— Скорее. Скорее. Мы слышим, как над нами стрекочут крылья врага.
К вечеру они свернули за гору — и перед ними распахнулся уютный каньон с упрятанным в нем Домом Скорби, причудливым и огромным светло-голубым строением.
Вход в каньон оказался перегорожен высоким проволочным забором, сразу за которым и находился госпиталь. Внутри сторожки, она была чуть левее середины забора, поблескивал медный колокол тревоги. На заборе расселось шесть ленивых ворон.
У забора разгуливала небольшая группа людей. Среди них Кридмур заметил людей в белой форме с ружьями в руках. Вероятно, охрана госпиталя. И конечно же никаких следов таинственного Духа. Кое-кто из гулявших, похоже, прибыл в госпиталь недавно — здоровенный детина с лицом простака и чертовски привлекательная, умная на вид женщина в белом платье и с волосами, собранными в узел. С собой у них было множество чемоданов.
На секунду Кридмур решил, что эта парочка — его союзники; в таком случае, ему совершенно не нравилось, что его заставили мчаться через полмира на подмогу какой-то сволочи. Но, приблизившись к воротам, он заглянул женщине в глаза и сразу понял, что она ни при чем, ее невинность казалась почти трогательной.
Он улыбнулся ей. Стражи быстро окинули его взглядом и подняли ружья.
14. СТРАЖ У ВОРОТ
— Не волнуйтесь, господа, не волнуйтесь!
Кридмур широко развел руки, его пыльное пальто распахнулось. Вытянув пальцы, пошевелил ими на манер фокусника, разве что не стал вытаскивать кролика из-под полы; он ничего оттуда не вытащил — руки его были пусты. И на поясе не было ничего, кроме маленького откидного ножа на серебряном зажиме.
— Меня зовут Джон Кокль! Выслушайте меня.
Стражи у ворот немного расслабились, но их ружья все так же грубо целились в Кридмура.
Их было четверо. Во всем белом: белые рубашки, белые широкие брюки, на поясах — белые ремни. Аккуратно зачесанные волосы, чистые зубы. У каждого — какое-нибудь увечье: горб, выбитый глаз, оторванное ухо, культя вместо ноги. Лица их блестели от пота — Кридмур представил, как ребятки весь день изнемогают от зноя, сходя с ума от скуки в душной сторожке, и дружелюбно им улыбнулся.
Затем он подмигнул блондинке в белом платье с тяжелыми чемоданами в руках. Конечно, Кридмуру нравились девушки помоложе, румяные, пухлощекие, но в таком странном месте ему не мешало бы завести друзей. Девушка скептически приподняла бровь.
Стражи спросили:
— Кто ты такой?
И еще:
— Почему с тобой эти люди?
И еще:
— Мы не ждем никакого Джона Кокая.
И еще:
— Что тебе нужно?
Он снова обернулся к ним и еще шире распростер руки:
— Я понимаю вашу осторожность, господа. Более того, она похвальна. Неосторожный человек в наши дни имеет все шансы быстро расстаться с жизнью. Такая судьба, например, постигла и бедолагу, который вел сюда этих людей через дикие земли в надежде дать им исцеление. Он осматривался кругом, остерегаясь бандитов, холмовиков и кровожадных агентов, но не посмотрел себе под ноги, и змея укусила его за лодыжку. Когда я нашел его, он сидел, прислонившись спиной к красному камню, и был уже в предсмертном бреду.
Услыхав это, стражи долго плевались, ругались в небеса и в сердцах пинали камни под ногами, поднимая пыль.
— Кто-то из наших?! Вот же дьявол!! Кто?!
— Мистер Элгин! Я нагнулся к нему, чтобы выслушать его последние слова, он схватил меня за руку и назвал свое имя. Бедняга.
Как распухла его лодыжка, как почернела, какой запах шел от нее! А повсюду вились мухи, и стервятники кружили над его головой.
Он экспрессивно взмахнул руками, изображая кружащих стервятников, и стражи побледнели.
— Еще издали завидев этих кошмарных птиц, я понял, что мне предстоит столкнуться с чем-то ужасным. Я не ошибся. Но я не доктор, и спасти беднягу мне бы не удалось. — Он заметил, что стражей заинтересовало пятно крови на его рубашке — рану он получил в Клоане, — и предусмотрительно опустил руку, указывая на него: — Я пустил ему кровь, но боюсь, что это только ускорило его кончину. Лучше обойтись без доктора, чем связываться с таким невеждой в этом деле, как я. Мое уважение к вашей профессии не знает границ, господа. Но все же, если вы не против, я хотел бы попросить вас опустить ружья.
Они были не против.
— Вот!
Кридмур медленно вытащил из пальто бумаги покойного и размахивал ими, пока один из мужчин в белом не вырвал их у него из рук.
— Он схватил меня за руку и сказал: «Сбереги их. Пообещай, что сбережешь». Я выполнил обещание. Совесть не позволила мне оставить этих бедняг умирать среди пустоши. Это было бы бесчеловечно. Мне ничего не оставалось, кроме как подхватить веревку и привести их сюда.
Стражи настороженно зашептались.
— Где умер Элгин? — наконец спросили они.
Он сказал им.
— Что занесло вас в такую глушь?
— Разве по мне не видно, господа? Я странствующий поэт. Песни, шутки, веселье и все такое. Можете называть меня клоуном. Если б я не боялся, что вы меня пристрелите, мог бы и пожонгли-ровать для вас. А поскольку язык у меня подвешен как надо, я немного подрабатываю юристом и адвокатом — могу составить контракт или защитить в суде, если вам понадобятся мои услуги. Вы наверняка слышали о докторе Слупе. Я путешествовал с его передвижной лавкой, пока доктор не повздорил с профессором Гарри Рэнсомом, изобретателем электрического аппарата, из-за милой танцовщицы, и мне пришлось продолжать путь по незнакомым землям в одиночку. И скажу вам честно, господа, я заблудился, как последний...
— Что тебе нужно?
— Перейду к делу, если позволите. Я надеюсь получить вознаграждение за свои старания. Если б не я, ваши будущие пациенты околели бы в этой пустыне! Я не молод, но мне пришлось много дней провести на ногах. Не могли бы вы хотя бы предоставить мне ночлег в благодарность за то, что я сделал для вас?
Лив стояла рядом с Магфридом. Незнакомец казался ей чрезвычайно странным. Он был немолод, но по-своему дьявольски красив. От его вида ей становилось не по себе. Кожа его обгорела на солнце и обветрилась, одежда превратилась в грязные лохмотья. В Кенигсвальде его приняли бы за нищего и поместили в ночлежку. Но здесь все по-другому, да и откуда ей знать, кто он такой? Держится уверенно, как аристократ, весело щурится. Лив заметила, что ее проводник не нервничает и вообще не проявляет интереса к происходящему. Молча стоит рядом с ослами, дымит едкой сигаретой и лениво пересчитывает деньги, которые она ему заплатила. А вот стражи у ворот начеку — к ней они тоже отнеслись с подозрением. Здесь, в Доме Скорби, все соблюдают осторожность.
Кокль ухмыльнулся ей; Лив вежливо, но сдержанно кивнула.
Она понаблюдала за тем, как стражи пререкаются из-за денег для Кокля. Затем вежливо кашлянула и спросила, нельзя ли ей войти — ее документы они уже видели... Кокль взмахнул руками и сказал, что не имеет ни малейшего желания задерживать даму; он уверил всех присутствующих в своих благородных намерениях и, еще раз выразив желание получить вознаграждение, сказал, что ничуть не желает оскорбить стражей, просто хотел бы обсудить сей вопрос с их начальством...
Лив вздохнула и отошла Ее платье тут же извозилось в пыли и порвалось об острый камень. Лив чуть не выругалась. Она берегла это белое платье, ей хотелось прибыть в госпиталь в подобающем виде, а теперь оно порвалось! Столько недель в пути, а тут еще и это...
Кокль не умолкал. Стражи уже смеялись над его шутками. Голос его звенел и отдавался эхом. Некоторые сумасшедшие, с которыми Лив доводилось общаться, могли так же весело и долго болтать без умолку, не говоря при этом ничего осмысленного.
Она переключила внимание на несчастных, которых привел с собой Кокль. На своих будущих пациентов — подопытных, которых ей предстоит изучать. Те казались изголодавшимися, кожа их шелушилась на солнце, но один из них одарил ее кривой улыбкой.
