладошки. — Пусть ребята напоследок потешатся. Недолго им осталось.
Не теряя даром времени, откуда-то из складок своего балахона он извлек небольшую размером с ладонь книжицу в изрядно потрепанном кожаном переплете. Развернул на странице, отмеченной простой картонной закладкой, поднес едва ли не вплотную к лицу и, близоруко щурясь, начал читать сложное и абсолютно непонятное даже для него самого заклинание. Впрочем, мало какое заклинание имеет смысл. Все они — суть вербальные формулы, с помощью которых осуществляется управление и настройка колебательных модуляций Мирового Эфира. Чем искуснее чародей, тем сложнее подвластные ему заклинания. Лишь Великие Маги могут обходиться без вербальных формул, вызывая необходимые модуляции единой силой мысли. Но наш маг не был Великим, хотя со временем надеялся таковым стать. Сокрытый же в этом Богом забытом мирке артефакт должен в весьма значительной степени продвинуть его на этом пути, а именно, за него ему были обещаны бессмертие, вечная молодость и неограниченный доступ к закрытым от простых смертных астральным хранилищам самых разнообразных заклинаний.
Едва колдун закончил чтение, испещренная витиеватой резьбой поверхность заколыхалась начала терять материальность, а вскоре и вовсе пропала, открыв темный зев входа внутрь постамента.
Удовлетворенно сверкнув глазами, старый ворл погасил висящий над головой светящийся шарик и без колебаний шагнул в неизвестность…
Дорвавшиеся до выпивки работяги допивали третий бочонок крепкого ядреного пойла, не без основания именуемого в среде этих сорвиголов «моча дракона». Однако основательно еще ни один из них не успел захмелеть. Иными словами, никто ни с кем не ругался, не бил кому-то морду, не валялся в полном отрубоне. Все было чин-чином: мирно сидели на песочке, выпивали и закусывали вяленым мясом дикой вырры, мечтали вслух о том, на что потратят свой заработок. Почти все они хотели обзавестись хозяйством или каким доходным делом, жениться, завести детишек и спокойно дожить до старости в окружении горластых внуков, а если повезет и правнуков.
Только стайный Зубан молча посасывал из своей кружки и скептически ухмылялся. Кому как не ему знать, что большинство товарищей в считанные дни спустят заработанное на вино и шлюх в первом попавшемся кабаке. Но он не собирался публично высказывать свое мнение — на то он и был их стайным, иначе говоря, и отцом, и матерью, и подтиралой кровавых соплей из разбитых носов.
— Парни, давайте вмажем за здоровье нашего Зубана! — неожиданно подал голос один из молодых пестунов. Не по чину, конечно, но «старики» юнца не одернули, добродушно похлопали по плечам и с воодушевлением поддержали инициативу. Ведь это только благодаря проворству и изворотливости их стайного им удалось урвать столь приличный заказец. Теперь, когда работа выполнена, не грех и выпить за здоровье проныры Зубана, лучшего стайного во всем необъятном Ворлхайме.
Тут же разлили благоухающее сивухой и еще чем-то не менее отвратным пойло по кружкам, но не успели сдвинуть бокалы, как один из сидевших лицом к Сфинксу ворлов, указав рукой в сторону каменного изваяния, негромким голосом констатировал:
— А вот и наш колдун. Кажись, с добычей — рожа уж больно довольная.
Все до единого присутствующие обернулись, чтобы посмотреть на чародея. Действительно, физиономия старика сияла как начищенный до блеска медный грош. В руках как величайшую драгоценность он бережно нес небольшой неброский на вид ларец, изготовленный из железа. Не из золота, серебра или еще какого драгоценного металла, а именно из обычного железа — на такие вещи у ворлов отменный нюх. Вполне вероятно, внутри хранится что-нибудь стоящее, но и тут подвыпивших землекопов ждал полный облом. Подойдя к честной компании, колдун поставил ларчик прямо на песок и надавил пальцем на известный одному ему выступ в его корпусе. Крышка бесшумно откинулась, выставляя на всеобщее обозрение нечто нестерпимо сверкающее и пульсирующее примерно с частотой сокращений сердечной мышцы. Оказавшись на свободе, артефакт тут же принялся увеличивать интенсивность своего сияния, а также изменять частоту собственных колебаний. Как следствие никогда не видевшее облаков небо начала затягивать сизая хмарь, и очень скоро свет звезд и всполохи полярного сияния были сокрыты от взглядов обомлевших ворлов плотной пеленой неведомо откуда взявшейся слоистой облачности.
