Тетя Влада запрокинула голову и залпом опустошила стакан. Ката, как зачарованная, смотрела, как движутся мышцы ее шеи. Надо сказать, что и кожа на шее тети Влады, и ее лицо выглядели на удивление молодо для женщины ее лет. Сколько ей было лет, Ката понятия не имела, но догадывалась, что возраст этой женщины может быть поразителен.
— Эй, юноша! — крикнула тетя Влада, и молодой официант снова наполнил ее стакан.
— Катти, ну скажи, разве тут не здорово? — пискнула Пелли.
Вокруг бурлила жизнь. Они спустились в зал под названием «Нижний променад». Здесь непрестанно звучал смех, звук веселых голосов эхом отлетал от мраморного пола и стен. Все общество собралось здесь. Увы, здесь поскрипывали инвалидные кресла и постукивали тросточки и даже костыли, здесь на глаза порой попадались морщинистые, дряблые старческие лица, покрытые густым слоем пудры и румян, но здесь же можно было полюбоваться и на редкостные экземпляры молодой и здоровой красоты — настоящий румянец на щеках какой-нибудь красотки, крепкую мускулатуру какого-нибудь щеголя.
Усевшись на выгнутый дугой мягкий диван, тетя Влада и ее юные спутницы радостно улыбались прогуливавшимся. Кроме того, отсюда открывался прекрасный вид на расположенный внизу бассейн, где пользовались целительными силами варбийских источников люди попроще. Этот бассейн был первым из комплекса лечебных ванн, еще несколько ванн располагалось под землей.
— Катти, посмотри! — взволнованно проговорила Пелли. Она что-то зажала в руке — видимо, прятала, чтобы никто не увидел.
Она была очень взволнована, но Ката смотреть не стала. Тетя Влада улыбалась, прислушиваясь к негромким разговорам неподалеку.
— Ну, до чего хороша...
— Пресловутая-то? Или ты про одну из этих замухрышек?
— Новенькая. Эта малышка в черном церковном платье.
— Да ну тебя! Типичная пансионерка. Несовершеннолетняя.
— Несовершеннолетняя? Ну и что? Разве это не возбуждает?
— Ну... Может, ты и прав.
Диалог звучал так, словно его исполняли плохие комики. А разговаривали между собой двое старичков в напудренных париках, разодетые в тончайшие шелка и кружева, — ни дать ни взять выходцы из времен правления королевы-регентши. На первом был парик неимоверной высоты, который угрожающе покачивался на старчески подрагивающей голове. Его спутник вглядывался в лица женщин, прижав к глазам лорнет с немыслимо толстыми стеклами и подслеповато моргая. Отвечая приятелю, он всякий раз отводил лорнет.
— О, какое это дивное зрелище, когда девушек впервые выводят в свет. Как бы мне хотелось хотя бы еще разок...
— Твое здоровье, дружище. Подумай о своем здоровье.
В ответ послышалось клокотание выпиваемой варбийской воды.
— Катти, ты не смотришь, — прошипела Пелли, толкнула подругу локтем и придвинулась ближе. Ее рука, прежде прижатая к груди, легла на колени. Она разжала пальцы. На ее ладони лежали красно-черные, тускло поблескивающие шарики, похожие на пригоршню ягод. Ката ахнула. Это было ожерелье, прекрасное рубиновое ожерелье.
Пелли пискнула:
— Тетечка такая добрая.
— Убери побрякушки, Пеллисента. Ты пока еще не на балу по поводу окончания сезона, где будешь кружиться в вальсе с господином Бергроувом, — рассмеялась тетя Влада неожиданным, пронзительным и долгим смехом. Отсмеявшись, она добавила: — О, если бы вас сейчас могла видеть Йули!
Ката нахмурилась.
— Вот как, мисс Вильдроп, вы заинтересовались? Но Пеллисента, ты ведь наверняка рассказывала мисс Вильдроп о Йули?
Ката покраснела, сама не понимая почему. Взгляд ее заметался между Пелли и Владой, но вскоре ее внимание приковали к себе изумрудные глаза тети Влады. На миг у Каты возникло такое ощущение, что все вокруг остановилось, замерло. Она осталась наедине с тетей Владой и ее мягким, чистым голосом, который омывал ее подобно нежному дождю.
ИСТОРИЯ ЙУЛИ
— Нас было трое, — начала тетя Влада. — Йули, Марли и я. Я часто вспоминаю нас такими, какими мы были тогда. Представляю нас в школьном классе. Тянется лимонно-желтое утро, солнце льет косые лучи на наши тетради, а мы зеваем... Вижу, как мы, такие чистые и невинные, в белых муслиновых платьях, гуляем по лесу, которым поросли холмы над домом нашего дядюшки. Смотрим сквозь деревья на стоящий внизу дом и смеемся — таким маленьким он кажется с высоты...
Тетя Влада умолкла — наверное, для того, чтобы утереть слезы.
— Ваши чудесные сестры... — мечтательно проговорила Ката. — Как бы я мечтала иметь сестру!
История о Йули на этом обрывается — пока.
— Сестры?! — с хрипотцой восклицает тетя Влада. — Вы разве не знакомы, мисс Вильдроп, с моим происхождением? Или вы это сказали нарочно?
Ката смутилась. Она была готова снова взглянуть в прекрасные, притягательные глаза тети Влады, но вместо этого почему-то посмотрела на белую собачонку. Ее охватило странное чувство, непонятный, безотчетный, леденящий душу страх. Она, взяв себя в руки, отвела взгляд от Ринга. Что происходило?
Ей показалось, что собака читает ее мысли.
— Тетя Влада? — прошептала Ката.
Только рассмеявшись в ответ, Влада проворно, как совсем молодая женщина, подхватила загадочного Ринга и вскочила с дивана.
— Пойдемте-ка, мои милые. Нужно прогуляться! — воскликнула она и устремилась вперед — по галерее, до которой поднимались снизу пары горячей ванны, — и тут вдруг послышалось восклицание:
— Леди Влада!
Но нет, это — видение!
Перед девушками возник широченный парчовый галстук, а поверх него, словно поверх блюда, — голова... голова молодого человека, о котором непрестанно судачил весь город. Господин Жак Бергроув. Густые курчавые волосы, внушительные бакенбарды.
Тетя Влада сдержанно улыбнулась и протянула Бергроуву затянутую в перчатку руку. Господин Бергроув коснулся перчатки губами, предварительно опустившись на одно колено, затем поднялся и поцеловал руки юным спутницам Влады.
— Вы словно сестры, — прошептал он. — Словно прекрасные три сестры.
Ката смутилась. Пелли порозовела от удовольствия. Тетя Влада продолжала путь.
Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! — зашелестели по мрамору пола ее пышные юбки.
— Что-то мы не заметили вас в храме, господин Бергроув...
— Миледи, вы устыдили меня, — проговорил господин Бергроув, ничуть не устыдившись. — Но неужели вы явились, чтобы пробудить меня ото снов, в которых мне грезилась ваша красота?
— О господин Бергроув! — сверкнула изумрудными глазами Влада. — Но неужели вам стоит расточать комплименты женщине моих лет, в то время как их более достойны эти юные особы?
