— Глупости в волшебном мире хватает, — с интонацией извинения сказал Серёга. — Не я принимал кодексы. Нин, ну ты всё-таки попробуй имя узнать.
— Хорошо, — кивнула я. — Попробую.
Серёга улыбнулся и выскочил из кабинета. Он всегда не ходил, а бегал. Эльфы принялись вытирать чайные лужи на полу, а домовиня отправилась за новой минералкой. Я вернулась к переводу, до тренировки надо успеть закончить.
* * *
Лопатин пришёл часа два спустя.
Из Серодворья в Совет Равновесия его забрали на следующий же день после дуэли с Люцином. Проигранная схватка проигранной схваткой, но ценить высококвалифицированных специалистов наш директор умел всегда. А Идьдана оставили сумеречным. Кудесник-оборотень, пусть даже и обратник, в отличие от знающих юристов, для Троедворья не редкость.
— Поликарпов дал, — протянул мне Павел компакт-диск. — Сашка альбом записал.
Сын Ильдана сочинял песни — и тексты, и музыку. Мой Егор настаивает, что он должен записать их в МР3-формате и разместить в интернете, громкий успех им обеспечен. Павел, Олег, Вероника и я думаем так же, и совместными усилиями убедили Сашку попробовать. Ильдан купил сыну хороший компьютерный микрофон, нужные программы, и Сашка сделал пробный альбом. Поёт он под обычную гитару, голос у него слегка хрипловатый и жёсткий, диапазон тоже не ахти, но само звучание приятное. А выразительности исполнения позавидует любой драматический актёр.
Я перекинула альбом с компакта на хард-диск, открыла винампом. Зазвучала первая из десяти песен альбома.
На крыльях полёты —
Задача простая,
Крылатым высоты
Не честь и не слава.
Полёты бескрылых —
Вот чудо, так чудо,
И кровь скиснет в жилах
Небесного люда.
Высот быстротечность
Им крылья сминает,
Небес бесконечность
Крылатых пугает.
На крыльях летают
К поверхности ближе —
Когда их сломают,
Так падать пониже.
Полёты бескрылых —
Разрыв притяженья,
Убить их не в силах
Любое паденье.
«Упадший не встанет!» —
Закон для крылатых,
И небо обманет
Судьбою зажатых.
Полёты бескрылых —
То к солнцу касанье,
Пророчеств унылых
Они отрицанье.
Полёты бескрылых —
И вызов, и битва,
От судеб немилых
Отрежут как бритва.
Едва песня закончилась, я нажала на паузу.
— Мне нравится, — оценила я. — Если и остальные на том же уровне, альбом станет суперхитом интернета.
— У Сашки теперь собственный сайт есть, — сказал Павел. — Там он альбом и разместит. А по сетке мы ссылки раскидаем.
— Это правильно, — согласилась я.
На столе у Гаврилина звякнул внутренний телефон. На тренировки приказано было отправляться немедленно. Коллеги одарили меня злобными взглядами, а Лопатин виновато улыбнулся и невольно встал так, чтобы загородить меня от сослуживцев.
Эйфория после реформы 23–03, то есть от двадцать третьего марта, когда Павел вынудил Люцина уравнять в правах вовлеченцев и волшебников, прошла быстро. У полноправности обнаружилась и обратная сторона.
Прежде вовлеченцам оружия не доверяли, а теперь мы в обязательном порядке проходим военную подготовку и наравне с волшебниками отправляемся на передовую, под пули и разряды боевых талисманов. Во время прорывов мы больше не отсиживаемся в убежищах, а как и все троедворцы, обязаны идти во вспомогательные группы, аварийку поддерживать, рвать жилы на рытье траншей и разгрузке мешков с песком.
Нашего отдела это пока не касалось, мы считаемся новичками, и сначала должны пройти первую ступень обучения, но через неделю оно закончится. Половину сотрудников отправят в боевые подразделения, а оставшимся придётся впахивать над переводами по шестнадцать часов без продыха, лениво-аристократичному сидению над бумажками и длинным чаепитиям придёт конец.
Ныть над своим бесправием и ругать матерно троедворские законы было несоизмеримо легче и безопаснее, чем воевать и ликвидировать прорывы. Так что благодарность за прелести равноправия досталась Павлу, а ненависть за издержки этого равенства шлёпнулась на меня, ведь замазаны в реформе мы с ним поровну.
Мне такая всеобщая пламенная антипатия почему-то безразлична, наверное, из-за того, что я всегда чувствовала себя чужой Троедворью, лишней, и поэтому держалась особняком. Так что серьёзных неприятностей бывшие вовлеченцы, а нынешние ранговики мне не доставляли. Зато Павел переживает отчаянно, считает это гнусной неблагодарностью, всё пытается защитить меня неизвестно от чего.
Но пора строиться и ехать на занятия.
Через неделю после реформы научный отдел разработал для человеков наружный волшеопорник — тоненький овальный медальончик длиной пять сантиметров, шириной три. Сделан из коровьей кости, она наилучший магопроводник и накопитель. На лицевой стороне приписной и ранговый знаки, на оборотной — группа крови, личный код и телефон дворовой или равновесной дежурки. Сделано это на тот случай, если вдруг попадёшь не к нашим целителям, а к незнанническим врачам. Подвешен медальончик на короткий плетёный кожаный шнурок с костяными бусинами — разнообразными мелкими талисманами ежедневного использования.
Так что волшебство мы изучаем наравне с ранговиками. Обучение длится пять лет, как и в любом ВУЗе, для уже имеющих высшее образование — два с половиной года. В программу входит не только магическое волшебство, но и стихийное. Зачем — непонятно. Все стихийники — кикиморы, эльфы, албасты и прочие — пользуются только магией, стихийное волшебство в современном мире практически не нужно.
У магов, оборотней и стихийников в ауральной структуре тела имеется особый орган — внутренний волшеопорник, при помощи которого они и творят волшебство. Но маги и оборотни физически не могут управлять стихиями, а стихийники — магией, поэтому у всех ранговиков тоже есть наружные волшеопорники. Хотя маги с оборотнями пользуются этим устройством крайне редко, надевать его вынуждает Устав.
Так что для человеков волшеопорник не столько разрабатывали, сколько модифицировали.
У меня волшеопорник нулевичный. Хотя за высшее образование и способность к рифмоплётству мне и дали звание лейтенанта, настоящей ворожеёй я не стану никогда. Колдуньей, и то не бывать. Нулевик навечно остаётся нулём. Обидно, но ничего не поделаешь.
Злит другое — зачем тратить время и силы на обучение волшебству, если я даже «светень» зажечь не способна? Это равносильно тому, если бы глухого учили музыке, а слепого — живописи. Но Кадровый устав Совета Равновесия неумолим: каждый равновесник обязан получить высшее волшебническое образование. Так что приходится зубрить совершенно ненужные премудрости.
