К счастью слезоотделение нам не грозило, потому что историю очень сильно переосмыслили и вместо трагедии получили одну из увлекательных романтических комедий.
Весь зал превратился в театральную сцену, а зрители то и дело становились участниками событий. Мы как будто окунулись в сказку и в тоже время стали частью ее.
В какой‑то момент кажется просто наблюдаешь со стороны за тем, что происходит, а в следующий — в нарядном платье, танцуешь в бальном зале владыки эльфов, а еще через секунду паришь в небе с высоты птичьего полета рассматривая одинокого спутника спешащего куда‑то. Кажется, что если захочешь сможешь осуществить любое желание или просто дотянуться руками до звезд.
Когда‑то я уже видела похожее представление. Тогда оно произвело невероятное впечатление на всех присутствующих. Мы разъезжались из Дворца театральных искусств под таким впечатлением, что хотелось поделиться увиденным со всеми встречающимися людьми. И в то же время, каждый четко представлял, что пережитые в театре мгновения не опишешь словами. Они не смогут передать и сотой толики того, что успел почувствовать каждый.
Уже ближе к концу, я оказалась в древнем эльфийском святилище. Белоснежные столбы колон уходящие в вышину, огромный алтарь посередине настолько огромного зала, что стены его растворяются во мраке. А сразу за алтарем огромная, в три обхвата чаша, наполненная абсолютным светом.
Если подойти ближе, то может показаться, что свет, собранный внутри нее, клубиться, как туман. Но стоит задать вопрос или протянуть без разрешения руку, и вместо тумана ввысь взлетит колонна, белого, текучего, чем‑то напоминающего ртуть, огня.
Эльфы, эту чашу света, привезли из своего мира. Никто кроме избранных не знает до конца насколько важна реликвия или она просто дань прошлому. Темному, наполненному смутой и раздором, но все же прошлому великого народа.
Главная героиня, тоненькая и кукольно красивая эльфийка, пришла сюда в поиске ответа, на вопрос объединяющий все времена и все народы. Что делать дальше? Я же с удивлением поняла, что вовсе не актриса стоит перед чашей света, а я ступаю босыми ногами по холодным плитам каменного пола. Это не ее руки протягиваются к свету и шепчут вопрос, а я не отрываясь заглядываю в непрозрачную глубину, чтобы понять, разобраться… но в чем?
От чаши отделяется маленький ручеек, похожий на тоненькую струйку дыма. Он медленно ползет ко мне, обвивает запястье, льнет к лицу. Как будто домашняя кошка, ласкаясь.
Оглядываюсь вокруг. Никого.
— Зачем я здесь? — шепчу пересохшими губами.
Тишина.
Понимание.
Я все это видела. Десятки, а то и сотни раз в детстве. Просыпаясь с криком, в холодном поту. Пытаясь прогнать сон вместе с ночью.
Но почему сейчас я не боюсь? Сейчас мне спокойно и легко.
Пытаюсь вспомнить. Что было в тех снах? Понимаю, что в них был кто‑то еще. Сейчас его нет. Поэтому так спокойно.
Вопреки любой логике протягиваю руку, чтобы погладить свет. И в ту же секунду меня подхватывает ветер. Он кружит, подкидывает и ловит, сбрасывает с высоты и снова ловит в свои мягкие, невидимые объятья. Он смеется, я четко слышу его смех!
— Ты кто?
— Твой ветер.
Пытаюсь понять.
— У меня нет воздушной стихии, так все говорят.
В ответ лишь смех и легкая струя воздуха, что проходит по шее, заставляя тоже смеяться. Щекотно!
— А где огонь?
— Он ушел, ты не смогла его принять.
Снова взлетаю к самому потолку святилища. Только теперь я вижу поразительной красоты отделку. Правда рассмотреть ее мне не дают. Я снова падаю, в стремительном водовороте вниз.
— Ханна?
Открываю глаза. Оказывается, все это время они были закрыты.
Вокруг снова веселье, танцы, чей‑то громкий смех.
— Как тебе представление? Удивительное, правда? Машинально киваю головой, все еще находясь под впечатлением от увиденного. Что это было? Спектакль или что‑то большее?
— Ханна, смотрю ты так и не научилась пользоваться своей магией? — как по заказу задает вопрос Ратмир. — Только не обижайся, я просто заметил, что ты, наверное, единственная, кто в конце представления не послала бабочку актерам.
За такое представление и десяток бабочек подарить не жалко, раньше по моей просьбе их отправляла бабушка.
Вздохнула, и уже привычным жестом сотворила знак проверки, сосредоточившись на внутреннем источнике. Обычно совершенно пустой, он оказался до краев полным серебристой энергией. Она бурлила в нем, как закипающая в котле вода, просилась наружу. В то же мгновение по залу побежала струя ветра. Сначала робкая, как будто пробуя на вкус окружающую обстановку, а затем все более мощная.
С удивлением наблюдала, как мой ветерок запутался в разноцветных лентах украшавших потолок, а потом более сильной волной пробежал по стоявшим вдоль стен растениям. Одна из кадок не выдержала и перевернулась. С каждой секундой вырвавшийся на свободу ветер набирал скорость и силу.
Словно играя, он растрепал прическу какому‑то пареньку, снова взмыл под потолок и с невероятной скоростью бросился вниз.
В первое мгновение я не поняла, куда, а когда поняла — попыталась остановить. Но все попытки оказались бессмысленным. Ветер почувствовавший свободу отказался повиноваться. Ничего не замечая на своем пути, он ринулся к Элисан.
Надо отдать должное, девушка устояла, выдержав обрушившийся с высоты поток. Вот только волосы превратились в один ужасный колтун, а платье взметнулось вверх, оголяя стройные женские ноги практически до середины бедра и унося часть юбки с собой. Сквозь разодранные лохмотья видно было кокетливые розовые панталончики сплошь покрытые, таким же розовым кружевом.
Элисан посмотрела вниз и молча стала оседать на пол. Как хорошо бы к ней присоединиться! Зажмурила глаза. Не хочу этого видеть! И магией больше не буду пользоваться. Никогда!
— Что это было? — удивленно прошептал в наступившей тишине Ратмир. — Надо ректору помочь, — чуть громче добавил он, и, отпустив мою только, что взятую руку, умчался.
Всегда подозревала, что любопытство сильнее стыда.
Открыла глаза. Рядом с Элисан сейчас стояло несколько преподавателей во главе с Сеймом. Он‑то и прикрыл голые ноги девушки своим пиджаком, пока иллюзионист пытался создать подобие платья, а беловолосая учительница, имени которой я так и не узнала, приводила девушку в чувство.
Мне бы порадоваться, что так быстро среагировали старшие. Но глядя на заботливо поддерживающего Лису за плечи ректора и суетящуюся рядом красавицу, стало неприятно на душе. Как будто не я сейчас сделала гадость ближнему, а кто‑то напакостил мне.
