Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна

— Что вы, господин Фабий, — смущённо потупила глазки девушка. — Я же совсем недавно добралась до цивилизованного мира и не могу судить, как истинный знаток. Просто мне они очень понравились.

— У нас дома есть несколько работ самого Алкивида Мегарского, — мило улыбнулась супруга сенатора. — Если у вас есть желание оценить их красоту — приходите, скажем…

Она на миг задумалась.

— Через два дня в первый час пополудни.

Ника вопросительно взглянула на родственников, внимательно следивших за их разговором. Изрядно захмелевший дядюшка величаво кивнул, а тётя, наоборот, сурово нахмурилась.

— Я ещё слишком молода, госпожа Фабия, чтобы делать самостоятельные визиты.

— Разумеется, госпожа Юлиса, — понимающе улыбнулась собеседница. — Я рада видеть и вас, госпожа Септиса.

— Мы с радостью принимаем ваше приглашение, госпожа Фабия, — столь же любезно отозвалась расцветшая супруга регистора Трениума.

Едва они, раскланявшись, отошли шагов на двадцать, её муж довольно хмыкнул.

— Поздравляю, госпожа Юлиса. Вы уже начали сами заводить полезные знакомства. Господин Фабий — человек знатный и весьма влиятельный. К его голосу прислушиваются не только в Сенате, но и в Палатине.

— Госпожа Юлиса зря времени не теряла, — с пьяной колкостью усмехнулась тётушка. — Пока мы ели и пили, она уже успела познакомиться с каким-то богатым мужчиной. Только так и не сказала с кем.

"Вот батман! — мысленно выругалась Ника. — Ну кто тебя за язык тянул?! Не могла до дома подождать? Теперь ещё дядюшка начнёт права качать".

Так вышло.

— Вы уже нашли себе приятеля? — сурово сдвинув брови, он уставился на племянницу взглядом изрядно пьяного, но по-прежнему очень гордого и рассерженного орла. — Не рановато ли?

— Я всё объясню в паланкине, — девушка попыталась воззвать к здравому смыслу родичей. — Поверьте, это очень достойный и благородный человек.

— Вы же сказали, что не знаете его имени, — встрепенулась Пласда Септиса Денса.

— Я говорила, что он не представился, — напомнила племянница. — Но мне прекрасно известно, как его зовут.

— И как же? — в голосе регистора Трениума звенел металл.

— Я всё скажу в носилках, — упрямо стояла на своём Ника, посетовав. — Разве вы не видите, что на нас и так уже все смотрят?!

— Она права, дорогой, — более трезвая супруга решительно подхватила мужа под локоток. — Не стоит привлекать к себе внимание.

— Ну, пойдёмте, — с минуту посопев, дал себя уговорить дядюшка и чуть более твёрдой, чем минуту назад походкой зашагал к арке, за которой виднелась уставленная паланкинами площадь, где уже царила почти вокзальная суета.

Рабы, только что гревшиеся у ярко пылавших светильников, торопливо занимали места у носилок или уже помогали подвыпившим хозяевам в них расположиться. В стороне кто-то громко блевал, распространяя вокруг острый запах кислятины.

— Спите, бездельники? — грозно рявкнул Итур Септис Даум, отыскав наконец своё транспортное средство.

— Что вы, господин, как можно, господин, мы вас ждали, господин, — недружно промычали невольники, зевая и поёживаясь от ночной прохлады.

— Совсем распустились, — пригрозил им пальцем регистор Трениума. — Без меня.

С трудом забравшись внутрь, он тяжело плюхнулся на подушки, и не дожидаясь, пока его спутницы устроятся поудобнее, скомандовал:

— Домой.

Рабы с кряхтением подняли тяжеленные носилки на плечи.

— Ну, и с кем же вы там так мило беседовали? — пьяно усмехнулся дядюшка. — Что это ещё за тайны?

— Да, да, — поддержала его супруга, с ядом напомнив. — Вы обещали.

— С его величеством Константом Тарквином Лаврием, — добавив в голос издёвки, объявила племянница.

— Такими вещами не шутят, госпожа Юлиса, — покачал головой регистор Трениума.

— А я и не шучу, — возразила девушка. — Я уже собралась вернуться на веранду, когда раб сказал, что меня хочет видеть император. Мы прошли в какую-то беседку, где я и встретилась с государем.

