Пятая клеть более всего волновала и интриговала Вельстила.
В высоту, ширину и длину она была примерно вдвое меньше человеческого роста и к тому же склепана из стальных пластин, совершенно обесцветившихся и кое-где покрытых копотью. Когда эту клеть поставили на сырой пол, послышалось громкое шипение, как если бы плеснули водой на раскаленные угли, и тотчас за стальной стенкой клети что-то лихорадочно заскреблось. Этот звук перерос в визгливый металлический скрежет, от которого все, кто был в комнате, содрогнулись. Вельстилу показалось, что этот скрежет проник в каждую клеточку его тела. Затем все стихло.
Один крестьянин, отсоединяя от пятой клети цепь, нечаянно задел ладонью обесцветившуюся стальную пластину. В тот же миг зашипела обожженная плоть, и крестьянин с воплем отпрянул, прижав ладонь к губам. Затем он рухнул на пол и, скорчась там, скулил и подвывал, покуда один из солдат пинками не заставил его вернуться к работе.
Вельстил вышел из седьмой комнаты. На миг он остановился у двери, за которой была заперта Магелия, а потом размеренно зашагал назад к лестнице.
* * *
Миновало несколько дней. Как-то вечером Вельстил спустился к ужину в парадный зал, и вдруг из подземелья донеслись крики, рев и оглушительный лязг. Вельстил бросился к лестнице, сбежал вниз, перепрыгивая зараз по две ступеньки. Он был еще на лестнице, когда в ушах у него зазвенело от пронзительного вопля Убада:
– Живьем, болваны! Живьем!
Вельстил со всех ног побежал в конец коридора. Дверь в седьмую комнату была приоткрыта. Взявшись за нее, чтобы распахнуть настежь, Вельстил заглянул в комнату: слева от двери, в углу сидел труп.
Скрюченные от боли пальцы мертвого эльфа были безвольно прижаты к груди. Запрокинутая голова упиралась затылком в угол, широко раскрытые глаза безжизненно уставились в потолок, белки закатились так, что едва виден был краешек янтарной радужки. Рот мертвеца был широко разинут, и, словно в подражание этому, зияла ниже, на шее, разверстая рана, настолько глубокая, что обнажилось дыхательное горло. Из раны сочились лишь редкие капли крови, и кожа у мертвого была неестественно бледной, а ведь лесные эльфы, как правило, смуглокожи.
Обзор Вельстилу вдруг перекрыл стражник, который со всего размаху врезался в стену у дверного косяка, да так и сполз по ней. Тогда Вельстил решительно распахнул дверь.
В центре комнаты, за большим бронзовым чаном стоял Убад, сцепив костлявые пальцы.
– Вставай! – завизжал он. – Переломай ему ноги, если иначе не можешь справиться!
Солдат, цепляясь ногтями за стену, кое-как поднялся на ноги и, схватив железный прут, побежал через комнату.
Среди обломков дубовой клети боролись лорд Массинг и какой-то человек. Человек ли?
Противник Бриена был плотно сложен, коренаст и коряв, как выросшее на болоте дерево. Руки его были длинные, мускулистые, торс примерно вдвое шире человеческого, но и на треть короче. Под косматыми бровями почти не видно было глаз, да и лицо было трудно различить – его почти целиком покрывала густая, жесткая, точно конский хвост, борода. На лодыжках и широких запястьях этого существа болтались кандалы с обрывками железных цепей.
Стражник подступил к нему, размахнулся, ударил плашмя железным прутом по босой ноге бородача.
Тот даже не дрогнул – как будто удар пришелся не по живому телу, а по каменной колонне – и лишь лениво, как от назойливой мухи, отмахнулся от нападавшего. Солдат отлетел к дальней стене, врезался в нее головой, сполз на пол и затих с переломанной шеей. Железный прут выскользнул из его руки и откатился прочь.
– Ми ко'эаг а'груннта гоул шиун эмби' шиу фуилиаг ми! – взревел пленник, оскалив желтые зубы.
Все дальнейшее случилось в считанные секунды, но Вельстилу они показались вечностью.
Бриен кулаком ударил корявого бородача в лицо, и Вельстил ожидал, что тот сейчас рухнет как подкошенный. Бородач, однако, лишь едва заметно дернулся и в свою очередь нанес Бриену могучий удар в солнечное сплетение. Бриен сложился пополам, а пленник быстро пригнулся и, крякнув от усилия, поднял его над головой. Вельстил метнулся было к валявшемуся на полу железному пруту, схватил его, но добежать до бородача не успел.
Пленник с силой швырнул его отца на пол, и Вельстил ощутил, как от сотрясения дрогнули каменные плиты. Он замешкался, испугавшись не на шутку, потому что боец из него был неважный. Среди чародейских наук его любимым занятием было изготовление магических орудий и артефактов, а вовсе не наложение чар. А впрочем, даже если бы он и был искушен в чародействе, какие чары сейчас могли бы помочь его отцу?!
В комнате вдруг поднялся вихрь, закрутился, взметая в воздух клубы пыли и мельчайшего песка. Вельстил заморгал, протирая глаза, огляделся, пытаясь понять, откуда в подземелье взялся ветер.
И увидел, что Убад, поднявшись в воздух, парит над полом и порывы ветра раздувают его черное одеяние.
Вокруг него крутились и извивались мелкие вихрики, и каждый был увенчан прозрачным лицом, чьи черты, искаженные страданием, дрожали и размывались в воздухе. Духи мертвецов явились на призыв костлявого некроманта и сейчас один за другим бросались в атаку на косматого бородача.
Первый дух пролетел его насквозь. Пленник явственно вздрогнул, но все же продолжал месить кулаками упавшего Бриена. Второй дух пронзил его плоть, за ним последовал третий, и наконец бородач вскрикнул от боли.
– А ну, помогай! – крикнул Убад Вельстилу. – Лиши его дыхания!
Вельстил вновь заморгал и тут наконец-то сообразил, чего хочет от него Убад. Как только он сам не додумался до такого простого решения! А впрочем, неудивительно, что не додумался, все-таки он не мастер творить заклинания. Вельстил вытянул перед собой руки, сложив ладони чашечкой, затем поднял руки так, чтобы в эту чашечку между ладонями был виден пленник. Перед его мысленным взором, заслоняя то, что происходило в комнате, всплыли нужные слова и знаки, и он принялся нараспев произносить заклинание.
Воздух между сложенными чашечкой ладонями Вельстила словно ожил, пытаясь вырваться наружу, но Вельстил без труда удержал его на месте, словно мелкого зверька, заключенного в магический круг. Как правило, Вельстил терпеть не мог подчиняться Убаду, но сейчас он был исполнен решимости спасти отца.
Еще один дух пронзил насквозь плоть бородача. Тот открыл было рот, чтобы закричать, но с губ его, почти неразличимых в зарослях бороды, не сорвалось ни единого звука, и он скорчился, хватаясь за горло.
От напряжения у Вельстила раскалывалась голова, но он держался, сосредоточенно выкачивая воздух из легких пленника. Бриен, избавленный от кулаков противника, вскочил и нанес бородачу сокрушительный удар в челюсть, и в тот же миг еще двое духов пронзили насквозь тело пленника.
