Роман Суржиков - Стрела, монета, искра

Весь состав, от головы и до хвоста, уходящего далеко назад, был произведением искусства, смешением мастерства ювелира с гением архитектора.

Один из нортвудских рыцарей за спиной у Миры непристойно выругался. Второй сказал:

— Да уж…

— Прошу на борт, миледи и сиры! — пригласил станционный лакей. — Вагон Софьи Величавой, передняя половина.

Роскошь внутри вагона была под стать его внешнему убранству. Комната, доставшаяся Мире, оказалась едва ли не просторнее привычных ей покоев в Стагфорте, окно было больше и прозрачней, чем дома, а перина — мягче. Имелся также столик с письменными принадлежностями и удобное кресло. Вместо свечей применялся искровый фонарь: нужно лишь дернуть за шнур, и под потолком в стеклянной колбе засияет синеватый огонь — ярче, чем люстра на дюжину свечей. Но более всего Миру поразили уборная и умывальня. Там и там всегда имелась вода, достаточно было повернуть рычаг. И вода оказалась теплой! Никому на Севере не пришло бы в голову жечь дрова, чтобы умыться. Даже в зимнюю стужу северяне топили баню не чаще двух раз в месяц. В остальное время мылись ледяной водой, а то и снегом… или не мылись вовсе, кому как угодно. Но здесь, в поезде, не приходилось беречь дрова. Все делала сила искры: зажигала фонари, согревала воду, вращала колеса. Приводила в движение, разгоняла, тащила огромный состав — тысячи, тысячи пудов дерева и металла.

Поезд шел с безумной скоростью: как верховая лошадь быстрой рысью. Мира смотрела в окно, на предместья Лабелина, что плавно скользили мимо нее, и прикидывала. Пожалуй, пустив коня галопом, она обогнала бы этот состав. Но животное упадет замертво через пару часов такой гонки, а бронзовый тягач идет, идет, идет, не зная усталости. Лакей сказал, что остановки будут делаться лишь дважды в сутки и не более, чем на час. Пожалуй, поезд проходит за час миль семь-восемь. Это значит, триста миль до столицы Империи Полари он преодолеет за… двое суток?!

Быть не может! Они потратили почти месяц, чтобы добраться из Клыка Медведя в Лабелин, а это — лишь немногим большее расстояние! Мира настолько не поверила собственным вычислениям, что взяла перо и чернила, пересчитала столбиком, как в детстве. Да все, верно, двое суток! В день после завтрашнего они окажутся в Фаунтерре!

Боги, неужели в столице вся жизнь идет столь же быстро, как этот поезд?..

Центральный вагон был помещением для обслуги. В нем же располагалась трапезная, где благородные пассажиры обедали и ужинали. Дорожная кухня оказалась довольно легкой, сыры и овощи преобладали над мясом, к радости Миры и неудовольствию графини. Напитки и фрукты подавались прямо в комнаты по первому требованию.

В качестве развлечений имелись смотровые площадки на крышах, игровой салон и небольшая библиотека в вагоне Елены Прозорливой. В библиотеке Мира обнаружила еще одну диковинку: "Голос Короны" — печатную книгу новостей.

В Фаунтерре, при Имперском университете существовал печатный цех — единственный во всей Полари. Корона ревностно хранила секрет станков, способных переписывать книги. То, на что монах-переписчик затрачивал месяцы кропотливого труда, механик печатного цеха мог сделать за день. Такая скорость давала Короне неслыханную возможность: описывать недавние события — новости. Можно было, к примеру, в апреле сочинить очерк о том, что случилось в марте, а в мае отпечатать на станках и разослать книги читателям. Издаваемый регулярно, "Голос Короны" был исключительной книгой, посвященной современным событиям, а не прошлым или вымышленным. Его читателями являлись крупнейшие богачи и вельможи, в число которых отец Миры никак не входил. Сейчас, в поезде, девушка впервые листала это удивительное издание.

Механический почерк станка был прост и бережливо уборист, без вензелей, росчерков, красных литер. Мира ощутила некоторое разочарование. Книга, переписанная человеком, всегда хранила отблеск его характера, тепло ладоней, запах настроения. Здесь рука переписчика дрогнула, выдавая промелькнувшее волнение; тут он начал страницу со вдохновением и вывел роскошный витиеватый вензель; а вот нажал чуть сильнее, словно споря с автором или, напротив, горячо соглашаясь с ним… "Голос Короны" же был бездушен, набран из полчищ одинаковых холоднокровных букв. Зато в нем обнаружились иллюстрации, манера исполнения которых понравилась девушке. Рисунки состояли из твердых, смелых линий, без полутонов и недомолвок — это были гравюры, перенесенные на бумагу.

Первая же иллюстрация изображала поезд — весьма похожий на тот, в котором ехала Мира. "Заветная мечта владыки" — значилось в заглавии страницы. Шла речь о том, как император Адриан выступил в Палате Представителей. Он заявил, что твердо намерен соединить все большие города империи — все, включая вольные графства Запада, крайний Север и гористый Юг! — рельсовыми дорогами. "Я мечтаю, — говорил Адриан, — чтобы всю Полари с севера на юг, от Первой Зимы до Львиных Врат, можно было пересечь за две недели. Вообразите себе! Придет конец разрозненности, склокам, усобицам между землями. Империя станет подобна одному большому городу, а слыханное ли дело, чтобы два района одного города враждовали меж собой?! Обмен товарами возрастет многократно, и прибыль от этого положит край голоду. Станет меньше нищеты и бедности: каждый здоровый мужчина, если захочет, сможет найти работу на рельсовых стройках, и для этого не нужно будет владеть ремеслом или мечом. Средства, что ныне каждая земля тратит на оборону, возведение замков, ковку мечей и лат, пойдут на строительство искровых цехов. Рано или поздно, каждый город империи получит искровый свет, тепло, акведуки. Вообразите себе державу, в которой каждый гражданин живет так, как сейчас — обитатели центра столицы! Следуйте за мною, и я покажу вам эту державу."

Мира в сомнении покачала головой, прочтя эти слова. Конечно, она не посмела бы назвать императора наивным человеком… но хорошо помнила четыреста миль глухих лесов, скользкой грязи, угрюмых деревень между Клыком Медведя и Лабелином. Мира не представляла себе, сколько пудов золота и десятилетий труда уйдет на то, чтобы связать рельсами хотя бы эти два города. А уж всю империю…

На следующих страницах Мира нашла портрет своего сюзерена. Граф Виттор Шейланд, правитель Предлесья и Поречья — узкой и скудной полосы земель, вытянувшейся вдоль судоходной реки Торрей. Мира видела его всего дважды в жизни и с трудом узнала на портрете. Молодой мужчина лет тридцати, вьющиеся каштановые волосы, острый нос и подбородок… Самой примечательной чертой графа Виттора была кожа: неестественно белая, словно перо чайки. Мира перепугалась и завизжала, когда впервые увидала его. Ей тогда было лет семь, мертвенно бледный граф показался малышке ожившим скелетом. Отец был красным от стыда, когда просил за нее прощения у сюзерена, а тот широко улыбнулся в ответ и протянул Мире раскрытые ладони: