— А Пэлсик, милый мальчик, так и не женился, — собачьим взглядом смотрела на меня знахарка. — Вот утихнет все с некроманткой, вернешься к матери, так свадебку, может, сыграете…
Меня передернуло от ужаса. Пэлс. О нет, только не он. Рыжеволосый аристократ из соседнего имения — презрительный, с явными садистскими наклонностями. Еще в детстве мы с двоюродной сестренкой Мозькой отбирали у него котят, которых он мучил в домике на дереве, сооруженном в саду. Пэлс, безусловно, был последний, за кого бы я по доброй воле вышла замуж. Но мать почему-то видела в нем для меня идеального мужа.
«С отличным образованием, из родовитой семьи, не урод, не старый, сильный маг. Чем тебе не пара?», недоумевала мать, видя мое отношение к предполагаемому супругу.
— Пожалуй, мне пора, — сказала я, крутя в руках пустую чашку.
— Детка, я тебя обидела? — ужаснулась Урша.
— Нет, что Вы, — попыталась улыбнуться я, но вместо улыбки получилась кислая мина. — Просто мне уже пора.
— Конечно, ты же собралась сегодня уехать, — вспомнила знахарка. — Я тебя провожу, не беспокойся. На рынке-то продуктов хотела в дорогу купить, да? Я тебе сейчас все дам, ты не беспокойся… И травок всяких, они всегда пригодятся!
— Мне бы лучше сразу зелья, — попросила я. Зелья и отвары после окончания Академии я ни разу не варила и все рецепты давно выветрились из головы, а конспекты остались в родительском доме.
— Конечно, — кивнула Урша и куда-то унеслась.
Порошки, зелья, отвары, сухие травки в специальных стеклянных баночках, даже прессованные зеленовато-коричневые таблетки — что только не совала знахарка в холщовую сумку с аляповатой заплаткой на боку. «Облаков Облегчения» мне досталось сразу пять пузырьков, причем из одного Урша заставила меня отпить прямо сейчас, услышав мою жалобу на боль в спине. Сумка распухала на глазах. Когда она наполнилась, женщина жестом фокусника вытащила еще одну, на этот раз двумя заплатками, и принялась наполнять ее едой. Я лишь мысленно посочувствовала Бретте, которой придется все это везти.
— Может, я пока пойду схожу за лошадью? — спросила я, наблюдая за Уршей.
— Нет, детка, пойдем вместе, — покачала головой она. В глазах блеснул недоверчивый огонек. Боится, что сбегу?
Банки с маринадами, два мешочка крупы, три большие ковриги хлеба (зачерствеют ведь!), палка колбасы, круг сыра… Заполнилась еще одна сумка, и Урша достала третью. Я захихикала: заплаток на ней было три. К счастью, на этой сумке запал знахарки закончился (а может быть, у нее просто не осталось продуктов).
Взяв одну из сумок, я потащилась к выходу. В животе неприятно булькал тардонский чай, ужас моего желудка. Урша шла следом, без усилий неся обе сумки. Еще и разговаривала, как заведенная, рассказывая про «милого мальчика Пэлсика, который работает в столичном градоправительстве».
Бретта стояла у коновязи. Рынок кончился, скотины у коновязи почти не было. Подкинув присматривающему за лошадьми мальчишке пару монет, я привязала сумки. Урша вызвалась проводить меня до ворот, но я убедила ее, что прекрасно дойду сама.
— Ну, до свидания, детка, — пустила слезу знахарка. — Будешь как-нибудь в Янеке — обязательно заходи. А может, и я к вам с матушкой как-нибудь соберусь приехать, на свадьбу, например. И помощи, если что, проси. Мало ли что там за некромантка!
— Непременно, — помахала ей я. — До свидания, госпожа Урша.
Тучная фигура знахарки исчезла за поворотом, и у меня словно свалилась гора с плеч. Конечно, она милая женщина и искренне желает мне хорошего, только не думает, так ли это для меня хорошо? Брак с Пэлсом, работа в королевской канцелярии, присмотр матери, которая после смерти отца вконец меня затеррорезировала… Это жизнь обычной аристократки, живущей под колпаком у родителей и не смевшей сказать и слова поперек. Хватит, я слишком долго была молчаливой тенью.
Размышляя о моем, слава всем богам, несбывшимся будущем, я неспешно дошла до ворот. Очередей на этот раз не было, но я все равно как вкопанная встала около будки стражников. На широкой перекладине с намалеванной наверху подписью «Позор!» был пришпилен смутно знакомый плакатик.
Копии плаката, одна из которых висел в Гладильниках, до Янека не дошли. Зато появились его аналоги. Портрет, который я имела честь лицезреть, наверняка вызывал у всех его видящих легкую оторопь. Девушка (хотя без подсказки вряд ли бы кто догадался, что это девушка) с оскалом в пол-лица и тремя огромными кляксами на левой щеке больше напоминала обращенного оборотня в полнолуние, чем человека. Вставшие дыбом волосы незадачливый художник как следует заштриховал, из-за чего они оказались черными. Я приблизилась к плакату и смогла разглядеть внизу маленькие буковки: «Типография К. Млерца. Город Айянькел. Тираж 143 экз.»
— Эй, госпожа магичка! — окликнул меня знакомый по утреннему подмигиванию стражник. — Кого-то узнали?
— Нет, — как можно ослепительнее улыбнулась ему я. — Видите ли, хочу как следует запомнить, а то вдруг я ее где-нибудь узнаю?
— Так за нее награды не положено, — искренне удивился моим благородным позывам стражник. — А то бы давно поймали!
— И давно ищут? Думаете, непременно бы поймали?
— Да к нам вчера вечером гонец плакат привез. А то бы не поймали! — гордо выпятил грудь мужчина. — Да я бы сам ее выследил и непременно бы поймал!
— Что ж, удачи в ловле, — закруглила разговор я и пошла к лошади.
— Госпожа магичка!
— Что? — обернулась я.
— А Вы к нам проездом или живете здесь?
— Проездом.
— А Вы к нам надолго? В «Пивомании» сегодня, говорят, известный менестрель выступать будет! Аж из самой Леввы! Может, придете сегодня? Я за вторым столиком от входа у стены сидеть буду!
— Может быть, — растерялась я.
— Обязательно придите, не пожалеете!
В последний раз улыбнувшись стражнику, я пошла к воротам. А что, можно и в самом деле прийти. Вдруг получиться переубедить стражника подарить мне этот плакат? Повешу, как Трег, на стеночку у стола и буду искренне радоваться, что с такой-то некроманткой меня точно не спутают.
— Где тебя носило?! — зарычал Тенла. — Я уж думал, тебя нашел тот наемник, от которого ты прячешься!
Оборотня я встретила у колодца под осиной на перекрестке. Тот явно шел спасать меня от предполагаемого убийцы. Или обирать мой труп — не пропадать же добру! Второе, кстати, более вероятно.
— А что такое? — спросила я. — Неужели боишься за меня?
— Ты мне должна!
— Я? — искренне удивилась я.
— Баню я за что тебе топил? Ты взамен обещала погадать.
