Чернокрылые последовали за своим повелителем.
Через полмили они выбрались на тракт, который связывал столицы двух империй, топот копыт стал громче. Показались Главные ворота, чьи створки в самом деле были распахнуты.
– Смерть всем, кто сопротивляется! – Харугот выдернул из ножен меч, простой клинок под полторы руки, которым удобно сражаться и в пешем строю, и с седла, и в одиночной схватке.
Вступая в бой, защищенный силой Тьмы консул на самом деле ничем не рисковал, вот только никто об этом не знал.
Навстречу всадникам с надвратных башен полетели стрелы, одна скользнула по шлему Харугота, другая ударила его в бок и отлетела от пластины доспеха. Отскочил прочь воин в золотисто-фиолетовых цветах Тердумеи, еще кто-то удрал прямо из-под копыт.
Ари Форн заранее отвел своих, и поэтому Чернокрылые стоптали всего парочку растяп. А затем выстроившаяся клином тысяча во главе с консулом врезалась в стройные ряды легионеров.
Они промяли чужой строй, вонзились в него, точно клин, и заработали мечами.
– Рази! – заорал Харугот, опуская клинок на чью-то голову в плоском шлеме и с радостью чувствуя, как трещит под ударом чужой череп.
Ощутил тычок в бок, но не обратил на него внимания. Сразил еще одного врага, потом другого, третий от удара увернулся и скакнул куда-то в сторону. И затем консул осознал, что впереди никого нет, что перед ним лежит Императорский тракт, идущий от ворот к дворцу.
Серые прямоугольные плиты мостовой были кое-где покрыты багровыми потеками крови.
– Вы не ранены, мессен? – спросил из-за спины Тратис.
– Нет. Ари Форн!
– Я здесь, мессен, – отозвался пожилой таристер, и Харугот повернул к нему голову.
Ари Форн был в нескольких шагах, и на лице его, морщинистом и обветренном, читалось восхищение.
– Немедленно взять обе башни! – приказал Харугот, думая, что опытный воин восхищен своим полководцем, лично пошедшим в бой. – Чтобы по нашим никто не стрелял. Держи ворота, точно собственные яйца. Они наверняка попробуют отбить их. И отдашь тысячу лучников мне плюс тысячу латников. Я отправлюсь штурмовать дворец, пока его хозяин не опомнился.
– Как будет угодно мессену, – кивнул ари Форн.
Вскоре по Императорскому тракту двинулись лучники и спешенные хирдеры из таристерских дружин. Принялись заглядывать в переулки, выламывать двери в домах, чтобы никто не посмел устроить засаду, ударить в спину. И в окружении Чернокрылых поехал по Терсалиму Харугот.
Бой еще продолжался, защитники цеплялись за стены и башни, отбивали атаки воинов Золотого государства, орков и тердумейцев, но все это было зря. Через ворота сотня за сотней входили воины из полка ари Форна и растекались по улочкам, чтобы ударить оборонявшимся в спину.
Столица Лунной империи чуть ли не впервые в своей истории готова была пасть.
Император не собирался отдавать свой город так легко, и навстречу войскам Харугота двинулись резервы. Но атака консула в направлении дворца оказалась настолько стремительной, что ее перехватить не смогли. Легионеры встретили северян только у самых ворот.
Тут было всего несколько когорт, но зато на щитах виднелись оскаленные львиные морды. Первый Легион, отборные, умелые воины, готовились погибнуть, защищая родной город.
– Стойте! – приказал Харугот, вскидывая руку, и его голос прозвучал громко, словно вой урагана.
Войско остановилось.
– Я не буду унижать вас речами о сдаче, – сказал консул. – Я знаю, что вы все готовы к смерти. Я просто дам вам то, что можно подарить смелому и сильному врагу – быструю кончину.
Над головой правителя Безариона сгустилось темное облако, поплыло к противнику. По строю легионеров прошла судорога, и вперед полетели пилумы – копья с утяжеленными наконечниками, всегда вонзающиеся в цель. Спустили тетивы лучники отряда Харугота. Стрелы забарабанили по щитам.
– Жаль терять таких людей… – пробормотал консул, глядя, как облако Тьмы опускается на ряды легионеров.
Оно прижалось к самой земле, а потом из глубин начал доноситься стук, словно кто-то бил молотком по камню. Затем черный туман рассеялся, и открылись белые скелеты, лежащие на земле, облаченные в кольчуги и шлемы, держащие в костяных пальцах щиты и мечи.
Тьма пожрала живую плоть, растворила ее в себе.
– Вперед! – рявкнул Харугот, и его войско с ревом и криками устремилось к серо-алым стенам дворца, к запертым воротам. Ударил в них небольшой таран, который хирдеры тащили от въезда в город.
С башен дворца стреляли, но не особенно активно. Не ждали, что враг так быстро окажется в самом сердце Терсалима. От стрел прикрывали щиты и доспехи, ну а самого страшного – котлов расплавленной смолы, падающих бревен и камней, что калечат десятки воинов, тут не было.
Схватка закипела и в тылу, ее затеяли несколько сотен «серых акул», обученных сражаться при абордаже, но способных причинить немало вреда и в тесноте уличного боя. Отряд Харугота оказался в окружении, но его это не очень обеспокоило. Консул приказал спешить половину Чернокрылых и отправить их в тыл, а остальных бросил на помощь воинам, что ломали ворота.
Терсалим во многих местах горел, к синему небу поднимались столбы дыма, самый большой – на востоке, где через Степные ворота ломились орки.
– Очень хорошо, – проговорил Харугот, когда доски ворот затрещали, от них полетели щепки.
Еще несколько ударов, и воины полезли в открывшуюся щель. Первых смел залп лучников, но кое-кто ухитрился проскочить внутрь. Правители Терсалима хорошо умели воевать, но давно забыли, что такое – оборонять собственное жилище.
Ворота были красивыми и большими, но зато прочностью похвастаться не могли.
Ожесточенная, но недолгая схватка, и огромный засов со скрежетом пополз в сторону.
– Наша взяла! – заорал налегший на створку воин. – Навались, братва! Толкнем, видит Азевр!
Он упал со стрелой в шее, но свободное место заняли сразу двое. Открылся двор, такой просторный, что в нем легко убралась бы деревня, и сам дворец – огромное сооружение со множеством остроконечных башен, узких окон, забранных решетками. Надо всем этим реяли в вышине черные знамена, украшенные синим месяцем.
– Это только выглядит как крепость, – пробормотал Харугот, легким толчком в бока посылая коня вперед.
Он въехал во двор захваченного дворца и только тут спрыгнул с седла. Один из Чернокрылых личной охраны подхватил поводья, а консул пошел туда, где на ведущей к дверям лестнице гвардейцы Терсалима в фиолетовых плащах и серебряных шлемах пытались сдержать натиск врага.
– Мессен, тут опасно! – закричал Тратис, вынырнувший из круговерти сечи. Доспехи его покрывала кровь, одно из золоченых крылышек на шлеме было срублено. – Здесь опасно, мессен!
