— Вы меня своей приверженностью обычаям уже достали, — мрачно сказал я. — Надеюсь, хоть дворяне не будут повторять за слугами всякий бред.
— Повторять будут, только вряд ли поверят, — успокоил меня маг. — А ты всегда, прежде чем что–то сделать, смотри, нормально это будет смотреться в глазах саев или нет. Я тебя не зря собираюсь учить обычаям и вере. В глазах многих саев чужой праведник гораздо хуже своего мерзавца. Мерзавец им понятен, а чужак — нет, и тем всегда будет подозрителен. Кое–кто может терпеть чужака, но верховодить ему не дадут. Я думаю, что у вас должно быть то же самое, может быть, только чуждость не так бросается в глаза.
Маг вышел и отсутствовал минут десять. Вернулся он с новой туникой в руках.
— Одевай вместо этого позорища, — протянул он мне одежду. — И запоминай, что я сейчас передам, потом освоишь сам. Попросишь кого–нибудь соврать и запомни, что почувствуешь. И давай на этом сегодня закончим, потому что я опять почувствовал усталость. Если есть желание, допрашивай слуг, а я пошел к себе.
Надо было все–таки заняться слугами или пойти вдвоем с Сигаром в зал потренировать мышцы, но на меня вдруг накатило такое безразличие, что я все дела послал к черту и мысленно вызвал Адель.
— Кирен, это точно ты? — не сразу поверила девушка. — Здорово! Ты сейчас где, у себя?
— Покои бывшей любовницы брата знаешь? — спросил я. — Вот я сейчас там в ее спальне.
— Это же совсем рядом со мной! — обрадовалась она. — Я бегу к тебе!
Мне почему–то не хотелось, чтобы она сюда заходила, поэтому я быстро надел сандалии и сам пошел к выходу. Встретились мы в коридоре. Оглянувшись и никого не увидев, она повисла у меня на шее.
— Мне поцелуев мало! — отдышавшись, шепнула она мне на ухо. — Мои комнаты через три от этих. Пойдем, там нам никто не помешает!
— Отложим это на вечер, — сказал я. — У меня ограниченные возможности, а сейчас к тому же нет настроения. Я хотел просто с тобой погулять в парке. Слушай, есть мысль: давай сходим в наш зверинец?
— Давай, — без энтузиазма согласилась она. — Я там уже всех зверей давно знаю, и всех бы выпустила, кроме демона.
— А почему такая нелюбовь к демонам? — поинтересовался я. — Неужели и они северянам насолили?
— Нет, не насолили, — помотала она головой. — У нас их нет и никогда не было. Просто это единственная по–настоящему разумная тварь в зверинце. Он там сидит уже с полсотни лет и ни с кем не хочет общаться. Есть поверье, что если он кому–нибудь предскажет судьбу, это предсказание обязательно исполнится. Я когда приехала сюда девчонкой, наслушалась от других местных сказок и побежала к нему ночью попытать судьбу.
— А почему ночью? — улыбнулся я.
— Потому что днем к нему многие ходят, а он сидит и молчит. Вот я и подумала, что может он ночью разговорится? Знаешь, как было страшно? Ночные хищники провожают светящимися глазами, птицы жутко орут, а клетки видно плохо. Я тогда сослепу ткнулась прямо в прутья его решетки! А он, зараза, хвать меня своей лапищей! Все, думала, конец! Сейчас он мне своими зубами сделает самое верное предсказание! А он посмотрел на меня, вздохнул и отпустил. И в голове у меня прозвучал его голос! Беги, говорит, отсюда, щенок! Здесь, мол, слишком опасно и не место для таких, как ты.
— Все он тебе правильно сказал, — высказал я свое отношение к демону. — Тебе его не ругать нужно, а благодарить за то, что голову не оторвал. Сай на его месте тебя вряд ли пощадил бы.
— Ты не думай, мне его самой жалко! — сказала Адель. — Только отпускать его нельзя. Он ведь перед тем, как уйти, все здесь разнесет. Сейчас его силу сдерживает железо, а если его не будет? Его в клетку посадил твой дед, поэтому он в первую очередь расквитается с вашей семьей.
Разговаривая, мы шли по одной из аллей парка. Я не знал, где зверинец, поэтому чуть отстал, предоставив девушке выбирать дорогу. Идти пришлось минут пятнадцать. Зверинец охраняли два стражника, которые при виде меня отдали честь и освободили проход. Мы шли по такой же дорожке, рассматривая зверей и птиц, живущих в больших и просторных вольерах. Здесь было собрано с полсотни видов, причем почти все они относились к хищникам. Некоторые звери были точной копией земных животных, другие довольно сильно от них отличались. Демон сидел в самом конце в отдалении от остальных клеток. Кроме нас, других посетителей не было, поэтому он наблюдал за нами, а мы, в свою очередь, разглядывали его. Да, такие бойцы могли принести немало неприятностей даже динозаврам! Рост у него был примерно три с половиной метра, а ширина плеч — больше двух. Наверное, когда–то все тело демона бугрилось мышцами, но за долгие годы заключения он обленился и заплыл жиром. Места для движения было много, но стал бы я чем–нибудь заниматься, если бы вот так посадили в клетку до смерти на потеху людям? Вряд ли. Я подошел почти вплотную к клетке и посмотрел ему прямо в глаза. Почти обычное лицо человека моего мира, совсем непохожее на обезьянье. Только все тело было покрыто мягкой слегка коричневатой шерстью. На лице и ладонях шерсть истончалась и почти исчезала. По мере того, как продолжались наши гляделки, выражение его глаз стало меняться. Безразличие перешло в недоумение, которое сменилось интересом.
— Ты не сай, — возник в моем сознании его голос. — Только тело одного из проклятой семьи, а сознание совсем другого существа! Интересно, как такое могло случиться?
— Происки врагов семьи, — мысленно ответил я. — Сознание принца погибло вместе с моим телом, а мне осталось это. Только ты зря ненавидишь семью Повелителя. Мне недавно сообщили, что все дела с вами вели жрецы. Они же решали и твою судьбу.
— Для меня это что–то меняет? — спросил он. — Вот в тебе нет ненависти, только сочувствие. И что, сможешь отпустить?
— Я не знаю, — откровенно сказал я. — Я бы тебя отпустил, но я здесь сам еще чужак и на ножах с храмом. Мне нужно больше узнать и укрепиться, тогда будет видно. Не могу я тебе пока ничего обещать. Ты долго ждал, подожди еще немного.
— Я подожду, — согласился он. — Мне все равно ждать, потому что не хочется своими руками лишать себя жизни.
— Что сделаешь, если отпущу? — спросил я. — Будешь мстить?
— Мои сородичи у вас еще есть? — не отвечая на мой вопрос, спросил он.
— Мне сказали, что ты последний, — пояснил я. — Так это или нет, утверждать не берусь.
— Если захочешь, отомщу и уйду, — сказал он. — Не твоей новой семье, а только жрецам. Это они нас заманивали сюда, лишая мужской силы. Некоторым, соблюдая договор, после работы возвращали силу и позволяли уйти. А со мной поступили бесчестно. Вернули силу и посадили в клетку! Зачем здесь сила? Лучше бы я умер в бою!
