Я же в ту ночь, впервые в своей не очень долгой жизни, плакал, прикусив зубами ладонь, чтобы не завыть в голос. Потому что до моей разлуки с тем, без кого я не мог жить, оставалось все меньше и меньше времени: мне не суждено было стать даже алтаром. И все, на что я мог рассчитывать, будучи одним из лучших послушников – дальнейшее обучение и звание кондера внутреннего круга. Хотя и здесь мне прочили прекрасное будущее, учитывая мои блестящие аналитические способности.
Но разве это было моей мечтой?!
Решение пришло под утро, когда измученный переживаниями, я уже был готов согласиться с тем, что другой судьбы мне ожидать не стоит.
И это решение было одновременно и совершенно простым по исполнению, и… страшным по своей сути. Но ради того, чтобы получить хотя бы шанс быть с ним, я был готов не только на это.
Наставник Тинир, к которому я обратился с просьбой пройти испытания в паре с Вилдором, сначала отказался меня слушать. К тем, кто шел согласно жребию, могла быть благосклонна судьба, дав более слабого противника. Для тех, кто своим противником избирал наставника, нужно было просто пройти все препятствия за установленное для этого время и не получив при этом серьезных ран. Для тех же, кто, как я, оспаривал право другого на зрелось… не было компромиссов.
Набиру и право на жизнь получал лишь один из двух. И я готов был пойти на любые ухищрения, чтобы им оказался именно Вилдор.
Как же он распорядится первой, отданной на его суд жизнью, мне было все равно.
Даже если бы мне пришлось умереть в тот день от его руки… для меня это стало бы счастьем.
Своему другу, который немедленно становился моим соперником, о своем выборе испытания я сказал еще до того, как Совет наставников высказал свое мнение на этот счет. И каким оно будет, сомнений у меня не было – такое противостояние между послушниками только приветствовалось. А голос одного Тинира, который был против жертв там, где без них можно было бы обойтись, не мог ничего изменить.
О том, что стояло за такой позицией, я узнал значительно позже. Но будь это даже по-другому, от своих намерений я вряд ли бы отказался.
Вилдор же… просто молча кивнул, принимая мои слова к сведению, и предложил пойти размяться с мечами.
И по безразличию, мелькнувшему в его глазах, я предположил самое худшее для себя – возможность того, что победу зачтут обоим, тем самым нарушив мои планы. И чем ближе был день испытаний, тем более вероятным мне казался такой исход. Не было ни одного единоборства, где бы один из нас мог уступить другому.
То утро было промозглым и дождливым. Когда добрались до площадки, мы мало напоминали тех изысканных юношей, которыми начинали свой путь. Наши ладони одновременно обняли рукояти мечей, и мы встали напротив друг друга, готовясь к первой схватке, победа в которой стоила не только жизни, но и чести.
Тот бой показался мне вечностью. Любая моя попытка подставиться под его удар заканчивалась одинаково – ему удавалось в последний момент отвести клинок от моего тела. И это все более и более убеждало меня в том, что он собирался надеть набиру на нас обоих. Видя за моим стремлением сразиться с ним лишь желание доказать себе, ему, что из нас двоих сильнее именно я, и доказывая мне своим благородством, что это далеко не так.
Разве мог он допустить хотя бы мысль о том, что мне нужно совершенно иное.
Я уже видел, как поднимается со своего места наставник, собираясь остановить бой и… Вилдор лишь на мгновение отвел взгляд, и его меч оставил кровавую полосу на моем плече…
– Почему он это сделал? – Госпожа Лера была вынуждена повторить свой вопрос, настолько я ушел в воспоминания.
С того времени прошло больше двух тысяч лет, а то, как я упал на колени, под опущенной головой пряча свой торжествующий взгляд, до сих пор видится мне очень ясно.
– Назвав меня своим слугой, ялтар Вилдор спас мне жизнь, – спокойно, но так, чтобы не оттолкнуть бесстрастностью, сказал я. Мысленно давая системам команду переключить контроль на меня.
Не думаю, что она удовлетворится таким ответом, а давать Вилдору основания заподозрить меня в манипулировании им мне не хотелось. Потому что итог этого был мне заранее известен – он, не медля ни мгновения, поставит точку в моей жизни. И хотя я, как и прежде, не боялся уйти в Пустоту от его руки, каждый день рядом с ним был для меня ценен.
– Он сказал, что мог удержать удар, но не стал этого делать, – в ее взгляде было смущение.
И я догадывался, что было тому причиной: она была уверена, что Вилдор нас в этот момент слушает. Тем более что госпожу все более и более тянуло к ялтару. И вряд ли дело было лишь в том, что ее душа начала осознавать их связь.
Просто они удивительно подходили друг другу. И он был настолько же сильным снаружи, насколько чутким и трепетным внутри, а она… напоминала легкий весенний ветерок, будучи предвестницей бури.
– Ему легче думать так, чем смириться с тем, что ради него кто-то готов на все. Даже на бесчестье.
Лера вскинула ресницы, в очередной раз потрясая меня пронзительной голубизной своих глаз, напоминающих бескрайнее небо в обрамлении золотого сияния солнца. Не знаю, как воспринимал госпожу Вилдор, но при всей ее схожести с Единственной она была совершенно другой. И не только внешне. Встреться ему две тысячи лет тому назад именно принцесса, все могло бы быть иначе.
Хотя… разве можно говорить об этом сейчас.
Я был в том набеге вместе с ним и видел, как его случайный взгляд упал на дочь вождя племени. Он не остановился ни на миг, но по тому, как на мгновение сбился ритм его движений, я ощутил, что произошло нечто особенное, способное лишить его привычной уверенности.
Уже позже я пытался понять, как это существо – дикарка – смогла покорить сердце бесстрастного воина. И… не находил ответа, посчитав, что, зная лишь силу, мы не подозреваем о коварстве слабости. А та юная девушка была слаба, несмотря на то, что визжала и царапалась как дикая кошка.
– Ты не боишься, что он тебя услышит?
Я знал, какой вопрос она хочет, но не решается мне задать, ощущая внимание контролирующих систем и не догадываясь об уровнях их управления. И мне предстояло сделать выбор: услышать его и дать ответ или продолжать скрывать от всех причину, которая сделала из будущего воина слугу. Нельзя сказать, что меня это тяготило, но… мне всегда хотелось, чтобы хоть кто-то мог меня понять.
– Он предпочитает не интересоваться тем, что здесь происходит. – Ее густые ресницы взлетели вверх от испытанного удивления. Но прежде чем она успела до конца осознать мои слова, я посчитал нужным сказать и обо всем остальном. Стараясь при этом, чтобы мой голос звучал как можно нейтральнее. – Система настроена на параметры опасности и сейчас находится под моим контролем.
