— Не будем называть имен — НОМИНА СУНТ ОДИОЗА, — попросил Алхимик, и потер свою челюсть, вспомнив, по-видимому, про какие-то свои педагогические конфликты с коллегой.
— Но господин Оборотень…
— Помолчи, пожалуйста. Ты всегда казалась мне более разумной, чем другие фанатички, ворующие из лаборатории реактивы для изготовления своих омерзительных мазей с антигравитационным эффектом.
— Да что вы раскипятились? Давайте-ка я вам… как сказать на латыни «отец»?
— ПАТЕР.
— Давайте-ка я вам, патер, еще яда плесну.
Ведьмушка налила из бутыли в чарку Алхимика и хотела с воспитательной целью дать понюхать спирт Хьюго, но не успела, потому что почуявший неладное ярчук мигом залез под стол и закрыл обеими передними лапами вытянутую морду с влажной «пипкой» носа, не желая повергать свое обоняние опасным опытам.
Алхимик благосклонно принял от Ведьмушки чарку, но пить не стал, а, отставив в сторону, нацепил на нос смешные круглые очки, одна из линз которых треснула пополам.
— Подойди ко мне, дитя мое, я хотел бы тебя обследовать. ДОЦЭНДО ДИСЦИМУС — уча, мы сами учимся.
Поискав среди колб и пробирок, наполненных то отливающей сильным металлическим блеском ртутью, то белым зернистым порошком поташа, используемом при выдувании стекла, а то и человеческой уриной, Алхимик вытащил из тигля неведомо как туда попавший медицинский стетоскоп — деревянную трубку с расширением на конце для прослушивания тонов сердца.
— Не пугайся, иди; патер, он невредный, — шепнула на ухо Русалочке ее подруга и покровительница, успевшая за длинный страшный день доказать свою преданность, поэтому Русалочка безбоязненно подошла к креслу ученого, а Ведьмушка занялась Сэром Баскервилем: уселась на него верхом и стала выбирать из его короткой шерсти репьи.
— А впрочем… — протянул старый учитель, сунув стетоскоп обратно, но на этот раз по рассеянности не в тигель, а в глиняный с блестящей томпаково-бурой поливой горшок для кальцинации, и взявшись за чарку, — …в осмотре нет необходимости! Существование переходной фазы или стадии отрицать не приходится. Я, если вам угодно, и сам тому пример. Хлебнул по недосмотру вместо АКВА — воды…
— Врёте-с! Когда это вы одну гольную воду пили? Истина — в вине, — подала реплику Ведьмушка.
— Ну, хорошо — БЕНЭ! Хлебнул по недосмотру вместо АКВА ВИТЭ — водки — эликсира бессмертия, над которым работал по заказу одной августейшей особы, и впал в состояние, подобное летаргии: и на Том свете не умер, и на Этом не живу!
Старик грустно покачал головой и спросил Русалочку:
— Ты, наверное, до сих пор не понимаешь, что с тобой случилось, и как ты оказалась в приюте?
— Нет, господин патер.
— Х-м, лучше называй меня МАГИСТРОМ — учителем, да и величать мою недостойную персону не к чему, так как познание НАТУРЫ — природы — через опыты не терпит светских церемоний: некогда, знаешь ли — то одно отфильтровать нужно, то у другого сухая возгонка заканчивается… А как ты себя чувствуешь, дитя мое?
— Мне все время плохо, магистр, болит в груди, и я почти ничего не могу вспомнить.
— Как называется материал, который похитила у меня твоя подруга?
— Литиленовая пенка. Ведьмушка хотела помочь мне, поэтому взяла ее без спроса. Иначе бы, ни за что! — попыталась оправдаться Русалочка.
— Думаешь, дела обстоят именно таким образом? Ты славная, — улыбнулся мудрый старик, любивший научную ясность. — А «полиэтиленовая пленка», такое словосочетание о чем-нибудь тебе говорит?
