Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна

— Благодарю вас, господин Септис, — поклонилась племянница. — Но…

— Что ещё тебе непонятно? — раздражённо поморщился дядюшка.

— Как быть с наказом моего отца вернуть родовое имение? — торопливо проговорила Ника. — И что значит — священный брак?

— Имение так и останется вашим приданым, — слегка успокоившись, усмехнулся регистор Трениума. — Конечно, тот миллион, в который можно оценить Домилюс, не такие уж и большие деньги для императорской семьи, но нельзя же отдавать вас замуж нищей?

— А священный брак, — напомнила девушка второй вопрос.

— Этот союз заключается в святилище Сенела перед лицом сразу трёх богов: Сухара, Питра и Аксера, — опережая мужа, наставительно проговорила Пласда Септиса Денса. — И поэтому никак не может быть расторгнут.

— Значит, между Константом Великим и Докэстой тоже заключён священный брак? — вспомнив, что император официально так и не разошёлся, несмотря на демонстративный разрыв с супругой, спросила Ника.

— Насколько я помню, нет, — недолго подумав, покачал головой дядюшка. — Их уважаемые родители договорились о заключении брака по радланскому обычаю. После эпохи горя и слёз нравы огрубели, и мораль общества ещё не вернулась к образцам древнего благочестия, вот почему священный брак сейчас большая редкость. Ведь в нём даже после смерти одного из супругов второй не имеет право создать семью.

— Я знаю, знаю! — внезапно вскричала Торина Септиса Ульда, привлекая всеобщее внимание. — Я знаю, в чём дело!

— И в чём же? — хмуро поинтересовался её сын.

— Государь желает, чтобы мой правнук стал верховным жрецом святилища Сенела! — гордо вскинув подбородок, с апломбом заявила старушка. — Вы разве забыли, что им может быть только сын высокородных родителей, состоящих именно в священном браке!

— Откуда нам знать, что на уме у государя? — отрешённо пробормотал регистор Трениума и, видимо, желая прекратить затянувшейся разговор, рявкнул. — Лучше подумайте, с чем госпожа Юлиса войдёт в дом жениха?

— О боги! — испуганно всплеснула руками его супруга. — Я совсем забыла! Нужно же приготовить одежду, постель, ткацкий станок, посуду…

Взгляд у женщины стал серьёзным и сосредоточенным, как у полководца перед генеральным сражением.

— Вам, госпожа Юлиса, до свадьбы нужно сшить жениху тунику из собственноручно сотканной ткани.

— А зачем? — озадачено спросила Ника, впервые услышав о столь странном задании. Ни Наставник, ни даже любимые родичи никогда не говорили ей об этой традиции. Одно дело — просто научиться работать на станке, как подобает добропорядочной радланской девице, и совсем другое — соткать столько полотна.

Хозяйка дома посмотрела на неё, как на сумасшедшую.

— Когда меня собирались выдавать замуж за господина Авария, вы ничего не говорили о тунике, — поспешила разъяснить свой вопрос девушка.

Тётушка на миг стушевалась, но тут же заявила, надменно вскинув подбородок:

— Смотритель дорог — не сын Константа Великого. Надеюсь, вы понимаете разницу, госпожа Юлиса?

Давя рвущийся из груди вздох, та кивнула.

Гордо усмехнувшись, Пласда Септиса Денса намеревалась продолжить чтение нотации, но её опередил регистор Трениума:

— Госпожа Септиса права, — задумчиво качая головой, проговорил он. — Учитывая то, что вы выросли и воспитывались вдалеке от Радла, за всеми церемониями на этой свадьбе будут следить с особым вниманием. Чтобы не давать повод для лишних разговоров, мы просто обязаны даже в мелочах следовать всем нашим традициям. В вас должны увидеть истинную дочь Радла.

— Рада, что вы меня понимаете, господин Септис, — чопорно, как какая-нибудь киношная английская леди, проговорила тётушка. — Мы должны сделать всё так, чтобы потом никто не посмел обвинить нас в пренебрежении традициями предков.

"Вот батман!" — выругалась про себя племянница.

— Поэтому вы сегодня же…, - Хозяйка дома подняла взгляд к высокому бледно-голубому небу. — После обеда и начинайте.

