— Кто ты? Зачем моего пса забираешь?
Ух, ты! А тетя знающая попалась! Очень хорошо! Очень хорошо… очень…
На последнем дыхании я попросила собаку заскулить и по возможности найти замерзающее тело в белоснежной пустыне. И отключилась.
— Вирай! — разносилось над полем. — Вирай!
Кильвар зигзагами форсировал пространство, забираясь на спину дикого феруса, и светил одиноким факелом. Да только сколько там можно высветить одиноким огоньком? Тем более, хозяин здешних просторов в радостью кинулся на новую жертву и со злостью жителя подземного мира пытался вырвать огонь из рук воина.
— Вирай!
— Гав! Гав!
Кильвар застыл на месте, посветил туда, откуда доносился лай.
— Гав! Гав! — звук обретал силу и приближался.
И вот уже через несколько мгновений на феруса, ни капельки не испугавшись истошного и недовольного ржания, выскочил черноглазый пес. Он прыгал на месте, крутился и порывался что-то сказать. Жаль только, Кильвар не умел разговаривать с животными. Зато животные умели разговаривать. Между собой, правда…
Ферус первым сообразил, чего добивается пес, коротко заржал и рванул с места. Сидевший на неоседланном скакуне всадник не успел среагировать и кубарем покатился в снег.
— Ты что творишь?! — отплевываясь от снега, прокричал Кильвар.
Однако, ему никто не ответил, только пара животных теперь отплясывали польку вокруг блондина.
— Ладно, ладно, я понял! — изрек воин, запрыгивая на коня. — Нам покажут дорогу… Вперед!
Хэйа!
Огромную кляксу на белом снегу Кильвар поначалу принял за местную нечисть, даже за оружие схватился.
— Скорее помогите мне! — вдруг произнесла клякса женским голосом.
Воин спешился, и медленно стал подбираться к «кляксе» — вдруг, все-таки нечисть?
— Ну, чего стоишь пнем?! Я не смогу ее сама дотащить до дома!
— А вы кто? — странно, но Кильвар все еще сомневался в реальности происходящего.
Были уже случаи, когда нечисть болотная напускала морок на человека, заманивала в ловушку, а затем… Нет, лучше не думать о том, что могла сделать нечисть с человеком.
Порою попадались трупы… Бр-р-р! Вдруг в этот раз тоже морок?
Внезапно черная говорящая клякса сорвалась с места и, в миг оказавшись возле воина, отвесила звонкую оплеуху. Кильвар схватился за щеку:
— Ничего себе — морок!
— Дурень ты! Какой я тебе морок?! Девушку спасай!
Ну, в принципе, она права — мороки не будут раздавать оплеухи.
Сорвавшись, наконец, с места, Кильвар подбежал к месту, где присела женщина.
— Вирай! Вирай! — звал воин.
И как ни странно, я услышала. Только сил говорить не было. Мне было тепло и уютно в снежной берлоге. Ничего не беспокоило. Я плыла на теплых волнах безмятежности.
Ну, и зачем вы меня дергаете? Оставьте меня, прошу… Я проросту травой… Я развеюсь пеплом… Я побегу весенними ручьями… Я буду поить землю с рук…
Кильвар, оставь меня… Я вернусь ветром и буду играть твоими локонами… Я застану тебя одного в лесу и прольюсь летним дождем… Куда прольюсь? Как куда? За шиворот!
Намокнет твоя рубашка, плечи… Кожа станет влажной и горячей… И я испарюсь…
Боже, почему так больно? Оторвите мне ноги — они болят! Отрежьте мне руки — они мучают меня! Избавьте меня от уха — его уже все равно нет, оно осталось там, примерзшим ко льду. Откройте мне веки… Ой, нет, это не из моей оперы…
— Хватит… — просипела я на выдохе.
— Нет, не хватит! — произнес мой палач.
Что он делает? Что? Режет по живому…
— Отстань… — взмолилась я.
— И не подумаю! Думаешь, если произнесла три загадочных слова, то навеки будешь принадлежать ему? В том ятедамблевском предсказании было сказано, что жизнь его круто изменится, и ни слова больше! Так что, и ниёр вурту драм — я найду тебя первым!
Так вот кто ты — мой палач!
— Кильвар, отпусти меня…
— И не подумаю! — ответил воин, продолжая растирать мне конечности.
А ведь если бы обморожение подобный массаж мог прийтись мне по душе.
— На вот, намажь этим, — произнес незнакомый мне голос, а в нос тут же ударил резкий и абсолютно неприятный запах.
— Фу, гадость! — озвучил мои мысли Кильвар.
— Зато полезно! — огрызнулась неизвестная. — Было бы лучше, если бы у тебя, воин, вместо четырех мечей было бы четыре руки. Но так как ты обычный двурукий, греть ее придется всеми возможными способами.
— Понял, — снова озвучил мои мысли Кильвар, и запустил пальцы в вонючую мазь.
Меня укутывали, пеленали, вынимали из-под одеял поочередно части тела, растирали, массажировали. А мне казалось, что кроме дикой головной боли и той конечности, что подвергается пыткам, у меня вообще ничего нет. Не существует Вирай. Разлетелась кусочками. И теперь придется собирать по всему свету.
— Это надо выпить, — донеслось до меня сквозь пелену тумана.
— Сейчас, — зашевелился воин и просунул руку мне под затылок. — Вирай, милая, давай выпьем. Пожалуйста.
А мне не лень выпить, но даже открыть глаз — больно.
Кое-как Кильвар залил в рот обжигающую жидкость. Я понимала, что это лекарство, и что оно должно быть полезным, но зачем в лекарство добавили так много медицинского спирта, понять так и не смогла. Конечно же, часть питья пролилась и затекла в ухо, испачкала шею.
Я слышала, как смеялся надо мной воин, ласково обзывая замарашкой. Чувствовала, как его пальцы вытирали испачканную кожу. Но самое главное — я чувствовала его прикосновения! Я возвращалась, хоть и с болью, в реальный мир.
Я застонала.
— Что случилось? — тут же забеспокоился Кильвар.
А как ему объяснить, что я вдруг свой сон назвала реальностью? Что я знаю, есть и другие миры? И самое главное — что этот мир абсолютно нереален?
Вместо ответа я замотала головой.
— Раздевайся! — скомандовал голос над моей головой.
— Зачем? — удивился Кильвар.
Ах, так это не мне раздеваться… Ну, да, куда ж мне дальше? И так раздета. Спасибо Темному — выставил меня на улицу почти в чем мать родила.
За своими размышлениями упустила момент объяснений, зачем воину раздеваться. Зато, когда он полез ко мне под одеяло — сама догадалась.
— Эм, — замычала я, пытаясь сопротивляться.
— А ты посмотри на нее, — отметила мое поведение хозяйка пристанища, — оживает. За свою честь девичью борется. Дуреха! Надо было за жизнь бороться! А теперь уж извини, мы будем решать.
Извинения хотелось послать к черту. Кто во всем виноват? Кто? Я? Да ни в жизни! Темный во всем виноват! Это он, не разобравшись, швырнул меня к бабке Йожке на кулички! Это он напивался, как свинья и избегал разговора! Это он сидел, уткнувшись носом в объемные прелести белокурых гетер!
