— Мой племянник никогда не славился интеллектом, — бросила она.
Данифай улыбнулась и похлопала дреглота по руке.
— Да, госпожа Квентл, — согласилась она. — Только преданностью.
Лицо Квентл окаменело. Она обожгла Данифай еще одним взглядом напоследок и повернулась к Фарону:
— А полагаюсь я на одну лишь Ллос, мужчина.
Услышав эти слова, Фарон понял, что Данифай добилась именно того, на что надеялась.
— Разумеется, госпожа, — ответил он, и только, поскольку говорить больше было нечего. Удар уже был нанесен.
Стоя позади Квентл, Данифай хитро улыбнулась ему. Джеггред заворчал на него с нескрываемой ненавистью.
— Пещера, госпожа? — проигнорировав обоих, обратился он к Квентл.
— Пещера, — кивнула она. — Но сначала…
Верховная жрица достала из внутреннего кармана своего пивафви исцеляющий жезл, отобранный ею у Халисстры Меларн еще в Чед Насаде. Она дотронулась им до себя и прошептала приказание. Раны на ее лице затянулись, ожоги начали проходить, и дыхание сделалось более легким. Потом она подошла и, не спрашивая разрешения, коснулась жезлом Фарона и повторила процедуру. К его великому облегчению, нос его сросся, обуглившаяся рука регенерировалась, бесчисленные раны и царапины на теле закрылись.
— Благодарю вас, госпожа, — сказал он с поклоном.
Квентл не ответила на его благодарность. Она убрала жезл в карман плаща, повернулась к Данифай и заявила:
— Без сомнения, ты позаботишься о себе и о своем верном дреглоте.
Фарон усмехнулся. Похоже, Данифай не могла позаботиться ни о ком. Хотя богиня пробудилась, и заклинания снова были подвластны обеим жрицам, редко кто из жриц Ллос хранил в памяти много исцеляющих заклинаний. Жрицы Паучьей Королевы не исцеляли, они уничтожали. Квентл смогла полностью исцелить себя и Фарона лишь потому, что у нее был жезл Халисстры.
К его удивлению, Данифай улыбнулась Квентл.
— Ллос позаботится о нас, — ответила она. — Как всегда.
— Несомненно, — отозвалась Квентл с коварным видом.
Фарон привел в порядок свою одежду. Прямо у его ног зиял лаз в пещеру. Он почти вертикально уходил в скалу. Стены лаза были затянуты паутиной, и из него жутко воняло.
— После вас, госпожа Данифай, — предложил Фарон и указал вниз, на пещеру, подумав про себя, что в конце концов там, внизу, может оказаться и что-то опасное.
Данифай презрительно усмехнулась и бросила:
— Пойдем, Джеггред, Мастер Миззрим все еще робеет.
Дреглот подхватил красавицу меньшими руками и поднял в воздух.
— Как галантно, — заметил Фарон.
Взгляд дреглота пробуравил мага насквозь.
Одна нога Данифай высунулась из-под плаща. Жрица была в обтягивающих брюках, и изгибы ее бедра и ляжки, против воли Фарона, притягивали его взгляд.
Она заметила, что маг разглядывает ее, и не стала прикрывать ногу.
Спускаемся, — сказала она Джеггреду, одновременно соблазнительно улыбнувшись Фарону.
Джеггред коснулся броши Дома Бэнр и левитировал вниз, в пещеру.
Ради Квентл Фарон на языке жестов показал вслед Данифай:
— Шлюха.
Он поднял глаза и увидел, что Квентл смотрит на него с непроницаемым выражением лица. Она вытащила плеть и шагнула к входу в пещеру.
— Запечатай его за нами, маг, — бросила настоятельница Арак-Тинилита.
Жрица Бэнр дотронулась до броши и последовала вниз за Данифай и своим племянником, держа плеть наготове на случай засады.
Фарон задержался на краю, глядя, как макушка Квентл погружается во тьму. Квентл сказала Данифай, что некоторые мужчины служат определенным целям, — ему нужно было удостовериться в том, что она продолжает считать его как раз таким мужчиной.
На мгновение, краткое, как удар сердца, он задумался, не бросить ли ее, не бросить ли все это путешествие вообще, но быстро отказался от этой глупой идеи. Ллос пробудилась, и сила богини снова стала доступной ее жрицам; все постепенно приходит в норму. Кроме того, по возвращении в Мензоберранзан Фарону пришлось бы отвечать перед Громфом и Домом Бэнр за любой вред, прямо или косвенно причиненный им Квентл.
Поскольку ничего другого не оставалось, он прикоснулся к броши Дома Миззрим и шагнул в устье пещеры. Паря в воздухе, он прислушался к темноте внизу, гадая, не осмелились ли Данифай с Джеггредом на самом деле устроить засаду. Он ничего не услышал и начал спускаться. Зависнув прямо под лазом, он извлек из кармана круглый кусочек отполированного гранита, камешек, давным-давно купленный им у торговца древностями на мензоберранзанском базаре. Фарон положил его на ладонь, прижал большим пальцем, простер руки ладонями вниз и произнес магические слова.
Когда он закончил заклинание, магия закрыла лаз пещеру каменной стеной. Края ее сплавились со скалой, отрезав доступ лучам солнца Ллос. Надвигающаяся буря и бурлящее Нашествие остались за стеной. Пещера погрузилась в приятную темноту, к которой глаза фарона быстро приспособились.
Он убрал кусочек гранита на место и спустился по ходу до конца. Тот немного изгибался то там, то тут, но неизменно уходил вниз. Маг не слышал оттуда никаких звуков и сделал вывод, что ничто опасное не затаилось там, не считая его компаньонов. Предосторожности ради он достал из кармана еще один кусочек чешуйчатки и приготовился быстро сотворить заклинание, сдирающее мясо с костей. Ему вспомнилась старинная пословица дроу «Держи друзей на расстоянии удара меча, а врагов — ножа». Он понял, насколько она мудра. Никогда Фарон не испытывал большего беспокойства, чем если Джеггред и Данифай оказывались вне поля его зрения.
Ему было понятно, что Данифай пытается оспорить притязания Квентл на роль Йор'таэ. Может быть, она думала сама занять это место? Как бы абсурдно это ни звучало, Фарон полагал, что так оно и есть.
Что до него, он начинал думать, что ни та, ни другая жрица не является Избранной Ллос и не станет ею.
Нимор стоял посреди дымящихся развалин Чед Насада, на растрескавшемся балконе некогда роскошного, величественного дома. Наложенная на дом магическая защита в значительной мере спасла его от разрушения во время падения на дно пропасти, и все же он, разбитый и покосившийся, валялся теперь на каменном дне.
Вокруг него лежала в руинах большая часть Чед Насада. По всему дну расселины грудились булыжники и каменные обломки, словно надгробные памятники некоего племени титанов. Когда-то этот город висел над пропастью в сетях прочной окаменевшей паутины. Потом явились дергары, паутина была уничтожена их бомбами с огнем, зажигающим камни, и город пал.
