— Это надолго, маг? — спросила Квентл.
— К несчастью, недостаточно надолго, — ответил он. — Может, на четверть часа. Сколько еще продлится это Нашествие?
Квентл заткнула плеть за пояс и покачала головой. Фарон не понял, означало ли это, что она не знает или что просто не желает отвечать.
— Столько, сколько пожелает Ллос, — бросила Данифай и прицепила к поясу свое оружие. Она провела пальцами по царапинам на лице, проверив, насколько они глубоки.
— Не слишком полезная информация, госпожа Данифай, — отозвался Фарон. — И как нам повезло, что Ллос пожелала устроить его именно тогда, когда мы заявились сюда.
— Полегче, маг, — предостерегла его Квентл.
— Вот именно, — подхватила Данифай, пристально глядя на него.
Фарона так и подмывало немедленно поинтересоваться, почему чвиденча не послушались приказов ни Квентл, ни Данифай, но одного взгляда на плетку Квентл было достаточно, чтобы отказаться от этого намерения.
Вместо того он сказал:
— Я полагаю неблагоразумным идти пешком при таких обстоятельствах. Чвиденча могут оказаться еще наименьшим из зол. Похоже, Паучья Королева решила сделать Нашествие частью нашего испытания.
Жрицы ничего не ответили, но вгляделись сквозь завесу зеленого огня с отсутствующим и непроницаемым видом. Возможно, они тоже гадали, почему чвиденча не подчинились их силе.
— Нам надо укрыться на время, — произнесла наконец Данифай. — Пусть Нашествие идет своим чередом. Потом мы снова сможем передвигаться пешком.
Джеггред следил за чвиденча голодным взглядом:
— Маг сказал, что огненная стена продержится всего четверть часа. Какое убежище мы найдем за такой короткий срок?
— Пещеры, — ответил Фарон.
Все посмотрели на Фарона, потом на землю, на окружающие их воронки.
— Почему не на вершине одной из скал? — спросила Данифай, указав на один из бесчисленных черных каменных пиков, которыми был утыкан Уровень. — Похоже, мало кто из пауков может или хочет лезть на такую высоту.
— Взгляните на небо, госпожа Данифай, — предложил Фарон. Солнце было уже неразличимо за стеной черных грозовых туч. — Я думаю, что под землей будет безопаснее и уютнее.
Кроме того, Фарон уже имел дело с неким ужасом на вершине такой скалы. Он не испытывал ни малейшего желания повстречаться еще с каким-нибудь.
— Пещеры, — кивнула Квентл.
— Да, госпожа, — прошипела одна из змей ее плети. — В пещерах будет безопаснее.
— Молчи, Зинда, — мягко велела своей плетке Квентл.
— Безопаснее? — презрительно усмехнулся Джеггред. — Безопасность волнует трусов, робких жриц и слабых магов. — Он со значением оглядел по очереди Квентл и Фарона.
Фарон улыбнулся дреглоту и перевел взгляд на Квентл:
— Я хотел бы напомнить вашему племяннику, что именно госпожа Данифай предложила найти убежище, чтобы избежать опасностей Нашествия. Означает ли это, что ты считаешь ее робкой, Джеггред? — Фарон выждал немного, наслаждаясь выражением испуга на лице Джеггреда, потом продолжил: — Похоже что нет. Но как бы там ни было, ты, видимо, предпочитаешь подождать нашего возвращения на поверхности. Я полагаю, что это блестящая идея. Спасибо, Джеггред. О твоей храбрости будут слагать песни.
Он делано поклонился дреглоту, и Джеггред заворчал и оскалился.
Фарон проигнорировал урода — выставить дурака дураком лишь на миг позабавило его — и заглянул в зияющий зев норы чвиденча.
Он обратился к Квентл:
— Я могу запечатать за нами вход в пещеру заклинанием, и там мы подождем столько, сколько будет нужно. Когда буря пройдет и грызня закончится, я сумею снова вывести нас наверх, и тогда мы продолжим путь.
Квентл кивнула:
— Отличная мысль, Мастер Миззрим.
Джеггред презрительно хмыкнул, и Квентл уставилась на него взглядом, который заморозил бы даже огненную элементаль. Змеиные головы ее плети приподнялись и тоже воззрились на дреглота.
— Племянник? — осведомилась верховная жрица, и это слово прозвучало в ее устах оскорблением. — Ты, кажется, хочешь еще что-то сказать?
Джеггред открыл было рот, но ладонь Данифай легла на его руку и остановила слова, готовые сорваться у него с языка.
Данифай обезоруживающе улыбнулась и посмотрела на Фарона.
— Мастер Миззрим дал нам разумный совет, — сказала она, обращаясь как бы к Джеггреду, но на самом деле к Квентл. — И госпожа Квентл настолько мудра, что прислушалась к нему. — Она выдержала паузу, потом склонила прелестную головку набок и нахмурилась. — Хотя я никогда прежде не видела, чтобы мужчина имел такое влияние на жрицу Ллос.
Фарон едва не рассмеялся вслух, настолько очевидной была ее игра. Данифай надеялась вбить клин между Фароном и Квентл, намекая, что верховная жрица чересчур зависима от мага.
— Едва ли это можно назвать влиянием, — ответил он. — Но возможно, не будь она единственной демонстрирующей мудрость жрицей в этой маленькой компании, ей не пришлось бы полагаться на ничтожные советы простого мужчины.
Джеггред сверкнул на него глазами, оскалив клыки. В ответ Фарон тоже воззрился на олуха.
Данифай сделала вид, что не слышит Фарона. Она смотрела только на Квентл.
Жрица Бэнр встретила взгляд Данифай, натянуто улыбнулась и произнесла:
— Некоторые мужчины тоже служат определенным целям, младшая жрица. — Она тоже выждала мгновение, прежде чем добавить: — Разумеется, следует тщательно выбирать, которые из мужчин лучше послужат стоящей перед тобой цели. — После этого она перевела презрительный взгляд на Джеггреда. — Жрица, неспособная правильно выбрать среди мужчин подходящего слугу, — чаще всего мертвая жрица. Может быть, твой дреглот способен посоветовать что-нибудь умное по обсуждаемому вопросу?
— Посоветовать?! — прорычал Джеггред. — Вот тебе мой совет, ты…
— Джеггред, — оборвала его Данифай и шлепнула Дреглота по одной из боевых рук, — замолчи.
Дреглот не сказал больше ни слова.
— Ваш пес хорошо выдрессирован, — заметил Фарон, и Джеггред рванулся к нему.
Данифай поймала его за гриву и остановила на полпути. Фарон стоял спокойно и улыбался.
И снова Данифай не обратила на него внимания, обратившись вместо этого к Квентл:
— Нет, Джеггреду пока нечего сказать. Он мужчина и дает советы лишь тогда, когда я велю.
Фарон видел, как в глазах Квентл мелькнула ярость. Она шагнула к Данифай — даже Джегтред не осмелился встать у нее на пути, хотя и остался рядом с бывшей пленницей, — и свысока уставилась на младшую жрицу.
— Мой племянник никогда не славился интеллектом, — бросила она.
