— С Соединёнными Штатами. Союз-Аполлон.
— Неверно. Первый международный полёт по программе «Интеркосмос» был осуществлён советско-чехословацким экипажем через три года после стыковки кораблей «Союз» и «Аполлон».
Я мельком взглянул на нижнюю струну, и порадоваться было нечему. Кроме того в поле зрения угодил и кулак, который мне показывал Серёга.
— В какой город из Петербурга была перенесена Лениным столица России?
— В Москву, — выпалил тот, чей кулак окончательно подпортил моё настроение.
Впрочем, кулак разжался, потому что вспыхнула струна.
— Волан — слово английского или французского происхождения?
— Французского, — сдержанно отозвалась старшеотрядница, и синий цвет ознаменовал взятие второй ступеньки.
— Какое название носил игрушечный поезд в Новогодней сказке Джанни Родари?
— «Голубая Стрела», — ни секунды не думая, ответил Петро, и голубая струна ласково вспыхнула. Снова плыли глобусы, теперь видневшиеся отчётливо, как никогда. Бегло пробежавшись по ним, ни на одном я не нашёл ни Африки, ни Америк.
«А следующая? — напрягся я. — Чего там дальше? Каждый охотник желает знать… Значит, зелёная.»
— Что обозначает забор на дорожном знаке?
— Железнодорожный переезд со шлагбаумом.
И вот она. Зелёная. Нежно-травянистая. Я почувствовал, как взмокли подмышки.
— Полторы штуки, — прорыдал Серёга со своего места.
Яркая петля зажглась на стене, словно там крутанулась невидимая кисть, окунувшаяся в люминесцентную краску. Золотом горели окна серебряных вагонов опрокидывающегося поезда.
— Какая миля длиннее? Английская или сухопутная?
Хотелось заплакать, потому что ответа я не знал. Хоть монетку подкидывай. Если бы сравнивали с километром, то не составило бы никакого труда ответить. Но поди разбери этих англичан, какая из их милей длиннее?
— Сухопутная, — я приготовился к тому, что Серёгин кулак вобьёт меня в сцену, как молоток с одного ловкого удара вгоняет гвоздь по самую шляпку.
Золотой свет разлился по третьей сверху струне. С таким сиянием сходят на землю ангелы, неся людям радость и процветание. А некоторых даже потом забирают на небеса. В тот миг я чувствовал себя достойным уйти с ангелами. Или с серебряными человечками. Да что там, я не отказался бы даже от поезда, перебиравшегося с ленты на ленту довольно оригинальным способом. Теперь было видно, что никакая опасность ему не грозила. Холм, словно лимон, застыл во тьме. Из его боков вырывались две нити, развернувшиеся у краёв картины широкими полосами. И росли на лимонных плантациях золотые рощи.
— Какое море входит в акваторию Северного Ледовитого океана? Охотское или Карское?
— Х… Хрен его знает, — осклабился Серёга. — У нас кто на севере живёт? Чукчи! А чукчи, они… это… охотники. Охотиться только и умеют. Значит, и море у них Охотское.
— Я гляжу, ты невысокого мнения не только о китайцах.
— Да хоть о неграх. Вы это… следующую ступень зажигайте.
— Правильный ответ, Карское, — и струны погасли.
Петро громко шмыгнул носом. Сёма сказал что-то невразумительное. Быть может, Серёга показал кулак и ему, да только глаза ещё не привыкли к почти полной тьме после радужного сияния.
— Какой знак зодиака отвечает за период с 23 июля по 22 августа?
— Лев, — устало отозвалась Королёва. Видимо, её тоже выбила из колеи неудача, когда до победы оставалось каких-то две ступеньки.
Фиолетовая струна послушно зажглась. Но после пятицветного блеска, она казалась неприкаянной сиротинушкой.
— Родина хоккея с шайбой — Франция или Канада?
— Канада, — отчеканил Петро.
Сцена окрасилась вечерними тонами.
— Диаметр какой планеты меньше? Марса или Венеры?
— Марс — бог войны! Следовательно, его диаметр никак не может быть меньше Венеры!
— А вот ты и не прав!
Струны потухли.
— Раунд окончен, — провела границу Электричка. — Осталось дать ответ на ещё один немаловажный вопрос. Кто уже исчерпал себя? Кому следует вспомнить дорогу домой? Кто вылетит сейчас, как пробка от шампанского?
И Сёма поник. Он провалил третью попытку, и у меня снова появилось право ткнуть в его сторону, что я и сделал. Туда же уставился Серёгин палец. Петро снова осмелился бросить вызов нашему силачу. А остальные два пальца… Остальные два пальца показывали на меня.
Душа закачалась на ниточке. Я чувствовал себя приговорённым к виселице, из-под ног которого выбивают табуретку. Это что же, сейчас моя очередь — идти к лестнице и лепетать на прощание несвязные слова для оправдания сокрушительного провала?
— У нас ничья, — константировала Электричка и по-хозяйски оглядела сначала меня, потом Семёна. — Придётся вам двоим попотеть. Сейчас будет игра на скорость. Останется тот, кто первым даст правильный ответ. Оставшийся украсится рогами и бородкой, которая профессорского вида ему не добавит.
Словив непредвиденный перерывчик, Пыткин, Королёва и Петро расслабились. А мои мучения только ещё начинались.
Слой воздуха, угодливый богам,
В вершинах разгулялся
Здесь и там
* * *
Показалась из мрака грань порога. Ниже плескалась та же тьма. А выше неощутимой, но видимой грани забрезжила синева. Словно новая надежда.
Начался исход изначального. То, что создало этот мир, безвозвратно ускользало, подобно времени.
То, что остаётся, уже никогда не заменит ушедших. Мир стал другим. Мир снова проснулся. И новое время освежает сумевшее остаться прохладным потоком.
* * *
Почти против воли я обернулся и вновь посмотрел на флаг. Склизкие водопады тусклого серебра продолжали низвергаться по высоченному столбу, а полотнище теперь напоминало злобное привидение, только и ждущее, когда я повернусь спиной, чтобы обрушится и острыми когтями пронзить мою шею.
Стараясь забыть об опасности позади, я постарался разглядеть картину. Замки ещё смутно угадывались, но меня интересовали не они. Верхняя лента красного цвета! Напрягшись, я разглядел пробитый циферблат. Потом погладил взором верхнюю дугу. Что будет, когда зажжется она?
— Хочешь добраться до Красной?
Я вздрогнул. Электричка покинула своё место и склонилась надо мной. Холодные голубые огоньки затопили её глаза целиком. Я посмотрел на директрису, как кролик на удава, и робко кивнул.
— Но кем ты станешь, если…
В зале кто-то громко ругнулся. Оцепенение прошло. И я увидел, что Электричка снова стоит в центре сцены.
