Алиса возвратила письмо отцу.
— Как мило с ее стороны вспомнить про нас и написать. Да, я не прочь снова увидеть Тур. Интересно, там ли сейчас мальчики? Теодовальду уже исполнилось… сколько же? — лет десять или одиннадцать, надо думать. Наверное, уже к войне готовится. Ох уж эта мне война! Не представляю, каково это — вечно жить под «весьма и весьма ощутимой ее угрозой»!
Герцог улыбнулся. Он уже выглядел куда лучше. Перспектива путешествия всегда его радовала, подумала Алиса, но дело не только в этом. Ее замужество и передача имущества; да, и это тоже. Но превыше прочего — и девушка не без грусти смирилась с этой мыслью — сознание того, что скоро, очень скоро пробьет час всецело посвятить себя служению Господу.
Герцог Ансерус снова убрал свиток в рукав.
— Не так уж много лет прошло с тех пор, как здесь, в Британии, творилось то же самое. Полагаю, люди ко всему привыкают, и очень сомневаюсь, что франки порадовались бы миру, даже если бы им его предложили! Я так понял со слов гонца — а от этих людей короля ничего не укроется! — что войны с Бургундией и впрямь не миновать. А когда было иначе? Но правда и то, что дороги пока открыты и паломники в относительной безопасности. А уж при покровительстве королевы Хродехильды… Да, я всенепременно поеду, но, может, ты предпочла бы остаться?..
— Разумеется, я с тобой! Очень может быть, что и для меня это путешествие окажется последним; в любом случае, постранствовать с тобою вместе мне уже не придется!
Следующей весною в это самое время, размышляла Алиса, следующей весною в это самое время… Отец мой жив и здравствует, дай Господи, и счастлив, служа Тебе, а я — по-прежнему здесь, в Розовом замке, вместе с Мариам шью одежку для малыша Мадока?
Девушка встретила озабоченный взгляд отца и улыбнулась ослепительной, ободряющей улыбкой.
— Так отсылай же скорее письма графу Мадоку и королеве, и давай начнем думать о летних шелках! Ну и о наших душах тоже, конечно же!
Герцог Ансерус рассмеялся, поцеловал дочь и отправился к писцу — диктовать судьбоносные письма.
Вскорости приготовления к «последнему паломничеству» уже шли полным ходом. Были приняты меры предосторожности: на сей раз, чтобы не подвергать себя опасности во время долгого пути посуху через владения франков, решили доплыть на корабле до самого устья Луары, а там пересесть на другой и по реке подняться прямехонько до Тура.
Ответа от королевы Хродехильды так и не последовало. Равно как и от Мадока; видимо, в крепости его не случилось, но, как гласило послание от его управляющего, «граф Мадок всенепременно будет рад и счастлив обсудить предложение герцога; ведь к союзу сему, как всем ведомо, давно уже склоняется его сердце».
— Вот уж не сомневаюсь, — суховато заметил Ансерус и оставил дело как есть.
Они взошли на корабль в середине апреля. Путешествие выдалось бессобытийным, погода стояла хорошая; по мере того как они плыли все дальше на юг, весна неспешно уступала место раннему лету. Судно ненадолго бросило якорь в Керреке, что в Малой Бретани; там паломники задержались на несколько дней, отдыхая в гостях у родича. Оттуда же герцог Ансерус послал письмо королеве Хродехильде, извещая ее о своем продвижении. Дань вежливости, не более; однако когда корабль наконец-то благополучно причалил в Нанте, в бурлящем жизнью портовом городе в эстуарии Луары, путешественники были удивлены и польщены, обнаружив, что их дожидается эскорт: внушительный отряд вооруженных воинов под штандартом старой королевы. Их прислали, пояснил офицер, дабы помочь гостям из Британии пересесть на корабль поменьше, который и доставит их прямиком в Тур, и сопроводить их туда безопасности ради.
— Безопасность? — Вопрос Ансеруса прозвучал резче, чем следовало. Что может угрожать нам на реке?
— Ровным счетом ничего, сэр.
Голос офицера звучал ровно да гладко, под стать ухоженной, чисто выбритой физиономии. Нет, это вам не франк; судя по выговору и манере держаться, то был римлянин; и отряд его со всей очевидностью являл собою воплощение римской дисциплины и порядка. Проследив взгляд собеседника, гости заметили, что на стеньговом флаге, как и на штандарте эскорта, красуется герб королевы.
— Выходит, королева Хродехильда прислала за нами собственный корабль?
— Истинно так, сэр. Речные суденышки обычно ходят от Нанта к Туру с заходом в десяток мест: утомительное завершение вашего долгого путешествия. — Офицер глянул на Алису — как-то нерешительно, искоса — и тут же снова отвернулся. Девушке показалось, будто он собирался что-то сказать, да только передумал и вместо того добавил: — Когда до королевы дошли вести о вашем приезде, она пожелала облегчить вам тяготы пути. «Меровинг» домчит вас быстро и с удобством, а в Туре, милорд, вас разместят в самом замке. Королева не… то есть в настоящее время во дворце она не живет.
— Мы в неоплатном долгу перед вашей госпожой за ее заботу и учтивость. Полагаю, она в добром здравии?
Герцог говорил спокойно и невозмутимо и в свой черед вежливо справился о здоровье прочих членов королевского семейства, но и за отцовскими расспросами, и за по-официальному сжатыми ответами офицера Алиса ощущала тревогу с одной стороны, а с другой — нарастающую и даже угрюмую сдержанность. Как только гости из Британии благополучно взошли на борт нарядного королевского суденышка, Ансерус и офицер, который представился как Марий, вместе спустились вниз, покинув Алису с Мариам на палубе. Девушки остались стоять у поручней, любуясь, как мимо проносятся залитые солнцем земли.
После морского путешествия это плавание судило сплошное удовольствие.
Река, спокойная, широкая и величавая, плавно изгибаясь, текла через страну, богатую лесами, виноградниками и пастбищами. Время от времени взгляд различал деревни — или, скорее, поселения. Внушительного вида каменный дом или усадьба в окружении фруктовых и тщательно ухоженных цветочных садов поддерживались скоплением деревянных или сложенных из торфа хижин, где, надо думать, ютились слуги и рабы, занятые в хозяйстве.
Картина выглядела на удивление мирной: плодовые деревья в цвету и буйная растительность садов, ряды соломенных пчелиных ульев, что на солнце отливали золотом; вот стадо белых гусей щиплет траву у кромки воды, вот мальчишка с трещотками гоняет птиц от виноградников, где зеленеет молодая поросль.
Тут и там виднелись церкви: небольшие деревянные либо сплетенные из прутьев постройки притулились в глубине, под надежной защитой ограждающей стены. Край изобильный и отрадный, однако здесь приходится держать ухо востро, из страха перед соседом; в этой стране, думала про себя Алиса, не нашлось Артура, вождя и полководца, способного объединить ее враждующих королей и скрепить ее красоту и богатство печатью мира.
