— Не пропадет ваш Пуль, — ответил Крес. — А на вашем месте, я бы не стал так уж цепляться за жизнь.
— Да, с чего бы это?! — тут же взбеленился Керкаш.
Шляпа застонал.
— Потому что блевать от вас тянет, — гнул свое Крес. — Че это за жизнь такая крысиная — по подвалам да по заброшкам ползать? Не понимаю. Я бы давно в петле болтался со стыда.
— А ты сам-то себя нюхал? — бросил ему Крюк. — От тебя тоже не розами пахнет.
— Мы, может, и не мылись нормально уже месяц, но нас-то понять можно, — заметил Керкаш. — А ты выглядишь и пахнешь так, словно специально в говне вывалялся, друг.
Шляпа вскочил и не знал к кому броситься первым — то ли к Кресу, то ли к Крюку, то ли к Керкашу, но ни тот, ни другой, ни третий даже не думали переходить от слов к делу. Остались сидеть на месте и сверлить друг друга в пять глаз.
— Спросили мы, не легавый ли ты, — продолжал Керкаш. — Теперь точно видно, что нет — ты просто псих-фосфер. Чего реально плохой день выдался, что ты такой… модненький, и с тремя нищими свой вечерок проводишь, а не обжимаешься с девкой и не дуешь ртуть?
— Да пошел ты… — отвернулся от него Крес. Че толку с ними вообще разговаривать. Отбросы и есть отбросы.
— Ага, вижу — в яблочка, — ухмыльнулся Керкаш. — Ничего-ничего. Помиритесь.
— Я сказал, закрой свой зубастый рот! — крикнул на него Крес, пытаясь нашарить, чем бы ему двинуть. Сердце гремело в его груди набатом. Перед глазами все плыло, и встать уже стало каким-то испытанием. И спать ужасно хотелось. Сеншес, натопили словно в бане!
— Закрой его, Керкаш, — попросил его Шляпа.
— С чего бы это? — продолжал бурлить Керкаш.
А одноглазый оказался смелее, чем Крес ожидал от него.
— Не я пришел сюда бухой, как скотина, и не я оскорбляю пусть и нищих, но незнакомых тебе людей! Я все больше начинаю подозревать, что он хочет, чтобы мы зарезали его. Ты решил так себя убить, парень?
— Лучше бы пошел в конюшню и повесился там на вожжах, если так херово, — проворчал Крюк. — И не смущал бы других.
— Когда у меня в кошеле еще было что-то кроме крошек, — начал быстро рассказывать Шляпа. — Знавал я одного парня, который слонялся по самым злачным кабакам с огромным мешочком на поясе и тряс им под носом у каждого жулика. Не прошло и пары ночей, как его нашли в канаве с перерезанным горлом, а тот разномастный бренчащий мусор, который он выдавал за серебро, разбросали по переулку. Не ожидали такого, походу, и разозлились. Выяснилось, что накануне его подружка убежала к другому. Дурак вспылил, получил от того любовничка по шее и решил… В общем, не надо так, парень. Не знаю, что у тебя за душой, но она у тебя одна.
— Я сам как-нибудь разберусь со своей душой, — проговорил Крес. — А ты в Сеншеса свято веруешь, как я погляжу?
— Кто же не верит? — растянул Шляпа губы в блаженной улыбке.
— Тогда знай, пресвятой дуралей, что сегодня ночью я совершил тяжкий грех, — выпалил Крес и закрыл глаза. Хотелось раздеться. Так жарко. Но не перед этими троими же. И чего он ушел из того блядушника? Там было так тепло и спокойно…
— Ты… убил кого-то? — замершим голосом проговорил Шляпа.
— Нет, — покачал Крес головой. — Я был бы просто счастлив убить кого-нибудь. Но я всего лишь изнасиловал и чуть не задушил женщину.
Нищие не произнесли ни слова. Слышно было только, как трещали доски в жаровне и как дождь барабанил по крыше.
— Она была твоей девушкой?.. — спросил Шляпа наконец.
Крес не ожидал, что они продолжат этот разговор, и уже начал засыпать, поэтому ответил не сразу.
— Нет, — скривил губы Крес. — Просто проститутка из одного злачного места. Она была страшно похожа на мою… девушку — по крайней мере, так мне показалось сначала — и я снял ее на ночь. Не думал, что буду душить и кусать ее, бить и сжимать ей сиськи до боли, пока трахаю ее. Но сделал. И мне это очень понравилось. Я даже кончил так, как не кончал никогда в жизни.
— Ты точно мудак, — произнес Керкаш с отвращением. — Истязать женщину и хвастаться этим?.. Чего она тебе сделала?
— Ничего, — пожал плечами Крес. — Я просто сделал.
— Странно, — скептически заметил Крюк. — Как же ты умудрился бить ее под носом у сутенера? И он ничего не услышал?
— Нет, — покачал головой Крес. — Пока я не уснул, никто ничего не слышал. У меня есть некоторый опыт, как заставить людей не кричать, когда это не нужно.
— Ты точно легавый.
Теперь Крес кивнул:
— Чего греха таить…
— И еще и псих в придачу, — заключил Керкаш и сплюнул в огонь. — Все вы психи. Всегда знал, что легавый способен на все.
— Не тебе меня осуждать, бродяга, — поднял Крес веки и взглянул ему в глаз. — Лучше про свои грешки расскажи — за что Сеншес отправил тебя в эту клоаку?
— Мои грешки касаются только меня, я не собираюсь исповедоваться первому встречному подонку, — сплюнул тот еще раз. — Или это тоже такой способ самоубийства?
— Я уже понял, что вы трое, кроме как языками чесать, больше ни на что не годны. Сейчас проблююсь еще раз — так вы мерзки.
— А ты? На что годишься ты, кроме как избивать женщин?! — спросил Крюк.
— О, я способен на многое, — проговорил Крес. — И до утра не успею рассказать все, что мне приходилось делать с теми, на кого мне указывал перст абель.
— Так ты служишь самой абель Мерай? — Керкаш удивленно раскрыл рот. — Ты правда фосфер?
— Ага, — улыбнулся Крес. — Но пока не успел нализаться этой дряни достаточно, чтобы подсесть. Но все еще впереди. Меня ждет долгая, счастливая жизнь…
— От такого счастья не грех и удавиться…
— Так подойди и убей меня, убогий, — Крес склонил голову и развязал тесемки рубашки. — Мне сейчас настолько херово, что я, скорее всего, и сопротивляться не смогу. Бери и бей во-он тем заостренным прутом, которым вы угли ворочаете. Хочешь в сердце, хочешь сразу по голове. Тебе должно понравиться — собственноручно забить любимого щенка Мерай.
Керкаш бросил быстрый взгляд на кочергу, которая буквально просилась в руку. Вот сейчас реально урод схватит ее и бросится на него с диким воплем. Ну…
Бедолага только скривился и снова сплюнул в огонь.
— Трус, — хохотнул Крес. — Боишься, что я сейчас встану и засуну железяку тебе в грязную жопу? Вы все трусы! Я поливаю вас самыми последними словами, а вы только глаза отводите и отбрехиваетесь. Потому что я прав — вы настолько жалки, что и пальцем не двинете, чтобы защитить остатки самоуважения, что в вас еще остались. Ссаные крысы! Вы мне отвратительны. Давил бы вас дальше. Неудивительно, что вы оказались на самом дне жизни.
— Нет, — произнес Шляпа, хватая злосчастную кочергу.
Сердце Креса испуганно екнуло, но тот только пошевелил дровишки.
— Он не станет тебя убивать, потому что ты уже и так мертв, — сказал Шляпа, не поднимая глаз.
— Что ты сказал, мразь? — приподнялся Крес, но тут же рухнул обратно.
Голова кружилась все больше. Как же хотелось спать…
— Ненавижу. Презираю…
— Спи, дурак, — выпалил Шляпа. — Тебе еще долго спать, падла.
— Что…
Крес хотел вырвать у наглеца кочергу, но тело только беспомощно дернулось. Он мешком повалился на бок. Перед тем, как сознание заволок морок, он заметил кружку, из которой он недавно пил какую-то кисловатую водичку. Она сиротливо лежала в углу всеми забытая.
* * *
— … и чего делать с ним думаете?
— А разве с ним надо че-то делать?
— Он видел ваши лица?
— Еще бы.
— Еб вашу ж мать, дебилы! Ну, вот с такими как вы и надо было связаться мне?!
— А, че Пуль? Думаешь, мы нужны особо ему?
— Ясен хер! Кто ему говно какое-то в кружку подсыпал? Ты, Шляпа?
— Он вообще конченный сукин сын был. Бабу какую-то избил, сам на драку нарывался. Надо было его как-то успокоить. Видел, какой он огромный? Че прикажешь с ним бороться?
— Это что было в кружке?
— Гриббих.
— Ты чего напоил его целой кружкой?! Он уже, понятное дело, коньки двинул. А кто его пустил сюда, а?
