— В каком месяце отмечают День Космонавтики?
— В апреле, — бесстрастно произнёс обладатель мутного взгляда.
И я поспешно опустил взор, боясь снова наткнуться на припорошенные тоскливой злобой глаза.
— Какая книга является второй в знаменитой трилогии Дюма: «Три мушкетёра», «Десять лет спустя» или «Двадцать лет спустя»?
— Двадцать, — выкрикнула Лариса, но тут же поправилась. — Нет-нет, десять!
— Так десять или двадцать? — хищно осклабилась ведущая.
— Ну не «Три мушкетёра» это точно, — сказала Синицина. — Значит, остаётся выбрать из двух.
— И какую ты выберешь?
— Десять. Наверное, Дюма писал по порядку. Ведь все летописи пишутся по порядку.
— Вряд ли историки назовут трилогию Дюма летописью, — в глазах ведущей снова загорелись мёрзлые огоньки. — Наверное, это не обязывало Дюма соблюдать порядок, поэтому второй книгой была не «Десять», а «Двадцать лет спустя».
Лариса промолчала.
Нервная дрожь продрала меня до костей. Я только теперь вспомнил, что Алик уже не играет, и следующий вопрос — мой! Потусторонний флагшток дышал мне в спину болотной сыростью.
— Какие по счёту олимпийские игры проводились в Москве?
— Двадцать вторые! — улыбка счастья раскрасила моё лицо, а перед глазами встала римская цифра XXII.
Не! Ну как везёт! Именно я собирал значки о московской олимпиаде, и именно мне достался вопрос по ней. Есть, есть бог на белом свете!
Как и положено, фиолетовый свет обозначил мою победу.
— Когда было выиграно Петром Первым Гангутское сражение? В 1714 или в 1740?
— В 1714, - напряжённо выдавил Серёга.
Глаза его выпучились. Он страстно искал на лице Электрички отзвуки грядущей победы или бесславного поражения. Но бледное лицо с застывшей улыбкой оставалось непоколебимым. Зал притих в тревожном ожидании.
— Ты знал? — чуть повела головой Электричка.
— Не-а, — сказал Серёга и потёр переносицу. — Просто круглые даты выглядят слишком подозрительно.
А синяя струна уже полыхала, уже радовала наши души новой суммой, свалившейся в копилку.
— Какой газетой организовывалась полярная экспедиция, достигшая в феврале 1986 года полюса относительной недоступности? «Комсомольской Правдой» или «Известиями»?
— КэПэ, — раздельно произнесла гордая девчока со вздёрнутым носом.
— Уверена? — подмигнула Электричка.
— Нет, — подозрительно взглянула на неё первоотрядница.
— Тогда, может быть, «Известия», а? — провокационная улыбка раздвинула губы директрисы.
— Я, конечно, не знаю. Но «Комсомолка» всегда была стоящей газетой. Кому, как не ей, проворачивать крутые проекты!
И загорелась голубая струна. Боже, какой она была прекрасной. Я никогда не видел такого чистого цвета. А лента на стене разлилась ручьём. И плыли, плыли по нему разнокалиберные глобусы. А шарики серебра сверкали сквозь лазурь монетами старинного клада.
— Семсссот, — раздался почти неслышный свист Серёги.
— В какой стране самое многочисленное население? — отчеканила Электричка.
— В Америке! — воскликнула малявочка и уставилась на струны, а те взяли да погасли.
— В Китае, — проревел Петро, обхватив голову руками.
— До тебя очередь не дошла, — тон Электрички заставил губы умника плотно сомкнуться. — Безусловно, ты ответил правильно, но твой ответ не стоит ни копейки. Ведь здесь — не командная игра. Здесь каждый сам за себя. Раунд окончен.
Молчание в зале разродилось зловещим гулом, словно там готовились встречать следующего козла не меньше, чем электрошоком.
— Кто помешал иссохшимся губам коснуться живительной влаги? Чей провальный ответ увёл с верной тропинки в непролазную чащобу?
Хоть игра и не была командной, на сей раз народом овладело полное единодушие. Все пальцы указывали в одном направлении. В точке пересечения испуганно жмурилась малолетка из последнего отряда.
— Что обусловило твоё решение, Пыткин? — спросили Серёгу, и он не лез за словом в карман.
— Не, ну любому же лоху известно, — развёл руками силач-гиревик, — что каждый четвёртый на земле — китаёза. Скоро жёлтые всю планету заполонят.
— Ты — расист?
— Чего там, — нахмурился Серёга. — Мы ведь не о китайцах, мы о потерянных деньгах скорбим.
— А ты, Королёва?
— Её ответы меня утомили, — хмыкнула первоотрядница.
— Вот так, — кивнула Электричка, повернувшись к неудачнице. — Сама видишь, от тебя устали. Им легче шагать без тебя. Гнать козла!
— Гнать козла! — заверещали из зала радостные голоса.
В последний путь девчонку-неудачницу провожал голубой луч, словно память о неправильном ответе, скинувших всех с третьей струны. Вернее, с какой там струны, с третьей ступеньки!
— Парни, они вообще… девчонок не любят, — пискнула проигравшая в микрофон. — Они всегда обзываются, воруют у нас всё, толкаются и выкидывают, если игра интересная… Как вот сейчас.
Из темноты кто-то презрительно засвистал, малютка вжала голову и неловко спрыгнула со сцены.
— Следующий раунд. И следующие три попытки. Думаю, теперь оставшиеся будут относиться к игре серьёзнее. Ведь в копилке уже не триста, а тысяча четыреста условных единиц.
Взгляд её скользнул по нам и остановился на Петро.
— Проект «Викинг» по исследованию Марса — это советская или американская разработка?
Петро не спешил отвечать. Его губы шевелились, неслышно проговаривая слова. Тянулись секунды, быть может, даже минуты. Мне они казались часами, заполненными осенней тоской. Наконец, рот Петро перекосился:
— Американская!
— Почему?
— Э… ну… — замялся Петро.
— Так почему?
Петро косил глазами на струну, но та упорно не зажигалась.
— Да фиг знает, — проворчал Петро. — Не наше это название. Наши богатырём бы каким назвали. Или витязем.
— Ну что ж, — улыбнулась директриса, — логика не лишена смысла.
И фиолетовый свет помог Петро заслужено встать в эффектную позу.
— В каком году была Невская битва? В 1240-м или в 1378-м? — и мой враг напрягся.
— В 1378? — он спрашивал, он вовсе не был уверен в ответе.
— Что, Сёма, тоже нелюбовь к круглым датам? — усмехнулась Электричка.
Сёма. Ну и имечко выбрали этому неприветливому типу. Хотя, кто знает, каким был этот Сёма до злосчастной ночи, когда таинственный флагшток вырос над корпусом шестого отряда.
Сёма кивнул.
— А вот тебя она подвела! — радостно сообщила Электричка. — Правильный ответ: в 1240-м.
И снова сцена окуталась мглой. Только световой столб с Электричкой, да круги под нашими ногами. Серёга аж зубами скрежетнул. А я, как ни странно, порадовался. Теперь имеется законный повод наградить козлиным званием одного из тех, кто чуть не отправил меня на тот свет.
