— Так это наш Гумир придумал? — воскликнула Наташа. — А почему там внизу написано: «Нарисовано рекламной студией…» Какой-то студией, я не помню. На днях стояла в пробке напротив такого плаката, изучила его вдоль и поперёк.
— Студия нарисовала. А Гумир — придумал. Студии — деньги и слава. Ему — бананы, — пояснил Денис.
— И выход из творческого кризиса, прошу не забывать! — добавил Константин Петрович. — И вот на этой оптимистической ноте я предлагаю всем разойтись по рабочим местам.
— Букинист, — тихо напомнил Шурик.
Цианид хищно блеснул очками и выставил защиту. Все посмотрели на Виталика. Виталик посмотрел в пол. Комментариев в целом не требовалось. Раз Техник до сих пор не похвастался успехами — значит, нечем и хвастаться.
— Минус четыре тысячи, — внезапно забормотал он. — Совещание по скайпу вместо премьеры! Бржижковского ему отдал в обмен на приключения. Да отрежут лгуну его гнусный язык!
— Ничего не понял, — помотал головой Константин Петрович.
— Зато я понял, — сказал Денис. — Если всё время отвлекаться на мелочи и думать о чём угодно, только не о деле, то можно вообще забыть о стоящей перед тобой задаче.
— Мини-Костя! — умилилась Галина Гусева. — Характер уже испортился. Скоро прорежутся очки и ежедневник.
— Попробовал бы сам, вот попробовал бы! — подпрыгнул Виталик. — Я бы на тебя посмотрел. Он как начал мне предсказания выдавать — одно другого хуже! Я еле ушел от него! Деньги-то у меня не просто так вытащили! Но ты, конечно, вряд ли поймёшь, что такое лишиться ни за что ни про что кровных четырёх тысяч. Тебе родители сколько хочешь пришлют…
Денис с головы до ног смерил его холодным колючим взглядом, и Технику показалось, что его погладила по спине Снежная Королева.
— А правда, Денис, может быть, тебе попробовать? — примирительно спросил Шурик. — Если букинист манипулирует людьми с помощью денег: одному выигрышный билет подбросил, к другому карманника подослал…
— Прямо подослал! — не сдержалась Марина. — Да если бы карманники выпускали свою газету, там в списке «Они витают в облаках» наш Виталик был бы на первом месте. Да и ты с ним для компании.
Виталик дёрнулся, но промолчал.
— Можно я продолжу? — не позволил сбить себя с мысли Шурик, — Денис — единственный из нас, кто относится к деньгам так, как к ним и положено относиться — бесстрастно. К тому же он любит книги и разбирается в них. Кому ещё идти, как не ему?
— Где ж ты вчера был, такой весь умный? — хмуро спросил Виталик. — Сэкономил бы мне четыре тысячи.
— Ты же сам рвался за выигрышным билетом, не остановить было, — напомнила Наташа.
Ещё немного пошумели, пожалели Техника, погладили его по голове, выслушали подробности визита к букинисту. Снабдили Дениса адресом букинистической лавки и дружескими напутствиями. И, понукаемые коммерческим директором, разошлись по своим местам.
Денис оделся и вышел из приёмной. Прозрачная тень уже ждала его на лестнице. Цоп! И последняя доза ответственности легла на плечи Андрея, упустившего революцию. Денис шагал вниз, ничего не чувствуя. А призрак… вот призрак в этот момент испытал целую гамму противоречивых чувств. Ему должно было стать тяжелее, как становилось всякий раз, когда он взваливал на себя очередную ношу. Но почему-то стало легко, легче лёгкого. И он взлетел к потолку, рассыпался искрами, и каждая искорка была свободной, счастливой, безответственной. Это было как купание под струями водопада, причём Андрей был разом и водопадом, и купальщиком. И немножко — всем миром.
«Просто удивительно! Дядя Кастор над ними издевается, старый книжник над ними издевается, шеф молчит, а о чём молчит? Что он знает? Что-то ведь знает, но молчит. А эти рады, уши развесили, поверили. Сейчас добрый дедушка, который, к слову, вовсе и не добрый, исполнит за нас все желания!» — думал Виталик, шагая по набережной. Вернее, даже не думал. А произносил внутренний монолог. С внутренними монологами у него дело обстояло отлично — Гамлет бы от зависти повесился на шарфе Офелии, вот на какие внутренние монологи был способен Техник. Но чуть только надо было высказать их вслух — куда девался пафос, где заблудилась страсть, что осталось от убедительной ясности? На сцене появлялся милый лохматый мальчик, всеобщий любимец, хоть и трепло, проговаривал пару заранее продуманных гамлетовских реплик, но вдруг сбивался, стушевывался, начинал говорить о чём-то постороннем, пытался сгладить ситуацию и как-то пошутить. Все смеялись, хлопали в ладоши, обнимали и тискали Виталика, угощали его вкусненьким. Увидел бы такое Гамлет — от смеха упал бы на пол, прямо на отравленный кинжал, заботливо оставленный кем-то из статистов, потом встал на ноги, снова засмеялся, снова упал, и так бы падал и вскакивал, пока бы весь насмерть не искололся.
Не питая иллюзий относительно своих ораторских способностей, Техник, однако, решил, что остальные ему не указ. Пусть ждут у моря погоды, пусть верят в чудесного помощника, а он будет по старинке исполнять чужие желания. Сам. Без посторонней помощи. Тем более что Кастор, как всегда, преувеличил — были, были в Санкт-Петербурге такие желания, которые можно было сделать реальностью и без свистящего на горе рака. Не говоря уже о старом замшелом книгочее.
Дело, которым Виталик занимался чуть больше месяца, наконец-то сдвинулось с места. И совсем не так, как мыслилось мунгу. Он-то думал, что для осуществления задуманного ему придётся ждать командировки в Москву, но то, ради чего он собирался отправиться в столицу, приехало к нему само.
Ещё летом Лёва нашел человека по имени Сергей Сергеевич. Серьёзного человека, очень хорошего специалиста, любящего и понимающего своё дело. Сергей Сергеевич давно уже заслужил повышение по службе. Но с пылкими монологами у него дело обстояло ещё хуже, чем у Техника. Только однажды, выпив не один, а три бокала шампанского на корпоративной вечеринке, посвященной Новому году, он подошел к своей начальнице Ольге Викторовне и застенчиво напомнил о том, что он, Сергей Сергеевич, замечательно разбирается в своём деле и из него получился бы отличный заместитель. Тем более что прежнего заместителя перевели в другой отдел, и его обязанности временно исполняет секретарша Ольги Викторовны. Слово за слово, выяснилось, что секретарша приходится начальнице сводной сестрой, ударили по струнам и запели приглашенные на вечеринку музыканты, и разговор скомкался. А Сергей Сергеевич отошел в сторону, поставил на столик опустевший бокал и, никем не замеченный, покинул вечеринку. Делать ему здесь было нечего. Все его мысли занимало желание, простое и понятное желание заниматься тем, что он умеет лучше всего, и получать за это достойную зарплату.
