Остаться в одиночестве ей не дал Гхог. В руках дух держал продолговатый сверток.
– Мортис велела передать тебе вот это по окончании задания.
Колдунья аккуратно развернула сверток. Внутри оказался тонкий темный жезл с зеленым набалдашником. Символ власти.
– Теперь ты королева личей, Мереи.
Королева Личей. Маг, которому даже смерть не преграда на его дороге к могуществу. Правая рука Мортис в Невендааре.
– Мне надо осмыслить это, Гхог, – тихо произнесла она.
– Конечно, конечно, – заухмылялся дух и, исчезая в ночи, добавил: – Я буду ждать тебя на опушке вместе с тамплиерами. Не затягивай.
Колдунья кивнула.
Жезл был легким и излучал слабый зеленый свет. Артефакт работал как усилитель – плетения, пропущенные через него, становились гораздо мощнее. С ним было бы значительно проще выполнить задачу, но Мортис мыслит иначе – право на обладание жезлом королевы личей нужно было еще доказать. Быстро утратив интерес к артефакту, Мереи направилась к мертвой драконихе.
Сайльгрей лежала с широко распахнутыми от ужаса глазами, впившись когтями в грудь – перед тем как умереть, она все еще пыталась избавиться от смертельного жала копья. Мереи заколдовала снаряд так, что, воткнувшись, он начал выпускать струи огня, выжигая внутренности дракона. Это была жуткая, мучительная смерть.
Если бы дракониха не бросилась сломя голову за единственным яйцом. Если бы она не потеряла рассудок из-за гнева. Весь расчет Мереи строился на том, что она не потратит больше чем одну атаку на каждый из ее отрядов. Достаточно было методично и неторопливо уничтожить беспомощных без своих копий тамплиеров, облететь по периметру баллисту и испепелить орудие вместе с Мереи.
Сайльгрей была молода – короткие рожки на высоком лбу свидетельствовали об этом. Сколько ей было лет? Тридцать? Сорок?
– Я бесконечно тебя старше, – тихо произнесла Королева Личей.
Больше ей здесь делать нечего. Мереи развернулась и зашагала в сторону леса. Предстояла долгая дорога в Алкмаар.
Что-то в траве привлекло ее внимание. Какое-то мелкое движение, еле заметный блеск. Мереи насторожилась и приблизилась на несколько шагов, приготовив жезл.
Беспокоилась она зря – среди густой травы лежало драконье яйцо. Судя по всему, то самое, которое уронил Гхог, когда убегал от Сайльгрей. Похоже, дух забыл его осушить.
Скрип на пределе слышимости – и ощущение живого существа внутри яйца. Колдунья подошла ближе и склонилась над яйцом. Лазурная скорлупа искрилась в мягком лунном свете. Быть может, именно такие вещи называл прекрасными мертвый элементалист?
Еще один скрип. Показалось, или за твердой скорлупой действительно кто-то дышит?
Поддавшись неожиданному порыву, королева личей положила руки на яйцо. Яркое, светлое чувство захлестнуло Мереи – и вот уже не иссохшие костлявые пальцы царапают лазурную поверхность, а нежные теплые ладони ласкают округлый живот беременной женщины. Бесконечно искренняя любовь, бескорыстная забота о ребенке…
Мереи вскрикнула и отпрянула от яйца, в ужасе уставившись на свои руки. Иллюзия исчезла, как потухший огонек в ночи, – потрепанная кожа обтягивала старые кости, скрюченные, неестественно тонкие пальцы походили на лапу терновника. Колдунья беспомощно потрогала живот – и чуть не продавила его до хребта. Но даже если бы внешне он выглядел нормально, давно истлевшие и превратившиеся в пыль органы никогда не позволили бы зачать Королеве Личей.
Мереи издала пронзительный, полный боли вопль, насколько ей позволяли ее сгнившие связки, – так мычит умирающий зверь с перебитым горлом. Она хотела заплакать, но у нее не было слезных желез, и, неспособная даже выплеснуть свое горе, Мереи обессилено упала на колени.
Что такое могущество убивать по сравнению с возможностью дарить жизнь? Что такое бессмертие, заключенное в гниющем костяке, по сравнению с бессмертием семьи и рода?
Королева Личей. Что еще может ей дать Мортис? Назначить хранителем столицы? Сделать ее воплощением смерти? Но может ли богиня подарить Мереи то мимолетное чувство, которое она испытала мгновение назад?
Колдунья встала. В ее прежде холодных глазах поселилась нерешительность. Сняв с себя мантию, Королева Личей бережно укутала в ткань лазурное яйцо. Несколько пассов и тихий шепот – теперь никто не учует жизнь за скорлупой, кроме нее.
Мереи направилась к опушке – там ее поджидал отряд.
Первым заметил Гхог.
– Зачем тебе мертворожденный дракончик? – с ухмылкой поинтересовался он.
– Я не обязана отчитываться перед тобой.
– Хочешь взрастить драколича?
– Может быть.
– Ну ладно же тебе. Скажи, – засуетился призрак, но Мереи проигнорировала его, обратившись к тамплиерам:
– Выходим через четверть часа. Идти будем окружным путем, через лес, это займет дня три.
– Королева Мереи, это опасно близко к эльфийским землям, – позволил себе заметить глава отряда тамплиеров.
– Эльфы никогда не заходят так далеко. И даже если мы повстречаем их – вы сомневаетесь в могуществе, дарованном мне Мортис?
Копьеносец склонил голову.
Мереи вела отряд весь день, все глубже и глубже забираясь в лес, с каждым шагом отдаляясь от Алкмаара. Гхог был крайне недоволен, но ничего не мог противопоставить воле Королевы Личей.
Вечером колдунья приказала разбить лагерь. Когда тамплиеры забылись сном, а Гхог улетел куда-то прочь, Мереи аккуратно развернула ткань и погладила драконье яйцо.
– Еще один день, – шепнула она. – Я оставлю тебя в лесу, подальше от мертвой почвы Алкмаара. Там ты вырастешь и вскоре встретишь сородичей, которые охранят тебя от опасностей.
Пускай она не может дарить жизнь. Зато одну может спасти. Затем вернется в столицу, к исследованиям и богине. У Мереи не было выбора – свой она уже сделала давным-давно, когда согласилась служить Мортис. Так она сидела и тихо нашептывала что-то успокаивающее до самого утра, считая, что одно доброе дело хотя бы немного приглушит ее бесчисленные грехи.
Скрипнуло. Затем еще раз. Мереи встрепенулась.
Скрип становился все назойливее, и вскоре раздались отчетливые щелчки.
– Нет, нет, только не сейчас. Ты же погубишь себя, подожди еще один день!..
Лазурное яйцо треснуло. Миг – и ловкая когтистая лапка пробила путь на свободу. Дракончику понадобилось совсем небольшое отверстие, чтобы выбраться наружу. Глотнув свежего воздуха, он радостно пискнул и прижался к Мереи. Затем сделал несколько неуклюжих шагов, чуть не упал, но вовремя зацепился за одежду и просяще заурчал.
Дракончик оказался совсем маленьким. Кожа его была светло-голубой, без намека на чешую. Тонкие крылышки сложены за спиной – он еще не скоро научится летать. Крохотные острые рожки проклевывались на голове. Дракончик еще раз пискнул и устремил на Мереи жалобный, просящий взгляд.
