Александр Рыжков - Заточённые души

Твистерариус, хозяин повозок с рыбой, орал на всех очень непристойными словами, подгонял. Он всегда славился своей невероятной пунктуальностью выполнения заказов. Ради поддержания репутации готов был драть горло, понося наёмников до самых ворот Сара. И пусть караван двигался с не наивысшей скоростью, а шансы прибыть в срок – велики. Главное, не замедлять взятый темп. Дорога в обход Кривого Леса, которой предполагалось идти в самом начале, отнимала на день путешествия больше. Ох и проклинал караванщик рыбаков, задержавших его товар в Камбалироне ещё на сутки! Когда он кричал, ему невольно представлялось, что кричит на них. От этого на душе становилось немного легче. Ему… А тем, на кого в действительности кричал – наоборот. Они бы с радостью запихнули эти слова ему в то место, где не светит солнце. За пятьдесят копрей такое терпеть? Но сами виноваты, раз записались в экипаж – никто их насильно не втягивал в это неблагодарное дело.

– Чего медлишь, хвостатый выродок?! – поинтересовался Твистерариус у переводящего дух возле небольшой сосны Брока.

Люрт не обратил внимания на обидное слово, ведь толстяк в тюрбане не мог знать о жизни Брока. О том, что он воспитан людьми, и о том, что в детстве сверстники часто оскорбляли люрта этим болезненным словом. Если бы Брок хоть на секунду усомнился, что Твистерариус этого не знал и лишь случайно назвал Брока выродком – его тупая башка вместе с тюрбаном в тот же миг отделилась бы от заплывшей жиром шеи точно так же, как эта молодая сосна, только что с корнями выдернутая люртом из земли.

Ночь нагрянула нежданно негаданно. Разбили лагерь вдоль дороги – вглубь чащи уходить больного желания ни у кого не возникло. К всеобщему счастью, опасные звери не встретились на пути. Пока…

Сбившиеся в кучки у костров измученные тяжёлой дорогой и ещё более тяжёлыми суеверными переживаниями караванщики начали приходить в себя. Сытая еда и хмельное вино освобождали головы от любых страхов. В сущности, что здесь ужасного? Лес себе и лес. Сегодня ни что на пути сверхъестественное не стало, и завтра как-нибудь всё обойдётся. Если не сбавлять скорости, к завтрашнему вечеру гнетущая густота деревьев сменится воодушевляющей пустотой степи, плавно переходящей в безразличие пустыни.

Тис, Лимб и Брок сидели у одного из костров. Брок всё никак не мог забыть свою первую любовь, о чём без перерыва всем рассказывал. Тис в основном молчал. Лимб далеко от него не отошёл, хотя кое-что поведал. Это было впервые, когда он заговорил о своём прошлом.

Полуостров Драгов – идеальное место для спокойной, размеренной жизни. Лимб родом оттуда, из портового города Даршорок. Но тишина и постоянство не стихии Лимба. Только он достиг зрелого возраста, как подался в странствия. Он обошёл много городов, в каждом из них находил себе работу: то охранником, то вышибалой. Иногда даже фрукты с фермерских полей собирал. В общем, мало какой работёнкой брезговал, ведь, чтобы путешествовать, нужны деньги. Его последние работодатели были караванщиками, и везли медвежьи шкуры в Скот. Лимб, прямо как сейчас, был одним из охранников каравана. Но, как это ни печально, караван был атакован головорезами работорговца Краспа. А дальше что было – Тис с Броком знают…

Брок наконец-то спустился с облаков воспоминаний о своей возлюбленной проститутке, на более приземлённую высоту. Так ведь Алерадус может нанять Лимба в качестве дополнительной охраны! У старика достаточно денег и он швыряется ими во все стороны. Если удастся отыскать друзей, Брок обещает поговорить с магом – люрт почти уверен, что доблестного наёмника примут в команду. Лимбу не придётся лишнее время тратить на поиски нанимателя! Растроганный Лимб долго тряс руку заботливому товарищу.

На этой радостной ноте они втроём и легли спать.

Утренний прохладный воздух пронзился отчаянным, когтями страха раздирающим душу криком.

Проснувшийся раньше всех Лимб орал во всё горло. Под его ногами лежали обглоданные останки того, что раньше было примом – одним из охранников каравана. Всполошившиеся караванщики забегали в ужасе, Твистерариус с сыновьями пересчитали экипаж. Больше жертв мыслящих не было, но убытки одним убитым не исчерпывались: повозка лежала перевёрнутой набок, вся вяленая рыба в ней исчезла. А чуть дальше лежали кости быка вперемежку с его облепленными мухами и личинками остатками внутренностей.

О том, что произошло ночью, можно было только с всепоглощающим трепетом догадываться. Какая бы ни была тварь, сотворившая всё это – работала она бесшумно и быстро. Дежурящий прим даже не успел поднять тревогу. Должно быть, он подошёл к елям, возле которых нашли его останки, по своим насущным делам. Сделал ли он их перед чудовищной смертью или нет – никто не узнает. Самое странное, что следов зверя на земле так и не нашли. Только отпечатки сапог и кротовьих лап, но ведь не мог же вылезший из лесной чащи мыслящий сотворить такое…

Пятьдесят копрей… Бедняга прим помер так и не получив причитающуюся ему мизерную плату в пятьдесят копрей! Пропавший товар и бык стоили в сорок раз дороже!

Но рыдать и впадать в панику по этому поводу ни у кого желания не возникло. Заметно взволновавшийся Твистерариус подгонял всех пуще прежнего, сыновья ему в этом нелёгком деле отлично помогали. Но и без нагоняев охранники бы не сбавляли скорости – задержаться даже на лишнюю минуту в Кривом Лесу никому не хотелось.

К вечеру Лес отпустил караван. Ночью он взял свою законную дань и разрешил идти дальше. Зловещие деревья, безмолвными истуканами неминуемого возмездия нависавшие над караванщиками, сменились сухой травой бескрайней степи.

Лагерь разбили поздней ночью, когда отошли от Кривого Леса на достаточно безопасное расстояние.

Ночью пошёл снег, превратившийся ближе к утру в дождь. Но это не помешало продолжить путь. Грязь хлюпала под ногами и копытами, ледяные капли мочили одежды. Телеги были накрыты кожаными чехлами – за товар Твистерариусу переживать не приходилось, а за промокших до нитки охранников – так подавно. Молнии угрожающе вгрызались в землю голубоватыми червями. Где-то в трёх километрах от каравана, по словам Тиса, прикинувшего запоздание доходящего до его мелких заострённых ушей грома.

Начало темнеть. Сделавшие привал караванщики уже принялись готовиться к ночлегу, а он всё шёл, медленно охлаждаясь, превращаясь в снег.

Брок проснулся от оглушающего гула рога тревоги. Нападение! Двое мыслящих из его палатки уже стояли на ногах. Один из них подносил факел к огню, другой нервно пытался натянуть кольчугу, всё больше запутываясь в массивном, гремящем металлическими звеньями, рукаве. Спина Лимба мелькнула в проходе. Тис выбежал за ним. Брок, как был в спальной рубахе, схватил пернач и устремился следом. Кровь барабанной дробью отбивала в ушах бешеный ритм грядущей битвы.