— Нет, к удивлению, не причастен. Но что странного в покушении? Во главе заговорщиков стояли трое. Далла Кентор, ишиб, который скрылся, тагга Ураст, тоже ишиб, был убит при задержании, тагга Варрел находится в наших руках. С этим все совершенно понятно.
— Понятно, говоришь…. Кентор — это двоюродный брат главы семьи Хростов?
— Совершенно верно.
— На что они рассчитывали в случае моей смерти?
— Тагга Варрел показал, что далла Кентор хотел короноваться.
Король задумался. Он прошел несколько раз взад и вперед по комнате. Затем резко остановился.
— Ты уверен в этом?
— Да, твое величество.
— Скажи, а этот Кентор в своем уме?
— Не слышал, чтобы он был сумасшедшим.
Михаил нахмурился, его лицо помрачнело. Поймав удивленный взгляд Комен, он поинтересовался:
— Не слишком ли много королей для бедного Ранига?
— Твое величество не верит показаниям тагга? Он их дал в присутствии Ферена.
— Верю, Комен, верю. Но посуди сам: Миэльс все еще жив, а тут появляется новый король. Это… гм… крайне странный поступок со стороны даллы Кентора. Я бы сказал, самоубийственный. Кто он такой? Какие у него права на трон?
— Он — троюродный племянник твоего отца, короля Ортера.
— Ну и что, Комен? Это что-то значит? Я уверен, что кроме него есть масса более родовитых претендентов на трон. Разве не так?
— Есть, конечно, твое величество, — главный полицейский никак не мог понять, куда клонит собеседник.
— А еще есть живой Миэльс. Еще живы все главы четырех родов: Хростов, Бинторов, Кареттов, Раунов…. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Откровенно говоря, нет, — признался Комен.
— Я думаю, тут все просто. Кто-то очень хочет наложить руку на Раниг, пользуясь сумятицей.
— Почему твое величество сделал такие выводы?
— Во-первых, Кентору не удержаться на троне без поддержки извне в будущем. В отличие от того же Миэльса. Во-вторых, нужно быть безумцем, чтобы пытаться убить меня, не имея этой поддержки в настоящем. В-третьих, подготовка к покушению была бы невозможной, если бы поддержки не было в прошлом. Ты узнал, откуда взялся имис?
— Тагга Варрел сказал, что его наняли за большие деньги.
— Наняли где?
— Неизвестно, этим занимался далла Кентор.
— Как его настоящее имя?
— Никто не знает.
— Видишь, Комен, видишь, это все очень странно. Неизвестно откуда прибывает имис, чье имя тоже никто не знает…. Ты поинтересовался у арестованных, что они собирались делать потом?
— Когда, твое величество?
— Если бы их план удался, и я бы умер. Вот в следующие минуты что бы они делали?
— Они планировали бежать, пользуясь сумятицей. А потом далла Кентор…
Михаил нахмурился еще сильнее.
— Зачем же убивать меня, чтобы потом бежать? Может быть, имис и убежал бы, даже наверняка. Также, возможно, ишибы смогли бы скрыться. А остальные? У них ведь не было шансов. Они это понимали?
— Ишибы и имис обещали им помощь. Обещали отвлечь солдат….
— Нет, Комен. Акция самоубийственная.
— Но далла Кентор публично поклялся своей честью в том, что спасет их, если покушение будет удачным.
— Поклялся? Ну и что?
— Твое величество, ты пугаешь меня.
Главный полицейский был, конечно, прогрессивным и нещепетильным человеком, но даже в его голову не умещалась мысль, как можно явно нарушить клятву честью, данную прилюдно. Он считал, что допускается схитрить, как-то ее обойти, но просто пренебречь ей? Нет! Если клятва высказана столь категорично, то сделать уже ничего нельзя. Несмываемый позор лег бы на лжеца. Одно дело обещания и совсем другое — такая клятва.
Король не понимал эти нюансы. Он, в силу своего иномирного происхождения, гораздо свободнее относился к нарушенным торжественным публичным обещаниям, которые давали другие люди. Потому что слишком часто наблюдал патологических клятвопреступников, выдающих себя за президентов и премьер-министров.
— Думаешь, он бы сдержал слово?
— Конечно, твое величество. Такую клятву невозможно не сдержать. Иначе потеряешь все.
— Час от часу не легче, — вздохнул Михаил. Ситуация ставила уже в тупик и его самого. — Вот смотри: ты знаешь, что он бы сдержал слово, но одновременно с этим ты знаешь, что это слово невозможно сдержать! Как бы один имис и несколько ишибов остановили мою личную охрану, а затем, возможно, и двух великих ишибов: Йонера и Аррала? Как бы они остановили сотни солдат, которые были бы на месте в ближайшее время? Как бы эти бездари, дворянчики, убегали с площади?
— Не знаю, твое величество, — Комен был тоже озадачен. Он безусловно верил в слово даллы, но видел и логику короля. — Может быть, у них была еще поддержка?
— Мне не хочется этого говорить, но нам придется допросить всех наших офицеров, — внезапно сказал Михаил.
— Допросить всех офицеров? Почему?
— А где им взять поддержку? Только от королевских войск. Моих войск.
— Но ведь где-то рядом с площадью могли быть еще вражеские ишибы!
— Комен, теперь ты пугаешь меня. Ты получил этот список, узнал имена всех заговорщиков и успокоился. Впрочем, это — типичная ошибка даже самых способных людей. Получить нужный результат и уже не думать дальше. Если бы там были еще вражеские ишибы, то почему они не напали сразу вместе со всеми?
Главный полицейский задумался.
— Но почему не напали наши же офицеры, если это все именно так?
— Они либо просто решили понаблюдать и выяснить сначала, чем покушение закончится, либо их остановила присяга или то, как они ее понимают. Идти против живого короля — это одно, а против мертвого — совершенно другое. Потому что присяга, данная прежде, становится бессмысленной. А так, они как бы чисты. Ведь всегда можно сделать вид, что ничего не знал о заговоре. Если я мертв, то солдаты пойдут за офицерами без сомнений.
— Но почему тогда об изменниках в нашей армии ничего не знали арестованные заговорщики?
— Не заговорщики, Комен, а подсадные утки. Ты бывал на охоте? Использовал манки, чтобы привлекать уток? Не использовал? Но неважно. Так вот, если бы меня убили, то у Ранига был бы подсадной король, за чьей спиной скрывались бы совсем другие страны. Очередной претендент на престол знал, конечно, об офицерах. Потому и обещал. Остальные — нет. Зачем им знать?
— Твое величество считает, что это — не просто заговор дворян, а тайное вторжение извне при поддержке нашей же армии?
— Именно так, Комен, именно так. Я, признаться, был уверен, что во всем этом есть рука Миэльса. Пусть замаскированная под восстание местных дворян, но все же его рука. Однако, если далла Кентор решил сам короноваться, то это меняет многое. Теперь чувствую, что наши проблемы начинаются гораздо раньше, чем я ожидал. Возможно, стоит подумать о том, чтобы отозвать Торка и Танера с их полками.
