Девушка покачала головой. Кираса и в самом деле проминалась, когда Марисабель, заподозрив неладное, попробовала боковую, особенно тонкую, пластину, на излом. Окончательно пластина, правда, не деформировалась, это было бы слишком, но ощутимо пружинила. Марисабель пожала плечами, ну что ж, хотя бы сбросить ее будет легко, если что пойдет не так, этот же хлам можно пальцем пробить. Для демонстрации собственной правоты она, сильно надавив, провела ногтем по грудной пластине.
Пальцы у лейтенанта были сильные, ногти крепкие — в серебре и меди монет царапины оставляли, будь здоров. Была у красавицы такая привычка, думая о чем-то важном, точить коготки о всякие попавшиеся под руку предметы, в том числе и о деньги (их у нее потом не всякий раз за полную стоимость брали) так что она рассчитывала оставить на «шелковом» металле заметную зарубку.
Каково же было ее недоумение, когда на кирасе не осталось и малейшего следа. Она провела еще, надавив сильнее. Тоже ничего. Брови домиком — как так? Она же словно жесть, след должен остаться. И еще раз, ногтем, и опять напрасно. Взяла пряжку от старого костюма, с силой царапнула прямо по гладкой выпуклой грудной пластине — от такого даже неплохая сталь, ну хоть немного, но… Вот, пожалуйста. Постойте, это ведь след от пряжки. Протерев металл, Марисабель увидела, что сама кираса девственно цела. Неплохо для начала, но что вы скажете на это? Девушка достала охотничий нож и, теперь уже уверенная на все сто, сильно нажав и провернув, наподобие бурава, ковырнула доспех. Потом с сомнением посмотрела на клинок, не оставивший даже и намека на повреждение, на такой легкомысленной, на первый взгляд, кирасе.
"Та-а-ак, ладненько". — Марисабель подумала, что опять приятно ошиблась, и что бросать такую вещь она, пожалуй, не станет; пусть даже очень прижмет. Кираса только что выдержала почти полную стандартную проверку для лат своего класса и выдержала с таким превосходным результатом, что резона сомневаться в ней больше не оставалось. От стрелы или кинжала, защитит с гарантией, может даже защитит от меча и копья, металл то похоже, волшебный.
В зеркале теперь отражалась не жалкая усталая бродяжка, пробирающаяся по диким лесам непонятно куда и зачем, а настоящий офицер, волевой и опытный. Воитель знающий себе цену и готовый строго спросить ее с любого встречного. Появился даже стальной проблеск в глазах. Марисабель поджала губки и, прищурившись, оглядела себя с ног до головы, задрала подбородок, чтобы смотреть сверху вниз, подбоченилась, важно повернулась из стороны в сторону и невольно прониклась уважением к той амазонке, какой она сама стала.
Потом накинула плащ и хотя в гримерной д'Аранжа не было ни ветра, ни дождя, укуталась в него почти целиком. Состроив утомленное выражение на мордашке, попозировала, представляя себя перед целой кучей народа. Как она вернется в Коргадол и удивленные толпы последуют за ней, спрашивая друг друга: "кто эта важная госпожа, что, так властно разведя пики остолопов стражников, вошла в генералитет?" И как она пройдет по залам и коридорам родного ведомства, и встречные офицеры будут первыми раскланиваться с вернувшейся с тяжелого задания героиней. А Морин, немедленно вызвав ее из приемной и, предложив собственное кресло, будет, затаив дыхание слушать о том, как она победила жестокого врага и какого могущественного союзника привезла на родину. Д'Аранж…
"А вот, кстати и он".
Из-за занавески послышались шаги волшебника. Марисабель отсалютовала отражению, подошла к ширме, одним резким движением раздвинула ее в стороны, представая перед чародеем во всей обновленной красе.
— Я готова, — звучным, уверенным и красивым голосом сказала она. — Пусть начнется бой.
На полянке перед домом колдуна Марисабель поджидало еще одно испытание магией. Поразительное, как и все, что встречалось до этого момента, но в отличие от предыдущих чудес, на этот раз, действительно страшное.
Несмотря на юный возраст и беспокойную жизнь, она была девушкой довольно начитанной, и полагала, что неплохо разбирается в мифологии. Ну, не во всей естественно, но уж, по крайней мере, в ее базовых понятиях. Так, про единорогов они думала, что это существа — олицетворение добра и чистоты, светлые и излучающие благожелательность ко всему живому. Как же она ошибалась.
Перед крыльцом стояла парочка единорогов… То есть, зверей, очень на них похожих. Те же сильные лошадиные тела, тот же витой рог во лбу, пламя хвоста и гривы, и сверкающие бриллианты глаз… Вот только легенды и книги не рассказывали о покрытых пеной бешенства клыках, и острых как бритвы гибких шпорах, от копыт и до самых колен. Ярость же, пылающая в глазах этих дьявольских скакунов, казалось, могла растопить обе полярные шапки, а получившуюся воду вскипятить и выпарить в пепельное небо.
Марисабель уже привыкла к постоянному легкому испугу, реакции на неожиданное явление, когда срабатывало то или иное сотворенное волшебником чудо, но это… это было не безобидной самодвижущейся ковровой дорожкой или дворцом, скрывающимся под фасадом незаметного приусадебного домика.
Чудовища, уставившиеся на нее огромными свирепыми глазищами, были опасны. Смертельно опасны. И пока оставалась надежда, что все это иллюзия, сотворенная магом для пущего эффекта, то удержаться и не рухнуть в обморок, еще можно было. Однако когда ближайший «единорог» заревел, пахнув в их сторону гнилостным жаром из оскаленной пасти, а второй при этом с такой силой топнул по камню мостовой, да так что камень треснул, а земля задрожала, это стало почти невозможным.
Без чувств Марисабель, правда, не свалилась, не тем она оказалась человеком, чтобы терять сознание перед лицом даже такого кошмара, однако, нешуточную слабость во всем теле она все же ощутила. Кровь отхлынула от помертвевшего лица и лишь невероятным усилием воли девушка удержалась от паники.
— О, простите меня, пожалуйста, — воскликнул волшебник, заметив ее состояние. — Это все моя ужасная невнимательность. Надо было поставить их подальше, чтобы вы успели привыкнуть.
— Что… ик… что это? — выдавила из себя Марисабель.
— Простите, — еще больше смутился маг. — Но это наш транспорт. Хотелось бы организовать более комфортное средство передвижения, однако боюсь что, время, увы, уже не терпит. Впрочем, вы можете остаться и подождать моего возвращения…
Вот еще, нашел что предложить. Это когда решается ее судьба и судьба ее родины? Марисабель уже заметила полную сбрую, в которую были закованы зловещие скакуны, а так же то, что они не смеют и тронуться с места. Значит, есть что-то удерживающее их от этого шага, значит не дикие это звери, а, в самом деле, верховые. Ну, а раз так, то может быть не настолько они и опасны. Раз уж маг нашел способ их обуздать, то значит ехать можно. И нечего привередничать.
