— Дина, раны на спине. — Отчего-то веселясь, проговорил он, заглядывая мне в глаза и продолжая удерживать руки. Я смутилась.
— Ну, так бы сразу и сказал!
Я обошла его, встав за спиной. При этом он продолжал держать мою руку. Потом, видимо, опомнился и отпустил. Вампир быстро расстегнул пуговицы, чтобы я смогла приспустить рубашку с его плеч и рассмотреть воистину жуткие отпечатки когтей. В ранах даже трофей нашелся. Наверное, он-то и причинял большую боль вампиру.
— Вся спина исполосована! — вздохнула я, накрывая нас куполом невидимости и выпуская магического светлячка для подсветки. — Чьих лап дело?
Если так присмотреться, то тот, кто царапал, должен был хорошенько обхватить Курана, стоя прямо перед ним лицом. Что в адекватном состоянии вампир вряд ли допустил бы.
— Демона, — ответил парень.
— Скорее демоницы, — поправила я, и подозрительная тишина натолкнула на мысль, что я не просто права! — Я так понимаю, ты развлекался, как мог, пока меня не было! Что, более-менее приличных девушек в округе не нашел?
А потом, присмотревшись к краям ран, разозлилась еще больше и затрещину ему отпустила. Вампир вскочил на ноги, рыча, но сдерживаясь. Разгневанный, шипел несколько минут, ругался на французском, а потом обратил внимание на мою абсолютно невозмутимую физиономию.
— За что? — сжимая остатки воли в кулак, чтоб не убить ничтожную девку, прошипел он.
— Сядь, я сказала! — подавляя страх перед ним, приказала я, и голос почти не дрожал. Куран пребывал в замешательстве. С одной стороны ему хотелось расчленить наглую ведьму, позволившую себе отпустить главе влиятельного клана затрещину. С другой — понимал, что помощи искать негде и не от кого. Куран послушно сел.
— Это ревность? — вернул самообладание, а заодно и сарказм парень.
— Не говори глупостей! — фыркнула я и чуть не стукнула второй раз. — В какой момент ты понял, что она хочет тебя убить? Хотя, нет. Не говори! И так догадываюсь.
Послышался смешок, за что я нещадно и подло ткнула пальцем по ране, и вампир дернулся, зашипел, снова выразившись о моей без сомнения "доброй личности" изысканными французскими словечками. Пусть радуется, что я в школе английский учила, а не его родной язык! А то получил бы таких пилюлей, лечебных!
— Дурак! Сколько дней ты проходил вот так, а? — лично я подозревала, что три-четыре.
— Три, — выдал он и получил еще одну затрещину, но не попытался меня убить, а только громко выругался, обернулся, одарив уничтожающим холодным взглядом, и снова отвернулся.
— Слушай, я попробую вытащить эту гадость, а ты постарайся расслабиться! — и я придумала очень миленькую анестезию. — Держи. Прислони к уху и слушай!
В его широкую ладонь перекочевала та самая ракушка, которую я заколдовала, утащив с моря частичку прибоя. Он мог бы уже и не удивляться, услышав там не воображаемый, а самый настоящий шум моря и крики чаек!
— Закрой глаза! — он удивленно заморгал, но послушался. Я прислонила ладонь к его векам, даря запомнившуюся мне картинку пляжа и волнующегося моря, постоянно находящегося в движении, его слегка розоватых волн на закате. Куран улыбнулся. Потянул носом, наверное, чтобы вдохнуть соленый воздух. Однако пришлось дышать чем есть, так как прихватить с собой еще и это я не додумалась. Но внезапно вампир скривился и уже более серьезно заговорил:
— Ты виделась с кем-то. Недавно. С мужчиной. Отвратительный дешевый дезодорант. — Поморщился он, оскорбив запах моего парня.
— Не твое дело! — обсуждать Артема с Кураном желания не было. Почему-то вообще думать о своем парне не хотелось. Ведь мысли о нем вселяли в сердце отвращение, боль и тревогу. — Не отвлекайся!
На его когда-то красивую спину было страшно смотреть. Края ран воспалены — регенерация наталкивалась на какое-то препятствие. Исцарапала его барышня прилично — живого места нет, будто хлыстали шипастым кнутом.
— Удивительно, что у тебя температуры нет! — тяжелый вздох выдал новую информацию: температура была, и явно не маленькая. Тихо ругаясь про себя, я сжала зубы и попробовала проделать фокус, натренированный на племяннике и Римме. Представила, как все мое желание жить сгущается на руках, а те становятся едва прозрачными из-за слабого теплого красноватого свечения. Теперь главное удержать это состояние и, не касаясь, вытянуть коготь из одной раны. Я пришла к выводу, что выдернуть инородное тело нужно резко и быстро, поэтому с помощью магии просто дернула коготь на себя, призвав его как магнит. Куран шумно выдохнул — все же ему было больно.
— Прости, — испугалась я, — Больше не будет больно! Я постараюсь!
Нервничая, я даже губу прикусила и снова сосредоточилась на своих ладонях и его ранах. Не знаю, сколько прошло времени, но, кажется, много. Раны были почищены, залечены и затянулись. А шрамы, думаю, сойдут сами собой, когда вампир перекусит. У них это вроде правила: ранили — поешь! Когда они питаются чужой кровью, то даже самые смертельные ранения заживают и вампир выздоравливает.
Меня врачевательство вымотало настолько, что чувствовала себя как выжатый лимон. Руки болели, словно я гири подымала. А мой пациент вел себя слишком тихо. Я даже испугалась, как бы не навредила ему…
Обошла лавочку. Всмотрелась в безмятежное лицо и поняла, что он спит, прижав мою ракушку к уху. Не мудрено — три дня таких мучений!
Присев перед ним на корточки, я хотела отобрать у него ракушку. Но засмотрелась: ни одной морщинки на лице, глаза закрыты, губы расслаблены, несколько локонов игриво спадают лоб. И главное — его мимика в этот момент! Он был беспечен, нежен, красив. Он больше не напоминал каменное изваяние или ночного монстра, которому я задолжала свою душу. Нет! Скорее — шедевр неизвестного художника. В общем, будить спящего красавца я не стала. Просто сидела рядом и смотрела. Жалела, что не взяла телефон, чтобы хоть на него заснять эту очаровательную картину. Наверное, если бы умела рисовать, то Куран стал бы моим любимым персонажем и натурщиком (ну, если бы согласился!).
Неожиданно он сам открыл глаза. И в этих карих безднах яростно горели два смешанных чувства: испуг и злость.
— А ты такой милый, когда спишь! — наверное, этого не стоило говорить, потому что вампир тут же вскочил на ноги и умчался прочь не попрощавшись, даже спасибо не сказал. — Обидно и странно…
Остаток вечера я думала о загадочном поведении Курана. Много раз возвращаясь к тому моменту, когда он поднял на меня испуганные глаза. И старалась даже не представлять, чем сейчас занимается голодный вампир.
Это был не последний сюрприз! Утром, шагая на работу, я столкнулась с Русланом. У него, похоже, уже в привычку вошло сидеть под собственным домом на скамейке, изображая из себя печального и одинокого, приговоренного к смертной казни.
