— Откуда ты знаешь, что лис привел тебя на верное место? — возразил Эльмар. — Они не такие сообразительные, как волки. Да и вообще: лисы есть лисы. Как ты можешь знать, что вы были где—то поблизости?
Краска бросилась в лицо оскорбленной Джиннарин.
— Они наши товарищи! И заслуживают доверия! Ру не мог ошибиться в таком важном деле, как это. — Она взглянула на Рукса, спящего возле очага, словно желая удостовериться, что он не слышит этой… этой клеветы на весь лисий род. — Оставь сомнения, Эльмар. Ру привел нас на правильное место.
Эльмар в свою очередь бросил сердитый взгляд на Рукса, затем вновь обратил свое внимание на Джиннарин:
— И что же?
— А ничего. Никаких следов Фаррикса.
— И поэтому…
— И поэтому я пришла к тебе. Фаррикс часто повторял, что если мы попадем в беду, то всегда можем рассчитывать на помощь мудреца Эльмара, которого он когда—то спас от кабана и…
— Так вот кто это был! — воскликнул Эльмар. — Фаррикс!
Радостная улыбка озарила лицо старца, не оставив и следа недавнего раздражения. Схватив чайник, он от избытка чувств плеснул через край в чашечку Джиннарин. Ей пришлось отодвинуться в сторону от образовавшейся лужицы. Не замечая своей промашки, Эльмар бухнул в ай слишком много меда. Жидкость выплеснулась наружу растеклась во все стороны.
— Итак… итак…
— Джиннарин. — Она в смятении поглядывала на свою
чашку.
— Ах да, Джиннарин. Так вот, Джиннарин, почему ты
сразу мне все не объяснила? Друзья Фаррикса — мои друзья.
— Но как же так, Эльмар? Ты, похоже, даже не знал его имени.
— Не знал! — с отчаянием в голосе воскликнул старец. — Он спас мне жизнь, и это действительно был пике, он убил напавшего на меня кабана своей крошечной стрелой. Но от нестерпимой боли я… ну мне было просто не до имен. Он выхаживал меня с неделю и, когда я окреп настолько, что мог оставаться в лагере один, вызвал помощь. Когда прибыли мои друзья, он уже больше не показывался, и у меня не было возможности даже поблагодарить его.
— И ты так никогда и не узнал его имени? Эльмар покачал головой:
— Я называл его пиксом. В то время этого казалось достаточно. А когда он ушел, было уже слишком поздно… мне, правда, всегда хотелось знать, кто был этот пике.
В глазах Джиннарин мелькнуло негодование.
— Это был Фаррикс! Самый лучший всадник. И я просто поражаюсь, как он мог снизойти до помощи такому сухарю, как ты. Нет, вы только представьте: даже не поинтересоваться именем своего спасителя. И еще смеет оскорблять его лиса! — Джиннарин сложила руки на груди и резко повернулась к старцу спиной.
Эльмар хотел удивиться, но ему не дали.
— И вылей из моей чашечки эту бурду, — потребовала гостья.
Эльмар возмущенно смотрел на ее прямую спину, готовый вспылить, но Джиннарин не поворачивалась.
В конце концов, стиснув зубы, маг взял желудь, сполоснул и вытер его, затем убрал беспорядок на столе. Очень осторожно он вновь наполнил миниатюрный сосуд настоем чая, добавив для сладости крошечную капельку меда. К этому времени Джиннарин не только немного поостыла, но и ужасно смутилась. Она опустила голову, не решаясь взглянуть на мага. В свою очередь и Эльмар погасил свой свирепый взгляд, сознавая справедливость ее слов.
Некоторое время они сидели молча, ни один не хотел заговорить первым, но наконец Эльмар откашлялся и произнес:
— Случалось ли Фарриксу исчезать подобным образом и раньше?
— Да—а, — тихо ответила Джиннарин. — Несколько раз за все тысячелетия нашего знакомства. — Она взглянула на старца, и глаза ее засветились радостью. — Фаррикс… как бы это сказать, очень любознателен и просто не может жить, пока не найдет ответа на интересующий его вопрос.
— Хм—м. В таком случае из него получился бы способный ученик… Но как бы там ни было, скажи пи… Джиннарин, насколько продолжительными были его предыдущие отлучки?
— Иногда он пропадал очень подолгу. Однажды он не появлялся целых семьдесят два года.
Эльмар насупил косматые седые брови и развел руками:
— В таком случае, Джиннарин, я не понимаю, зачем ты пришла ко мне. На этот раз Фаррикс отсутствует всего лишь чуть больше года.
— Я уже говорила: Фаррикс всегда повторял, что если вдруг придет беда, то следует обратиться к тебе.
— Но что же заставляет тебя думать, что на этот раз случилось несчастье?
Джиннарин глубоко вздохнула:
— Дело в том, Эльмар, что на этот раз я вижу ужасные сны.
РАННЯЯ ВЕСНА, 1Е9574
— Какие такие сны? — Эльмар впился в рассказчицу буравящим взглядом. — Какие сны?
Джиннарин ответила немного испуганно:
— Мне снится хрустальный замок, высоко над бирюзовым морем.
— Хм—м… — Эльмар встал и, поглаживая свою бороду, шаркающей походкой прошел мимо Рукса. Тот с подозрением следил за движениями старца.
Порывшись в дровяном ящике, он бросил в огонь полено и помешал кочергой угли. Затем вновь посмотрел на пиксу:
— Сны — это чаще всего не более чем фантастические изображения в непостоянном царстве грез. Почему ты считаешь, что твой сон не похож на обычный?
— Он был ясным… более того, я ощущала в нем Фар—рикса.
Эльмар встрепенулся:
— Надеюсь, это не было Посланием Смерти?
— Посланием Смерти?
— Это такой обычай эльфов.
— Расскажи о нем, пожалуйста, мне мало известно о событиях, происходящих в мире за пределами моего родного Дарда—Глайна.
Эльмар отложил в сторону кочергу и сел на стул, затем взял чайник и наполнил свою чашку.
— Когда кто—либо из эльфов умирает, то он каким—то образом отправляет сообщение об этом другому представителю своего племени.
Джиннарин вздрогнула:
— О боги! Как, должно быть, ужасно получить такое последнее прости—прощай!
— Да, это так, — согласно кивнул Эльмар. — Это так. Но что касается твоего сна…
— Нет, Эльмар. Мой сон — это не Послание Смерти. Мы имеем дело с чем—то совершенно другим.
Эльмар громко чихнул, и Рукс поспешно вскочил на лапы.
Поглядывая на мудреца, но не замечая в его поведении ничего особенного, Рукс собрался опять устроиться перед очагом, хотя на этот раз долго топтался на месте, вероятно прикидывая, благоразумно ли вообще лежать в присутствии столь шумного субъекта.
Джиннарин глубоко погрузилась в собственные мысли, но спустя некоторое время заговорила вновь:
— Но даже если мы столкнулись с чем—то необычным, Эльмар, мой сон не может быть Посланием Смерти, потому что я видела его много раз, а мне кажется, что Послание Смерти может прийти только однажды. Нет, это не послание эльфов. Это скорее посылка сигналов… просьба…