— О бессмертные боги! — выдохнула тётушка. — Зачем ты ему понадобилась? Это из-за Вилита?

— Подожди! — досадливо морщась, отмахнулся почти протрезвевший супруг. — Давай, рассказывай всё по порядку.

Несмотря на то, что Ника скрыла от родственников лишь пару последних реплик из их разговора с Константом Великим, её обстоятельный, неторопливый рассказ и ответы на многочисленные вопросы слушателей заняли довольно много времени. Их носилки успели довольно далеко удалиться от Палатина, и миновав Орлиную дорогу, свернуть в узкие улочки.

Когда племянница закончила, дядюшка, пару минут переваривая услышанное, всё же решил уточнить:

— Подождите. Неужели от так и сказал: "Вам суждено быть вместе"?

— Не совсем, — поправила его собеседница. — Он говорил: "Вам суждено было встретиться".

— А ещё: "Так пожелали боги!" — выпалила тётушка. — Не правда ли, госпожа Юлиса?

— Да, госпожа Септиса, — кивнула девушка.

— Ну, тогда вы правильно сделали, что не стали говорить об этом в саду Палатина, — задумчиво пробормотал регистор Трениума. — Сам по себе ваш разговор с государем ничего не значит…

— Как это не значит? — резко прервала его супруга. — Да вы что! Его величество ясно дал понять, что выбрал нашу племянницу в жёны своему сыну!

— Он никому ничего не давал! — негромко, но внушительно рыкнул Итур Септис Даум. — Может, он просто решил выяснить, что же на самом деле произошло в тот день на имперской дороге? И все! Госпожа Юлиса, в отличие от вас, дорогая, это понимает. Вам бы тоже стоит помалкивать о том, что она встречалась с государем! Нечего сплетникам давать лишний повод почесать языки.

Слушая, как дядюшка отчитывает свою благоверную, Ника даже дышать старалась как можно тише и изо всех сил пыталась сохранить на лице бесстрастное выражение, несмотря на то, что в царящей темноте его вряд ли кто мог заметить.

Выговорившись, регистор Трениума тяжело откинулся на подушки и надолго замолчал, а вскоре из мрака донеслось негромкое похрапывание. Услышав его, тётушка, быстро оправившись от полученной выволочки, накинулась на племянницу с расспросами: "Во что был одет государь? Как разговаривал? Как смотрел? На чём сидел?"

По прибытии домой хозяина будить не стали. Рабы с величайшим бережением на руках отнесли то и дело причмокивавшее тело в спальню.

Госпожа Торина Септиса Ульда уже спала, так что уставшая до изумления Ника оказалась избавлена от новых вопросов.

Старая Дедера помогла девушке раздеться, после чего та рухнула на постель и заснула, кажется, ещё до того, как голова коснулась подушки.

К сожалению, выспаться ей не дали, хотя и разбудили довольно поздно. Могли бы не беспокоить и подольше, но бабушке очень хотелось услышать о беседе внучки с самим императором, что называется, из первых уст.

Сам регистор Трениума, пользуясь праздничным днём, продрых почти до вечера, а проснувшись и лишь слегка перекусив, тут же отправился в город.

На следующее утро в дом Септисов прибыла изнывавшая от любопытства Анна Олия Сена. Торопливо поздравив родственниц с нолипариями, она тут же стала расспрашивать их о визите в Палатин.

Строго исполняя повеление главы семейства, Пласда Септиса Денса не стала даже заикаться о встрече племянницы с государем. Да этого и не потребовалось. Буквально через несколько минут, даже не дослушав до конца рассказ золовки, гостья буквально ошарашила хозяев, заявив, что по Радлу уже ползут слухи о скорой женитьбе принца Вилита на внучке оклеветанного сенатора Госпула Юлиса Лура. По словам госпожи Олии, данная новость вызвала среди её знакомых далеко неоднозначную реакцию, поскольку кое-кто считает поведение госпожи Юлисы в в Сенате чересчур вызывающим и недостойным радланской аристократки.

Придя в себя, супруга регистора Трениума и его мать принялись в один голос уверять, что ничего не знают о подлинных намерениях государя, но будут счастливы, если он сочтёт госпожу Юлису достойной такой чести.