— Да, госпожа Септиса, — покладисто согласилась девушка, рассудив, что даже муторная работа за ткацким станком — не такая уж большая цена за отмену свадьбы с Аварием

"В радланском браке, — думала она, протягивая челнок между нитями основы. — Если муж издевается над женой, она может хотя бы пожаловаться отцу, и тот вернёт её домой, если, конечно, захочет. И вроде как никого это не шокирует. Женщина потом даже вновь может выйти замуж. У либрийцев, если супруга не устраивает мужа, тот имеет право развестись с ней, вернув приданое. А в священном союзе — это же всю жизнь мучиться?".

Почувствовав себя крайне неуютно от этой мысли, попаданка зябко передёрнула плечами. Бывшую жительницу эмансипированного двадцать первого века подобная перспектива не очень вдохновляла. Вот только её никто не спрашивал. Казалось, чтобы породниться с императорской семьёй, любимые родственники готовы отдать Нику в жёны принцу любым способом и даже по частям.

Она исправно проторчала у станка до тех пор, пока нитки перед глазами не начали сливаться в сплошную полосу, и только после этого вернулась на семейную половину дома, где выслушала недовольное ворчание тётушки.

— Не слишком ли рано вы закончили, госпожа Юлиса? Подарок жениху полагается вручать в день помолвки.

— Не обязательно, — возразила бабуля, поглядывая на внучку с откровенной жалостью. — Можно и позже, главное — до свадьбы.

— Я успею, госпожа Септиса, — заверила племянница, усиленно моргая, чтобы избавиться от ощущения песка в глазах.

Воздев очи горе, хозяйка дома, досадливо махнув рукой, поспешила на кухню. Несмотря на то, что повар-раб пользовался полным доверием госпожи, сегодня она лично контролировала приготовление блюд. Всё-таки сенаторы пока ещё не так часто ужинают в особняке регистора Трениума.

Резонно предположив, что знатный гость, возможно, захочет поговорить и с ней, Ника не стала ложиться, отослав Дедеру прочь.

Зная, как болезненно относится тётушка к бесполезной трате дорогого масла, девушка сидела в темноте, бездумно пялясь в светло-серый прямоугольник приоткрытой двери.

Она уже засыпала, когда проём заслонила тёмная фигура.

— Госпожа Юлиса! — позвал знакомый голос виночерпия. — Вы спите?

— Нет, Эминей, — моментально проснулась та. — Чего тебе?

— Господин Септис просит вас прийти в столовую, — ломким юношеским баском проговорил невольник.

На ложах по сторонам уставленного яствами стола вальяжно возлежали хлебосольный хозяин дома и его знатный гость. Покрасневшие физиономии обоих лоснились от выпитого вина и царившей в комнате духоты.

Пламя светильников не только освещало покрытые росписью стены и играло бликами на драгоценной посуде, но и исправно пожирало кислород, делая воздух, пропитанный запахами жира пота и специй, ещё более спёртым.

— Вы звали меня, господин Септис? — с вежливым безразличием спросила Ника, делая вид, что не замечает ни осоловевших глаз, ни толстых волосатых ног, торчавших из-под задранных едва ли не до пояса туник.

— Видите, господин Юлис, какая красавица? — пьяно ухмыльнулся регистор Трениума. — Не зря государь выбрал нашу племянницу в жёны своему сыну.

— Она ещё и умница, — одобрительно кивая, улыбаясь, заметил сенатор, — Я рад, что вы запомнили мои слова и сумели понравиться его величеству. А уж я-то знаю, как это непросто.

— Вы переоцениваете мои скромные способности, — потупилась девушка.

— Ни в коем случае! — сурово нахмурясь, собеседник помахал толстым, похожим на сосиску пальцем и с апломбом, заявил:

— В роду Юлисов дураков нет и никогда не было!

— Это точно, — тряхнул головой изрядно окосевший хозяин дома.

— В наших жилах течёт кровь воинов, полководцев и государственных деятелей, — профессионально витийствовал народный избранник. — Наши предки стояли у истоков нынешнего могущества Империи. Помните, госпожа Юлиса…

Сурово сведя брови к переносице, он обратил свой затуманенный алкоголем взор на скромно потупившуюся девушку.