там и заночуем. Хорхе на своего мула уселся, встал во главе нашего каравана, и бодро затрусил в указанном направлении. А, Джедди с Хосе замыкающими идут, задом пятясь.
Наломали камышей, подобие веников уборочных из них сделали, тщательно следы заметают, благо и следов то на камнях почти не остаётся. Перестраховывается мальчишка, или действительно — всё так серьёзно?
В темноте уже, на ночлег остановились, под скалой громадной, рядом с родником крошечным. Костёр, конечно, не стали разжигать, завернулись в одеяло и в брезент палаток, часовых выставили.
Утром Джедди всех разбудил и попрощался.
— Я своё обещанье сдержал, — говорит, — До Нагорья вас довёл. За сим, прощаюсь, дальше — вы уж сами. Поселение здешних Хозяев — к востоку от этого места, километрах в десяти.
Ведите себя тихо и незаметно. Мой вам совет: пару суток понаблюдайте по-тихому, да и — сваливайте к дому. Дорогу то — запомнили? Молодцы! Ещё: если ли хотите побольше информации получить — языка берите. Местные тут себя уверенно чувствуют, от той беспечности иногда и по одному разгуливают. Пленного захватили, дальше без сантиментов вовсе — пытать качественно. Хорхе и Хосе его быстро разговорят, свои индейские штучки применяя. Информацию получили, языка тут же прикончили и закопали тщательно. Потом — дёру без промедления. Всё ясно?
Какой добрый мальчик — Джедди то наш оказался! Просто — диву даёшься, гуманист — да и только.
Попрощался Джедди со всеми, да и отбыл обратно, рюкзак продовольствием нагрузив знатно. Причём, пешком — лошадку, из возка выпряженную, благородно нам оставив.
Провели небольшое совещание, решили, что времени терять не следует. Доктор Мюллер с индейцами оставался лагерь сторожить и ближайшие окрестности осматривать, мы же с Мари выдвигались на разведку — конечно же, на восток, к предполагаемому поселению местных жителей.
Сменили тяжеленные ботинки военного образца на лёгкие кроссовки, вооружились до зубов, да и тронулись, с Божьей помощью, налегке.
Тишком, максимально соблюдая осторожность, через час вышли на берег неширокой реки. На берегу, метрах в ста от нас, какой-то охламон рубку удил. Обычный совсем парнишка, молоденький совсем: в шортах защитного цвета, по пояс голый, грива немытых сальных волос, бородёнка реденькая, автомат в отдалении на берегу брошен.
Посмотрели с Мари друг на друга — последний совет Джедди, о языке запытанном до смерти, сразу на ум пришёл. Я только плечами неопределённо пожал, мол: "А чьего мужа мы здесь разыскиваем? Твоего? Вот — и решай сама".
Вздохнула Мари тяжело, взгляд в сторону отвела, и пошла первой в сторону — обходя того рыболова незадачливого.
За первым же поворотом перешли речку вброд, выбрались на противоположный берег, от холода трясясь, вода то — ледяная.
Ещё через час, никого не встретив, к обитаемым местам вышли.
Засели в кустарнике, что густо склон обрыва невысокого облепил. Под обрывом — несколько хижин разномастных, из подручных материалов слепленных, вперемешку с палатками брезентовыми. Чуть дальше, на отшибе, в непосредственной близости от хвойной рощицы, располагались два вполне современных, сборно-щитовых домика, явно — фабричного изготовления. Перед домиками — ровная площадка с брезентовым навесом над ней, под навесом — массивный стол и несколько стульев, на столе — в беспорядке разбросаны какие-то бумаги. Немного в сторонке — просторный загон, по которому разгуливали мулы и лошади.
— Смотри-ка, Андреас, — говорит Мари, передавая мне мощный бинокль, — Если с этого обрыва спускаться, всё время вправо забирая, как раз в ту рощицу и попадём. А от её края до домиков — метров десять всего. Пошли, попробуем, а? Опять же — собак сторожевых нигде не видно.
— В теории — запросто можно, — осторожно отвечаю, — Только вот — зачем? Что мы там — делать то будем?
— Во-первых, — Мари объясняет, глазами азартно блестя, — Можно просто под кустиком затаится и подождать, вдруг из домика кто-нибудь выйдет — посмотрим на этих Хозяев в близи. Во-вторых, вдруг — несколько человек выйдут, разговор между собой заведут — послушаем. В-третьих, если никто вовсе не выйдет — бумаги со стола мощно стащить — на всякий случай: почитаем, вдруг и поймём что-нибудь.
Трудно с такой аргументацией было спорить, спустились с обрыва, леском тихонечко к тем строениям подобрались. Слава Богу, рассмотрел вовремя тоненькую металлическую проволоку, натянутую в сантиметрах пятнадцати над землёй, в густой траве, метров за десять от того места, где лес заканчивался. Интересно, а что произойдёт, если задеть эту проволоку: рванёт нещадно, или просто — сирена завоет? Не так уж и беззаботны эти Хозяева, берегутся всё же. Аккуратно перешагнули через проволоку, в кустах орешника залегли, ждём.
Минут через двадцать — двое мужчин из домика, что чуть поменьше, вышли.
Видные такие мужички. Один — на профессора университетского похож: высокий — под два метра, пожилой уже, худой, в огромных старомодных очках, одет в шорты и футболку. Но что-то во взгляде его, в движениях плавных грациозных, было такое — хищное и уверенное, сразу становилось понятно: он здесь и есть — самый главный. Второй вышедший — ростом пониже, но крепко сбитый, коротко стриженный, одет в полувоенное хаки, в высокие ботинки со шнуровкой, — вылитый капрал зелёных беретов из дешевого американского боевика.
Встали у стола, в бумаги уставились, перебирая их неторопливо.
— Ну, вот, — Профессор говорит, — Дошли, всё-таки, до третьего горизонта. Только чиго эти — те ещё работники. Ленивые, болезненные какие-то. Нормальные работники нужны. Что скажете, Кью?
— Что тут скажешь, — Капрал отвечает, глубокомысленно левую бровь почёсывая, — Надо бы людишек ещё — приволочь откуда-нибудь.
Профессор недовольно поморщился:
— Приволочь….. Нет сейчас кадров для этого, сам ведь знаешь — Эстебан только через две недели обещался — подкинуть что-нибудь подходящее.
Несколько минут под тентом стояла тишина — собеседники внимательно изучали корреспонденцию.
Переглянулись мы с Мари непонимающе: в чём тут дело? Где та собака зарыта? Ничего непонятно, хоть — убей!
— Вот кстати, — неожиданно воскликнул Кью, — Гудвин пишет: опять этот Бернд Мюллер сбежать пытался. Замок на кандалах как-то разомкнул, двоим охранникам — головы проломил, еле поймали — через сутки.
Мари тут же напряглась и потянулась к наплечной кобуре, еле руку её успел перехватить.
— Ох уж этот Бернд, — криво усмехнулся Профессор, — Неугомонный какой, право. Пусть уж переведёт всё — и, в расход незамедлительно. Так Гудвину и отпиши. А сейчас —