— Нет, я не знаю, что это такое.
— Действительно, у тебя амнезия — потеря памяти. Любопытный симптом! Говорил я лекарю Парацельсу, немцу окаянному, что у особи, внезапно теряющей сознание, последние события в памяти не фиксируются: они как бы не успевают выкристаллизоваться и выпасть из раствора сознания, а сей РЕТРОГРАДУС — идущий назад, а вернее ошибочным путем, только ехидничал. Всегда АУДИАТУР ЭТ АЛЬТЕРА ПАРС — следует выслушать и другую сторону! Впрочем, я отвлекся. У тебя есть ко мне вопросы?
— Не знаю. Есть. А вы не деретесь, как Оборотень?
— Физкультурник, отъевший будку, которой может позавидовать ваша собака Хьюшка? Вот уж кого не люблю! Я не совершенство, но на него не похож, если ты об этом.
— Тогда скажите, почему сейчас на солнце лунные моря, а раньше были солнечные… забыла, что… пятки?
— Пятна. Ага, типичное КОНТРАДИКЦИО ИН АДЪЕКТО — внутреннее противоречие типа «крошечная громадина» или «морская река»…Видишь ли, в нашем мире волчьим солнышком называют луну. Не хотелось бы тебя расстраивать, но, понимаешь ли… не знаю, как и сказать… ты ведь утонула!
— Нет — нет-нет! Не хочу! Мамочка!
— Вспомнила? Именно так ты, наверное, кричала. Где вы купались?
— В старом карьере. В нем образовался пруд, потому что из-под земли бьют родники.
— Ну, вот, ФАТУМ — судьба! Родниковая вода — ледяная, и не исключено, что у тебя мышцы свело судорогой… И ты попала на Тот свет. Хотя, необходимо заметить, что нежить и нелюди не называют подобным образом свой мир, а наоборот, считают, что они на Этом свете, а на Том свете — живые люди.
— Я хочу вернуться! Я не буду у вас тут! Мне больно у вас здесь! Что для этого нужно сделать — отдать голос, онеметь?
— Сказок начиталась? Андерсена? Право голоса у тебя согласно конституции — мы на уроках истории проходили, — сказала Ведьмушка и, выдрав из шерсти собаки последний репей, не бросила его под стол, а прицепила на макушку Хьюго, как украшение.
— Может, все-таки останешься? — жалобным тоном спросила она заплакавшую Русалочку и слезла со спины Баскервиля, который сейчас же принялся яростно выскребать задней лапой бижутерию из репья. — С Чертенком бы познакомилась. Это тот парень, который подкатил к нам мелким бесом перед лабораторией — он нормальный! Да не хлюпай ты! Что-нибудь сейчас придумаем! Патер, может она вернуться домой?
— Ну, в принципе, — ответил Алхимик, и снова, старый выпивоха, припал к чарке. — ЭКС ЛИБРИС — из книг — известно, что если кто-нибудь на Том свете возьмет клык черного вепря сиречь дикого кабана и очертит тем клыком ЦИРКУЛУС — круг, а в середину его воткнет черную свечу, то затащенная в сей круг русалка возвращается в промежуточную фазу. То есть она будет там, на Том свете, ходить, но только как зомби: синее лицо, окостенелые члены, тусклые немигающие глаза. В общем, радости мало!
— Думайте-думайте, господин ученый, не засыпайте, — стала тормошить его Ведьмушка, — а то опять на сто лет отключитесь. Что Русалочке нужно, чтобы вернуться?
— Сердце, человеческое сердце, «бессердешные» вы мои, если хотите осуществить обратный переход. Только где ж его взять? У кого оно есть — не отдаст, а кто готов отдать или продать свое сердце — так ведь нет сердца у того, — прошептал старик и ворохом тряпья обмяк-задремал в своем неудобном кресле, горестно морщась во сне.
