— Конечно, я никому не скажу.
Они сидели в маленьком ресторанчике на Невском. Худощавый, подтянутый Олег и полненький Славик. Не то чтобы тот был близким другом Олегу, просто так сложилось, что других у него не было. Поэтому, когда Олег получил не самые утешительные новости о своём здоровье, выговориться получилось только Славе.
— Спасибо, чувак. Сам понимаешь, если отдел кадров решит, что мне лучше держаться подальше от нашей фирмы с моей болячкой, податься мне будет, считай, некуда. Меня и сюда-то взяли со скрипом.
— Ну, да, ты же у нас лимита поганая.
Славик беззлобно рассмеялся, Олег подхватил. Он перебрался в Санкт-Петербург два года назад, после гибели родителей в авиакатастрофе. Выпускник юридического факультета гуманитарного института города Екатеринбурга, Олег Хизов отмечал годовщину завершения своих мучений в альма-матер, когда в теленовостях объявили о крушении самолёта. Шок, опознание тел, ступор, многонедельный запой, похороны, поминки, снова алкоголь… Серую муть, поглотившую его после злосчастного вечера, смог развеять только ветер будней с запахом отчаяния: кончились деньги. С работы Олега уволили, как выяснилось, за три месяца до того, как он начал возвращаться к реальности. Жизнь упорно брала своё, вне зависимости от участия Хизова. Олег похмелился на последние деньги, прояснившимся взором обвёл квартиру, в которой прошло его беззаботное детство, и принял то единственное решение, которое может принять двадцатитрёхлетний балбес, лишившийся самых дорогих людей и подверженный юношеской неврастении. Квартира была продана за месяц, а кристально трезвый Олег заказал билет на первый же рейс «куда бог пошлёт». Бог кинул кубики, и точки сложились в слово «Санкт-Петербург».
— Хорошо, что не Улан-Удэ, — только и сказал Хизов, отдавая деньги молодой кассирше, успевшей обрести печать усталости от жизни на симпатичной мордашке.
— Простите?
— Да нет, я так…
Только после первой сигареты под стук колёс Олег понял, что он сделал, но отступать было поздно. Два дня в купе, тёплое пиво, ледяная водка, поцелуй случайной попутчицы в прокуренном тамбуре, гитара и ощущение полного одиночества… Северная столица встретила молодого адвоката дождём и равнодушием. Точнее, лёгкой брезгливостью. Квартиру удалось снять в первый же день, а вот получение работы превратилось в не слишком увлекательный «квест». Пока на собеседовании речь шла об общих знаниях, всё было в порядке, но стоило извлечь из папки проклятый диплом, как лица потенциальных работодателей принимали выражение брезгливого интереса. Так дети, бывает, рассматривают внутренности препарированной лягушки. Дальнейшее общение проходило вяло, и результат был вполне закономерен.
Только спустя месяц Олегу, наконец, повезло. Должность юрисконсульта в небольшой конторе ему дали со скрипом, но вполне достойный багаж знаний и искреннее рвение, в конце концов, сделали своё дело: Хизова начали воспринимать всерьёз, чуть повысили оклад, на него стали засматриваться секретарши — в общем, жизнь потихоньку налаживалась. Прошло полтора года, и судьба решила, что хорошенького должно быть понемножку. У Олега пропал аппетит, он начал терять вес, по вечерам его мучили приступы чудовищной слабости. Пострадав недели три, он всё-таки обратился к врачам. Какое-то время его лечили от всего подряд, потом начали разбираться и вот, наконец, пришли к единому мнению.
— Коз-злы в белых халатах. — Хизов мрачно покосился на листок с результатами анализов. — Полгода ковырялись во мне, будто я учебное пособие. Сволочи. Хорошо хоть вовремя определили, что за хрень. А то сгинул бы во цвете лет.
— Вообще, странно, — почесал подбородок Славик. — Не самое распространённое заболевание.
— Слав, ну в каком городе-то живём? Питер. Самые распространённые болезни: гастрит, насморк и чахотка.
— Лучше бы гастрит.
— Лучше бы насморк. Он за две недели проходит. А из-за этой дряни мне минимум год «колёса» глотать. И никакой выпивки.
— Нет худа без добра.
— С таким добром никакого худа не надо, — Олег отхлебнул пива и посмотрел сквозь бокал на лампочку. — Вот, последний стаканчик.
— А потом будет ещё один, совсем последний, — хохотнул Славик.
— Не нагоняй тоску, а?
Они засиделись до позднего вечера, обсуждая дальнейшую судьбу Олега как истового трезвенника. Наконец, Славик взглянул на часы, присвистнул и встал из-за стола.
— Ёлки-палки, сколько набежало… Мне пора, чувак. У меня завтра в два частная консультация, ещё не хватало приползти туда с опухшей рожей и красными глазами.
— Ну, давай, — Олег от души пожал руку приятелю, — не ударь в грязь лицом. Денег-то хоть дадут?
— А куда они денутся? — толстячок захихикал. — Ну, бывай.
— Угу.
Приятель вышел, Олег глубоко задумался над очередным, «самым последним» стаканом. Он сидел довольно долго, время от времени заказывая пиво снова и снова. Напиться всерьёз не получалось. Тело охватило какое-то ватное отупение, да мысли большей частью переключились на отношения с прекрасным полом, но не более. В половине одиннадцатого Олег не выдержал, оплатил счёт и вышел из ресторанчика. В голове шумело, на душе скребли кошки. Хотелось то ли расплакаться, то ли двинуть кому-нибудь по физиономии. Олег счёл, что плакать прилюдно — занятие, не достойное настоящего мужчины, и смело свернул в хитросплетение дворов и двориков на задворках блистающего красотой центра города. С пьяных глаз (а выпил Олег всё-таки немало) в эту паутину не всегда решались сунуться даже коренные жители Северной Пальмиры, так что полчаса и полсотни поворотов спустя Хизов с трудом представлял себе направление своего движения. Приключений уже не хотелось. Хотелось добраться до метро и поехать домой спать. Судьба, тем не менее, решила распорядиться иначе.
— Отпустите!
— А чё те не нравится?
Олег тяжело вздохнул. Классика жанра: скамейка, три пьяных, отнюдь не добрых молодца в «спортивно-кожаном» прикиде, и одна красна девица, прижимаемая к вышеупомянутой скамейке. «Красна» уже в буквальном смысле — по её личику катились самые неподдельные слёзы. Олег ещё раз вздохнул и подошёл поближе. Бросать подобную ситуацию на самотёк ему не позволяли ни воспитание, ни изрядное количество алкоголя в крови.
— Мужики, какие-то проблемы?
Он ожидал долгой, чисто русской матерной разборки, во время которой девчонке под шумок удастся улизнуть, но вместо этого получил жёсткий хук в левую бровь. Олег не успел не то что закрыться — вообще хоть как-то среагировать. В голове будто взорвалась граната. Он отступил на шаг, пытаясь совместить картинку в глазах с объективной реальностью, и тут же получил второй удар в ту же точку. По лицу потекло горячее и липкое, от боли Хизов упал на колени, понимая каким-то внутренним чутьём, что сейчас начнут бить ногами, но следующего удара не последовало.
