Так продолжалось еще полчаса. Это было ужасно утомительно, и под конец императрица чувствовала себя выжатой как лимон.
Но голосование не прояснило ситуацию. Мнение членов совета разделилось. Сторонников и противников в этом вопросе оказалось равное количество. Несколько семей воздержались. Следствием этого могло стать образование двух враждебных лагерей.
Сама Анаис ощущала смешанное чувство облегчения и тревоги. Если бы совет проголосовал против, императрицу наверняка бы заставили сложить полномочия. И если она после своего разгрома продолжала бы сопротивляться, то Люцию могли казнить. Без поддержки Анаис не выиграть сражение за трон. Она уже определилась, как следует действовать.
Императрица не сомневалась, что семья Амаха начнет собирать союзников. Этим же займется и клан Керестин. И то, что мнение оппозиции разделилось, тогда как она могла твердо рассчитывать на своих союзников, утешало.
– Моя дочь будет сидеть на троне, – изрекла императрица, выступая перед членами совета с заключительным словом. – Я предлагаю всем смириться с этим.
С этими словами она спустилась с помоста и покинула зал, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разрыдаться. Лишь добравшись до личных покоев, несчастная женщина дала волю слезам.
Через час с визитом прибыл Бэрак Зан ту Икэти.
Обычно Анаис не принимала посетителей после совета, но для него сделала исключение. Они слишком давно знали друг друга, чтобы соблюдать формальности, и поэтому императрица приняла Зана в комнате с мягкими низкими диванами и с расставленными по углам жаровнями, в которых курились благовония. Пол устилал большой пушистый ковер, на высоких арочных окнах висели шторы, украшенные блестящими цветными бусинками. Роскошь интерьера удачно сочеталась с утонченной красотой. Императрица встретила гостя одетой в свободное домашнее платье, с распущенными волосами, мягко лежавшими на плечах. Обстановка была уютной и домашней, настраивавшей собеседников на доверительный разговор.
– Зан… – Владычица с радушной улыбкой обратилась к вельможе. – Я очень рада вас видеть.
– Я тоже, Анаис, – улыбнулся он в ответ. – Хотя мне жаль, что нашу встречу омрачили неприятные обстоятельства.
Императрица жестом пригласила гостя присесть и сама устроилась напротив.
– Действительно, настали тревожные времена.
– Я не могу остаться, Анаис. – Зан рассеянно пригладил ладонью волосы на затылке. – День заканчивается, и мне нужно возвращаться в поместье. Я прибыл, чтобы предупредить вас.
Анаис, наклонившись к нему, внимательно слушала.
– Слуга нашел моего ткача, Табаксу, мертвым, лежащим на полу в его покоях. – При этих словах Зан нахмурился. – Похоже, смерть наступила внезапно, кровь шла из глаз и ушей. Но следов насилия на теле не нашли.
– Похоже, это дело рук другого ткача, – предположила Анаис. – А может, его отравили?
Зан отрицательно покачал головой.
– Нет. Слуга снял маску с лица Табаксы и умирающий сумел произнести одно слово, прежде чем умер. Очень четко.
Анаис внезапно догадалась, зачем Зан послал ей письмо, почему в зале совета вельможа держался так холодно.
– Виррч?
Зан не ответил, но по его глазам она поняла, что угадала.
– Но почему?
– Вы знали об этом, Анаис? – Зан внезапно вскочил с дивана.
– Нет! – без промедления ответила императрица.
Зан немного помолчал, затем со вздохом вновь опустился на диван.
– Я так и думал. Единственное слово – тонкая ниточка, чтобы делать какие-то выводы, Анаис. Но вы должны проследить за главным ткачом. Возможно, он что-то замышляет против вас. Вы задумывались о том, в каком положении оказались бы ткачи, если бы Люция воцарилась на троне, и гражданской войны удалось бы избежать?
Анаис мрачно кивнула.
– Это выставило бы на посмешище все их учения о порче и порченых. Они так долго убивали таких детей, причем совсем маленьких. Люция – живое доказательство того, что люди с отклонениями не всегда оказываются злыми и опасными для общества. Как правило, они обладают уникальными способностями и могут приносить большую пользу. И теперь ткачи боятся, что моя дочь сможет опровергнуть все их утверждения, если станет императрицей.
– Возможно, это просто необходимо сделать, – поддержал ее Зан.
Анаис, соглашаясь, кивнула. Ее внимательный взгляд переместился к окнам, где ласковый глаз Нуки доброжелательно наблюдал за беседующими из-за штор с бусинками.
– Зан, почему вы проголосовали за меня, если думали, что это я послала Виррча шпионить за вами?
– Потому что я доверяю вам. В течение долгого времени мы были то союзниками, то противниками. Но вы никогда не нарушали своих обещаний. Также хочу признаться, я хотел посмотреть на вашу реакцию, когда вы увидите меня, и понять, виновны вы или нет.
– Возможно, вы правильно поступили, – слегка улыбнулась Анаис. – Но я благодарна вам за доверие.
– Теперь я должен идти. – Зан поднялся с дивана. – Мне необходимо о многом подумать. Прошу вас, Анаис, не оставьте без внимания мое предупреждение. Не поворачивайтесь спиной к Виррчу. Он – злобное, коварное существо и пойдет на все, чтобы убить вашего ребенка.
– Я не смогу ничего с ним сделать, пока у меня на руках не будет доказательств его предательства. – Императрица печально вздохнула. – Но, возможно, даже они не помогут. До свидания, Зан. Думаю, что мы скоро снова встретимся.
– Надеюсь на это. – Вельможа, прощаясь, склонился перед императрицей и вышел, оставив Анаис одну размышлять в душной, залитой солнцем комнате.
Красный, словно кровь, рассвет занимался позади баржи, которая тащилась по реке на запад в Аксеками. Где-то в восточных пустынях Чом Рин свирепые ураганы разрывали землю, поднимая в небо красную пыль, закрывающую свет единственного глаза Нуки. Сарамирцы называли это явление Суранани – ярость Суран.
Легенда рассказывала, как Паназу, бог рек и дождя, был так очарован Наризой, дочерью Нарис, что попросил мудрую знахарку приготовить любовную настойку, которая заставит красавицу влюбиться в него. Но старуха оказалась не кем иным, как обманщиком Шинту. И Шинту подстроил так, чтобы в первой встречной женщине Паназу увидел свою возлюбленную Наризу. И так случилось, что первой, кто встретился богу на пороге дома, была его сестра Аспинис, богиня деревьев и цветов. Паназу, уверенный, что перед ним Нариза, выбрал момент и подлил ей в питье зелье, приготовленное Шинту. Воспылав любовной страстью, девушка провела с братом ночь. Но когда наступило утро и чары разрушились, они пришли в ужас от того, что совершили.
Но хуже всего было то, что от этой преступной связи брат и сестра зачали дитя. Они не осмелились признаться в случившемся матери, богине природы и изобилия Эню.
