когда время будет наиболее уместным для вашего незаметного отъезда. Это будет самым верным и надёжным способом покинуть город. Уж поверь мне, я умею просчитывать варианты. Рельсы, что тянутся от Термины, уходят в неизвестность до самой границы с Гипербореей, это край отменённых земель. Ими давно не пользовались и не ремонтировали. Они могут быть напрочь занесены снегом, сломаны или покрыты льдом. Для вашей безопасности я не рекомендую разгонять поезд быстрее девяноста километров в час. И уж точно вам следует отсоединить лишние вагоны от состава. Одного вместе с кабиной машиниста будет вполне достаточно. Скорее всего, вам попытаются помешать при выезде, поэтому запасись патронами.
Если он и вправду станет нам помогать… а впрочем, что это меняет? На самом пути мы всё равно одни, и только я в силах спасти их всех.
— Я знаю, как бороться с реальными противниками: с полицией и с солдатами. Лучше расскажи, как я могу воспрепятствовать тем, кого не вижу, — сказал Аластор.
Он не так уж и хорошо понял объяснения Алкида. На Вестании висела тень, но что он мог сделать, чтобы помочь ей?
— Для начала научись видеть её. — Сказал Алкид. — Учись смотреть сквозь слой того, что считал раньше реальностью, тогда тебе на самом деле откроется настоящее.
— Я не понимаю.
— Раньше ты смотрел на меня и видел Ино. — Улыбнулся Алкид. — Потом ты понял, что корсет и немного косметики могут обмануть не очень пристальные взгляды. Что ты видишь теперь?
— Урода, — ответил он.
— Я обожаю твою прямоту, Аластор, — заявил Алкид, не переставая приветливо улыбаться. — Смотри сквозь девочку и думай о том, что сам ждёшь в ней увидеть. Я не могу научить тебя видеть тени, но я настаиваю на том, чтобы ты был готов увидеть их.
— Можно спросить тебя? — произнёс Аластор и продолжил, не дожидаясь ответа. — Зачем тебе эта война? Чего ты хочешь добиться в итоге?
— Свергнуть Акрополь. — Ответил он игриво.
— А потом что? Никто не хочет свергнуть Акрополь, чтобы оставить трон пустым.
— Да, ты прав. — Согласился Алкид.
— Значит, тебе, как и остальным, нужна власть? Так сильно, что ты не страшишься ставить тысячи жизней на кон?
— Любая власть уродлива и извращена, ясноглазый, — сказал он, не задумываясь. — И я презираю любые её проявления.
— Поэтому стремишься к ней?
— Аластор, — сказал Алкид очень серьёзно. — Я сплю и вижу тот день, когда взойду по ступеням Акрополя, чтобы занять трон. Я сяду на него нагим, демонстрируя всем своё кривое искорёженное тело, просто чтобы показать им, насколько уродлива и омерзительна власть на самом деле.
У Ино глаза были ярко-зелёными. Радужки Алкида — два взорванных фейерверка на День Ойкумены. Ближе всего, пожалуй, и в самом деле был зелёный, но они немного меняли свой цвет, как хамелеоны, градиент мог колебаться от серого до болотного. В нём не было ничего постоянного, ничего ровного и симметричного, и все же Аластор признавал, что его внешность сложно было назвать совсем уж отталкивающей. Все несовершенства становились заметными только при более внимательном рассмотрении. Этот странный обман был заложен в нём природой изначально, а может, противоречил ей. Не мужчина и не женщина, что-то на грани, пусть он и говорил о себе, как о сильном поле, пусть и носил мужское имя, Аластор прекрасно понимал, что он себя считал именно андрогином. Алкид — воплощённое совершенство, «Перфекция» этой революции, такой же корявой и искажённой, как и он сам.
— Я оправдал твои ожидания, ясноглазый? — спросил Алкид, заметив, что наёмник не перестаёт рассматривать его, как неведанный науке вирус под микроскопом.
— Более чем.
— Я не видел тебя в деле, — продолжил андрогин. — Но даже по сцене в той таверне я уверен, что ты мог бы стать хорошим воином и преданным членом Сопротивления. Я не хочу терять тебя, потому предлагаю ещё раз — примкни ко мне в этой войне. Я сделаю тебя своим телохранителем, генералом моей армии или главой отряда. Разрушь Акрополь для меня, и я дам тебе всё. Погибни за меня, и я превращу твоё имя в легенду. — Вдруг Алкид шагнул к нему, резко, стремительно, так, что ни Аластор, ни Фрикс не успели отреагировать. Нежная мягкая рука с длинными ноготками легла ему на шею, углубив пальцы в волосы. У него был странный сладковатый запах, почти приторный. Это бледное лицо с гротескными чертами прижалось щекой к его щеке и изогнутые в усмешке губы прошептали в ухо: — Полюби меня, и я буду твоей, — услышал Аластор голос Ино.
Он почувствовал тело Алкида, приникшее к нему, попытался отдёрнуться, но лидер революции, предугадав это движение, последовал за ним. Тонкая талия, хрупкое туловище, небольшая женская грудь, кадык… он хотел занести руку для удара, как тут же заметил напряжённого Фрикса уже впереди кресла.
— Ты же знаешь, что я не соглашусь, — прошептал он, пытаясь сдерживать приступ неприятной тошноты и забурлившую в нём ярость.
— Знаю, — ответил Алкид печально. — Но я рад, что ты не ударил меня. — Губы, удаляясь от уха, слегка коснулись щеки в мимолётном поцелуе. Аластор зажмурился от новой волны отвращения, затем Алкид всё же отпустил его.
Он вернулся в своё кресло, Фрикс так и остался стоять подле «трона», никак не выразив своих мыслей, сохраняя тишину. Несколько минут они все молчали, Алкид забросил ногу на ногу и смотрел куда-то в пол с таким увлечением, словно там разверзлась пропасть в Аид.
— Фрикс отведёт тебя. — Сказал Алкид. — Оставайтесь здесь, пока не наберётесь сил. Как только будете готовы уходить, дайте мне знать, и я переведу стрелки. Прощай, Аластор. — Улыбнулся он краем губ. — С нами тень Алкида!
***
Рука непроизвольно влезла в карман. Вестании хотелось уже поскорее остаться одной, спрятаться от всех, только вот совершенно одинокой она больше стать не могла, теперь она знала, что никогда за последние одиннадцать лет не оставалась наедине сама с собой, с ней всегда был её неотступный спутник.
Веспер вела их вверх по коридору, обратно в «оссуарий». Теренея держалась поближе к Вестании, но та избегала сейчас контакта с сестрой, словно боялась, что тень могла заразить и её. Она в очередной раз отвела глаза в сторону, как научил Алкид, проверяя наличие тени. Да, теперь, как и все предыдущие разы, она была там. Как только я раньше её не замечала? — Всё равно, что читать издалека текст с мелким шрифтом: почти невозможно, но если примерно знать, что там написано, то мозг обманывает зрение, делая расплывающиеся строчки понятными, а буквы чёткими.
Аластор и Фрикс остались
