Он продрался сквозь последнюю баррикаду из сплетенных ивовых ветвей и выбрался на поляну, открытую звездам. Самый высокий пик горной гряды белел, точно череп, на невозможной высоте.
Круг из высоких и черных камне стоял на поляне. В лунном свете они походили на какую-то сюрреалистическую ловушку для диких зверей. В центре его была каменная плита… алтарь — очень старый, поднимающийся из земли на могучем плече базальта.
Перед ним стоял мальчик, дрожа и раскачиваясь взад-вперед. Его руки трясли, словно через низ пропустили электрический ток. Стрелок резко выкрикнул его имя, и Джейк ответил ему неразборчивым возгласом отрицания. Лицо мальчика было как смазанное пятно, почти полностью загороженное левым его плечом: испуганное и восторженное одновременно. И было в нем что-то еще.
Стрелок вступил в круг камней, и Джейк закричал, отшатнувшись и вскинув руки. Теперь лицо его было видно отчетливо, и стрелок разглядел на нем ужас и страх, перекрываемые почти мучительною гримасой наслаждения.
Стрелок ощутил, как оно прикоснулось к нему: дух оракула. Суккуб. Чресла его вдруг наполнились жаром — мягким и все же жгучим. Голова закружилась, язык как будто распух во рту и стал каким-то болезненно чувствительным даже к слюне, его обволакивающей.
Не отдавая себе отчета в том, что он делает, стрелок вытащил из кармана полусгнившую челюсть, которую носил с собой с того дня, когда он нашел ее в логове Говорящего Демона на дорожной станции. Он не думал о том, что он делает, но это его не пугало — он привык повиноваться своим инстинктам. Стрелок выставил челюсть перед собою, эту истлевшую кость, застывшую в доисторическом оскале. Пальцы второй руки, указательный и мизинец, сами собою сложились рожками — в древнем знаке оберега от дурного глаза.
Поток чувственности отхлынул, точно кто-то раздвинул рывком тяжелую пелену.
Джейк снова вскрикнул.
Стрелок подошел к нему, выставив челюсть перед пустыми, невидящими глазами мальчишки. Влажный всхлип боли. Джейк попытался отвести взгляд и не смог. Внезапно глаза его закатились, остались видны лишь белки. Джейк упал. Обмякшее тело его глухо ударилось о землю, одна рука почти что коснулась каменного алтаря. Стрелок опустился на одно колено и взял его на руки. Мальчик был на удивление легким; за долгий их путь по пустыне он высох, как лист в ноябре.
Роланд буквально физически ощутил, как дух, обитающий в каменном круге, заметался в ревнивом гневе — у него отобрали добычу. Как только стрелок вышел из круга, это буйство разочарованной ревности разом исчезло. Он отнес Джейка обратно в лагерь. К тому времени судорожное беспамятство мальчика перешло в крепкий сон. Стрелок на мгновение замер над серыми останками выгоревшего костра. Лунный свет, омывающий лицо Джейка, снова напомнил ему о святом из церкви, о неведомой алебастровой чистоте. Внезапно он обнял парнишку, вдруг осознав, что он любит его. И тут ему показалось, что он почти явственно слышит смех человека в черном. Откуда-то сверху, издалека.
Джейк звал его. Так стрелок и проснулся, разбуженный этими криками. Вчера ночью он крепко-накрепко привязал парнишку к одному из ближайших кустов, и теперь мальчик был встревожен и возмущен. Судя по солнцу, было уже девять-тридцать.
— Зачем вы меня привязали? — с обидой и негодованием в голосе спросил Джейк, когда стрелок развязал крепкий узел на одеяле. — Я вовсе не собирался от вас убегать!
— Один раз ты уже убежал. — Стрелок улыбнулся, когда у парнишки вытянулось лицо. — Мне пришлось даже вставать и тебя догонять. Ты ходил во сне.
— Правда? — Джейк поглядел на него с подозрением.
Стрелок только кивнул и, вытащив из кармана челюсть, поднес ее к лицу Джейка. Тот отпрянул, закрывшись руками.
— Вот видишь?
Джейк, смутившись, кивнул.
— Мне сейчас нужно будет уйти. Может так получиться, что меня не будет весь день. Так что слушай меня, малыш. Это важно. Если я не вернусь до заката…
На лице Джейка промелькнул страх.
— Вы меня бросаете!
Стрелок только пристально поглядел ан него.
— Нет, — чуть погодя сказал Джейк. — Кажется, нет.
— Я хочу, чтобы, пока меня не будет, ты оставался здесь. И если ты вдруг почувствуешь что-то странное… что-нибудь подозрительное… просто возьми эту кость и не выпускай из рук.
Ненависть и отвращение на лице Джейка смешались с каким-то непонятным смущением.
— Нет, я не смогу… не смогу и все.
— Сможешь. Придется смочь. И особенно — после полудня. Это очень важно. Ты понял?
— Зачем вам куда-то идти? — всхлипнул Джейк.
— Просто так нужно.
Стрелок вновь уловил в глазах Джейка словно бы отблеск стали — завораживающий, загадочный, как рассказ мальчика про неведомый город, где дома так высоки, что их верхушки в полном смысле этого слова скребут по небу.
— Ладно, — сказал Джейк.
Стрелок осторожно положил челюсть на землю рядом с остывшим кострищем. Она ухмылялась в высокой траве, точно какое-нибудь истлевшее ископаемое, которое снова увидело дневной свет после ночи длиною в пять тысяч лет. Джейк не глядел на нее. Лицо мальчика было бледным и жалким. Стрелок даже подумал, не лучше ли будет ему усыпить паренька и расспросить его обо всем, что случилось с ним в круге камней, но потом рассудил, что он немногого этим добьется. Он хорошо понимал, что дух из круга камней, вне всяких сомнений, демон и вполне вероятно — оракул. Демон, лишенный формы и тела; безликая сексуальная аура, наделенная даром провидеть будущее. Ему вдруг подумалось не без язвинки, уж не душа ли это Сильвии Питтстон, той необъятной толстухи, чье мелочное торгашество религиозными откровениями и привело к столь трагичной развязке в Талле… но стрелок понимал, что нет. Камни круга дышали древностью — обиталище демона, обозначенное задолго до начала истории этого мира. Однако стрелок знал и то, что из себя представляет этот древний оракул, и был уверен, что мальчику не придется воспользоваться костяным мойо, оберегом. Голос и разум пророчицы будут заняты им, стрелком. Более чем. А ему нужно было узнать кое-что, несмотря даже на риск… а риск был, и немалый. Ради Джейка, ради себя самого ему нужно было узнать.
Стрелок открыл свой кисет, порывшись в табаке, извлек оттуда отрывочек белой бумаги, аккуратно свернутый в крошечный пакетик, взвесил его в ладони, обвел рассеянным взглядом небо, потом развернул бумажку и опрокинул в ладонь содержимое — маленькую белую таблетку с пообтершимися за годы странствий краями.
Джейк с любопытством взглянул на нее.
— Это что?
Стрелок издал короткий смешок.
— Философский камень. Корт часто рассказывал нам о том, как древние боги решили поссать над пустыней, и так получился мескалин.
