– Обожаю тебя, – снова прошептала Гарная Горпына. – Маменька собиралась найти мне жениха, а я сомневалась, но теперь вижу, что вкус у нее отменный. А то досталась бы я какому-нибудь грифону. С маменькой так и случилось когда-то.
– Грифону? – рассеянно спросил Дор. Нет ли здесь какого-нибудь другого выхода – вот что его интересовало. Прокрасться по коридору, отыскать Милли...
– Ну да, мы, гарпии, – наполовину люди, наполовину птицы, – объяснила красавица. – Своих мужчин у нас нет, и мы ищем среди соседей.
Дор и не знал, что среди гарпий нет мужчин. В его дни как будто были. Правда, он никогда этим особо не интересовался. Видел, конечно, что гарпии-дамы всегда летают без гарпиев-господ. Ну и что, может, господа отдыхают, а дамы занимаются хозяйством. Таков их удел. Впрочем, не об этом сейчас надо думать.
И вдруг его осенило:
– Гнездо, отвечай, как лучше отсюда выбраться?
– Услужи гарпии, – ответило гнездо, вздувая нежные перышки. – Женихов они не убивают, разве что уж очень оголодают.
– Но чего она хочет? – спросил Дор.
– Иди сюда, – прошептала гарпия, – и узнаешь, мой лакомый, чего хочет гарпия.
– Как бы отсюда выйти, – пробормотал Дор.
– А я еще не решило, как перейти реку, – пожаловалось колечко.
– Что это у тебя? – спросила Горпына, слегка расправив крылышки. Перья под крыльями у нее были столь же белы, как на груди, и, может быть, столь же воздушны.
– Это волшебное кольцо. Все желания выполняет, – объяснил Дор, надеясь, что не слишком преувеличивает. Он не придирался к промашкам волшебного кольца, потому что слабо верил в собственные волшебные силы.
– Мне всегда хотелось иметь такое кольцо. Дор снял кольцо.
– Возьми, – сказал он. – А я хочу спасти Милли. – Вот и проговорился!
Горпына схватила кольцо. У гарпий вообще хватка что надо.
– Ты ведь не гоблинский шпион? А то у нас ведь война с гоблинами. – Вот так новости!
– Наоборот, я убивал гоблинов. Они напали на нас.
– Молодчина. Гоблины – наши заклятые враги.
Ему стало даже интересно:
– Но почему вы враждуете? И вы чудовища, и они чудовища. Чудовища должны дружить.
– Мы и дружили, но только давно это было. Потом гоблины обманули гарпий. И началась война, которая длится до сих пор.
Он присел на край гнезда – ив самом деле мягче пены!
– Забавно. А я думал, только люди воюют.
– Мы же в родстве с людьми, ты знаешь, – сказала Горпына.
Необыкновенная гарпия. Необыкновенно милая. И так чудесно пахнет, кажется, розами. Может, они только к старости дичают?
– Многие с вами, людьми, в родстве, – продолжила она. – Кентавры, водяные, фавны, оборотни, сфинксы. Всем им, как и человекам, свойственно воевать. Хуже всего лжелюди – тролли, великаны, эльфы и гоблины. У них есть армии, и время от времени они выступают в опустошительные походы. Переняли бы у вас, у людей, ум, любознательность, любовь к искусствам, – так нет же, подхватили самое худшее – буйство и жестокость.
Какая же она умная!
– А вот если бы вы унаследовали от нас, людей, не головы, а другие части тела, если бы головы у вас были от грифонов, а кое-что пониже – от людей, то...
– То легче было бы предаваться любви, – рассмеялась она рассыпчатым смехом. – По мне лучше ум, какие бы от него беды ни шли.
– А как же началась война между гоблинами и гарпиями? – спросил Дор.
Горпына глубоко вздохнула. Груди у нее были такие красивые, что он даже загордился: вот что можно взять у людей!
– Это длинная история, красавчик. Иди сюда, склони голову ко мне на крыло. Я буду счищать грязь с твоего лица и рассказывать.
Он рассудил, что это не опасно. Крыло оказалось твердым, гладким и упругим и пахло чистотой.
– Давным-давно, когда Ксанф только родился, – начала Горпына сладкозвучным голосом, – когда все, что в нем жило, только начинало размножаться, являя на свет те волшебные комбинации, кои столь известны в наши дни, мы, полулюди, испытывали друг к другу подлинное душевное влечение. – Горпына прикоснулась языком к его щеке. Так вот как она собирается счищать с него грязь! Сначала Дор хотел воспротивиться, но передумал. Честно говоря, это даже приятно. – Люди из Обыкновении, – продолжала Горпына, – настоящие мужчины, навещали Ксанф, убивая и разрушая. – Легкий щипок за ухо. – И мы, полулюди, вынуждены были помогать им, просто чтобы выжить. Гоблины жили тогда по соседству с гарпиями – или гарпии по соседству с гоблинами? Иногда они жили вместе, в одной пещере. Гоблины днем спали, а ночью охотились, а гарпии – наоборот, днем охотились, а ночью спали. Поэтому спальных мест всегда не хватало. Но гоблинов становилось все больше, но число гарпий росло. И вот уже стало мало места. – Ведя свой рассказ, Горпына прикоснулась губами к его губам. Какие мягкие и сладкие! Если бы он не знал, что она просто счищает грязь, мог подумать, что это поцелуй. – Некоторые из наших наседок просто покинули пещеры и стали вить гнезда на деревьях. – Она принялась очищать вторую половину лица. – Но алчные гоблины рассудили так: чем меньше будет гарпий, тем больше останется места для гоблинов. И они устроили настоящий заговор против простодушных гарпий, то есть гарпиев, наших мужчин. Гоблинши, среди которых в те времена попадались весьма миловидные особи, стали соблазнять гарпиев. Гоблинши увлекали их своими... своими...
Горпына прервала рассказ. Крыло ее вздрагивало, рассказ взволновал ее. Но и Дору было не легче: ее грудь оказалась рядом с его щекой. Слушать теперь оказалось очень нелегко. А Горпына собрала все силы и продолжила:
– ...увлекали гоблинши наших гарпиев своими руками и ногами. В те времена наш род еще не так далеко ушел от людей, и гарпии-мужчины помнили и вожделели к так называемым настоящим девушкам, хотя уже в те времена так называемые человеческие девушки испытывали к гарпиям только отвращение. Когда гоблинские дамы, они и не дамы вовсе, но я грубых слов не признаю... когда эти гоблинские дамочки соблазнили наших петушков... о, до чего глупы мужчины!..
– Глупы, – согласился Дор, чувствуя себя и в самом деле глупо в такой близости от ее груди. Среди женщин круглых дур куда больше, но глупо доказывать это женщине.
– Мы потеряли наших мужчин и озлобились. Вот почему люди считают нас грубиянками. А нам попросту не с кем быть нежными.
– Но это ведь только одно поколение, – возразил Дор. – Одних петухов увели, но наверняка родились новые.
– Не родились. Дети попросту перестали рождаться. Мужчин у нас и в лучшие времена было не очень много, а тут и они исчезли. Гарпии старели, горечь все больше пропитывала их, никому они были не нужны. Стареющая гарпия в холодном гнезде – что может быть хуже!
