— А поконкретнее? — спросил я. — Он в самом деле кристалл? Он светится?
— Он горит, — ответил призрак. — Он горит и не сгорает. Вы ни с чем его не спутаете.
— Спасибо, сэр…
— … Бельперрон, — подсказал он. Призрачное тело колыхнулось так сильно, что я ждал полного рассеивания, однако призрак сумел собраться, произнес с усилием: — Нам нельзя… но не мог удержаться, чтобы не назваться… это не куртуазно.
Я поклонился и продолжил:
— Благородный сэр Бельперрон, я потрясен, насколько в вас идеалы рыцарства и куртуазности преобладают даже над законами жизни и смерти! Потому я, будучи рационалом, всецело рассчитываю на вашу помощь, ибо на вас можно положиться. Догадываюсь, что махать мечом в материальном мире вы не очень, однако здесь разведку недооценивают, недооценивают… Знать врага — наполовину победить, как говорили наши классики марксизма: Цезарь, Ганнибал, Ленин… Вы, конечно же, в замке побывали?
Он печально покачал головой.
— Заклятия, сэр Ричард. Замок защищен сильнейшими заклятиями. Леди Элинор, да будет вам известно, сильнейшая волшебница. Она умеет обезопасить свой замок. Если бы души загубленных могли проникать через магические стены, проклятому Адальберту не было бы покоя. Думаю, я не один, которого он предательски…
— Сэр Бельперрон, — сказал я строго, — вы не должны опускать руки! И свой карающий меч, даже если он астральный. Это Враг внушил вам мысль, что этот Адальберт в том замке защищен отовсюду. Такого быть не может. Совершенен только Господь Бог, а человек обязательно сделает такую глупость, что и на голову не налезет. Вы хорошенько осмотрите защитную стену, нет ли плохо прибитой доски, проржавевших гвоздей… С вашей стороны не совсем хорошо перекладывать все на мои хрупкие плечи, а самому расположиться в первом ряду партера. Раз уж мы работаем в связке, давайте работать вместе!
Призрак растаял, а мне остаток ночи грезился Ноев ковчег, динозавры все-таки проломили дно, все мы очутились в воде, барахтаемся, одежда тянет ко дну, я плыву по серой мутной воде, волны накрывают с головой, и тогда не соображаю, где верх, где низ, небо такое же серое, как и вода…
Вынырнул изо сна, как из очередной волны, но плеск продолжается, сквозь плотно притворенные ставни плещут струи воды, стекают по стене. На полу огромная лужа, подтекает под ковры. Я полежал под одеялом, прислушиваясь к монотонному шуму дождя. Воздух сырой, даже не сырой, а мокрый, весь как будто из мельчайших капелек воды.
Пес приподнял тяжелую голову. Взгляд сонный, посмотрел с неодобрением и уронил башку на измятую перину.
— Тебе хорошо, — сказал я хриплым голосом. Вообще-то не знаю, почему ему хорошо, но как-то принято считать, что хорошо всем, кроме меня самого. — Тебе не надо штаны надевать…
Из окна видно, какой во дворе потоп, вода хлещет уже поверх канавок у края стен, весь мусор исчез, отмытые камни блестят, как спины черепах. Мутная вода бурлит в местах, где уходит в подземные трубы и выводится за пределы замка. Я зябко передернул плечами и отвернулся от окна. Страшно и представить, во что превратилась земля там, где кончается камень…
Одевшись, я остановился посреди комнаты, тупо прикидывая, куда сходить до завтрака. Если к алхимику за картой, то это переть в южную башню, не успею. Чутье подсказывает, что вот-вот ударят в гонг, а здесь, как уже выяснил, никаких переодеваний, а как в казарме — бегом за стол, пока все не пожрали. Кажется, это называется раздельным питанием.
Рыцари хмуро смотрят загадочной темнотой из-за решетчатых забрал. Я приподнял ближайшему забрало, пусто, оглянулся на остальных. Вчера перед сном проверял, честно говоря, у всех двенадцати. Неужели вот так буду каждый раз, ну не нравится мне, когда уставятся и смотрят. В детстве всякий раз под кроватью палкой тыкал, даже рубашку перестал бросать на спинку стула, чтобы ночью не казалась чудовищем.
Портреты со стен смотрят неодобрительно, не нравлюсь, значит. Только на одной картине до меня нет дела, там обнаженная женщина на роскошном ложе. По-фламандски пышная, хотя грудь маловата, зато в талии широковата, кожа гладкая, ровная. Постель пышная, очень неудобная, запросто заработать сколиоз, над женщиной порхают на крохотных крылышках двое до жути раскормленных младенцев с диатезными щечками и рахитичными ножками, в руках прозрачное покрывало. Наверное, от мух.
Пес наконец поднялся, зевнул, потянулся и тоже уставился на портрет. Послышался стук в дверь, я крикнул «войдите», через порог переступила леди Дженифер. Ее взгляд сразу стал насмешливым, хотя, возможно, она надела эту личину еще в коридоре.
— Как же, — сказала она саркастически, — как же!.. Ну что еще могут рассматривать двое… гм, мужчин?
Я с интересом проследил, как она подобрала эвфемизм, чтобы не назвать нас обоих кобелями, сдвинул плечами.
— Почему же? Здесь много весьма любопытных вещей.
— Но все-таки эта голая заинтересовала больше всего?
Я кивнул.
— Надо же знать здешние вкусы.
— А у вас там они иные?
— Конечно, — сказал я убежденно. — У наших женщин грудь крупнее, очерчена лучше. И не свисает, как уши спаниеля. А у этой размером с фиги, но форму уже начинают терять. В талии чересчур, а в области ягодиц, вот видите, первые признаки целлюлита? Кроме того, похоже, ей недостает кальция и йода. Вот посмотрите, из-за нехватки кальция вон какие залысины, а недостаток йода виден по раздувшемуся, как у кобры, подбородку…
Я говорил холодновато, как патологоанатом, и если леди жаждала смутить деревенщину, то сейчас уже сама начинает краснеть, а я все опускал руку, начал объяснять, как делать пирсинг на пупке, мои пальцы сдвинулись к тому месту на картине, что вроде бы нечаянно прикрыт кончиком какого-то платочка за неимением фигового листка.
Леди Дженифер, зардевшись, торопливо прервала:
— Я вижу, вы знаток, сэр Ричард, в подобных делах.
— О, еще какой, — согласился я. — Только свистните, я вам такой пирсинг уделаю, что мать родная… в смысле леди Изабелла из дому выгонит! Вы пришли выразить соболезнование в связи с таким ливнем?.. Или тревожитесь, что я вас объем?
— Вы отсутствием аппетита не страдаете, — согласилась она ехидно. — Как и ваша милая собачка. Ах, какая милая и какая воспитанная! Она и лапу подавать умеет?.. Знаете, сэр Ричард, меня вообще-то послала мама. Почему-то решила, что я обижаю героя, так удачно появившегося в трудный для нас день… и так много сделавшего для нас. Я пообещала, что принесу вам свои извинения.
Я отмахнулся.
— Надеюсь, вы поленились их сюда тащить? А то комнатка махонькая.
