Лён вышел за калитку и задумался: куда двинуть дальше? Судя по солнцу, время шло к вечеру. Заслышав жестяное бряканье, он обернулся и увидел стадо коров, голов на десять.
Неторопливые пеструхи и бурёнки шли по улице, роняя большие, пышные, пахучие лепёшки. Равнодушно взглянув на Лёньку своими томными очами, они важно прошествовали мимо, неспешно охаживая себя по бокам хвостами. Боль-шие розовые вымена мотались под брюхами. С глубоким фырканьем коровы сво-рачивали в открытые калитки. Отовсюду слышались ласковые призывы.
Случайно увиденная деревенская идиллия умилила Лёньку. Следом за корова-ми брёл пожилой пастух, за ним волокся по траве длинный хлыст. Не обратив вни-мания на стоящего столбом незнакомца, мужик проследовал немного дальше и свернул в избу, стоящую на том месте, на котором в мире Лёньки имелась лишь захламлённая проплешина.
— Кого ты ищешь, мальчик? — раздался за спиною голос.
Косицын быстро обернулся. Перед ним стоял актёр Карсавин.
— Никого. — отозвался Лёнька, ещё не зная, что сказать.
— Ты к кому приехал? — спрашивал приветливо, обходя его, молодой человек.
— К Семёновым.
Однажды это сработало.
— Это к каким?
— Они в Матрёшине живут. — выдал недавно добытые сведения Лён. — А вы где живёте?
— У пасечника. — охотно ответил Карсавин. — Он мне дядя.
Это уже не было большой новостью.
— А кто здесь живёт? — поинтересовался Лёнька, указав на подозрительный домик.
— Бабка Марья. — ответил Карсавин. Он уже двигался по дороге по направлению к фазенде пасечника. Лён не отставал. По дороге им попался дюжий мужик.
— Здорово, Митрофан! — приветствовал его Карсавин.
— Кто это? — спросил шёпотом Косицын.
— Кузнец местный, Варюхин. А что?
Значит, батя "двух энтих обормотов" — близнецов Варюх — тоже живёт в Се-лембрис. И тут он совсем не старый. Может, где-то тут бегают два неразлучных пацана, похожих на вишенки.
— У кузнеца есть дети? — спросил, почти не сомневаясь в ответе Лёнька.
— Не знаю. — удивился актёр. — Я не местный.
Они дошли до жилища пасечника. Никаких столбов линии электропередачи не было и в помине.
— Дядя Лех! — крикнул Карсавин.
Никто не отозвался.
— Давай, мёдом угощу. — предложил Карсавин.
Лёнька с удивлением вдруг понял, что очень голоден. От завтрака не осталось и следа сытости, хотя прошло едва ли часа два. Прошлый раз им с Наташей тоже пообещали мёду, только ничего они не получили. А ведь тоже были голодны.
Нравы тут очень просты, и Лёнька последовал в дом за Карсавиным. Тот уг-лубился в темноту каких-то хозяйских помещений и чуланов. Косицын же наме-ренно отстал и тихонько спрятался за одной дверью.
Комната была обставлена очень скромно. Старый диван, стол с клеёнкой, па-ра стульев. Едва Карсавин скрылся в каких-то тёмных переходах пасечникова до-ма, Лёнька тут же вскочил и кинулся в ту комнату, где происходили накануне съёмки.
Первое, что бросилось ему в глаза, был телевизор. Телевизор «Панасоник» в сороковом году!
Эта комната никак не могла принадлежать прошлому. Обстановка выглядела несколько странно. Впрочем, ничего странного. Это та самая комната, в которой происходили съёмки фильма. Все декорации остались на месте до следующего эпизода. Только аппаратура отсутствовала. Как всё это объяснить? Селембрис продолжала удивлять: в воссозданном локально фрагменте жизни сороковых го-дов присутствуют следы из лёнькиной современности. И было это всё ужасно интересно, если бы не картуши. Расследовать такую историю — сама мечта!
Карсавин всё не шёл и Лёнька выглянул из комнаты. От входа слышались не-ясные голоса. В коридор пробивался свет извне. Пойти и посмотреть? Что за сюр-приз на этот раз? Лён машинально взглянул на часы. Уже два пополудни?! Быст-ро! И далее уже не колеблясь, вышел из дому наружу.
Как он и думал, Карсавин забыл о нём. Актёр уже сидел с пасечником Лехом под навесом на пластиковых стульях и оба оживлённо о чём-то болтали.
Пасечник увидел Лёньку и примолк. Карсавин тоже обернулся.
— Ну, я пойду. — сказал ему Косицын, в небольшой досаде оттого, что его вто-рой раз так обманывают с этим мёдом.
— А чего так скоро? — спросил Лех. — Мёду хочешь?
— Спасибо. — с иронией ответил Лён. — Уже угощали.
Желудок с новой силой напомнил о себе. Косицын был дико голоден, а мёду так и не дождался.
Сопровождаемый взглядами обоих, он направился в деревню и прошёл мимо столба электропередачи. Опять столбы?! Да что же это?!
Лён сидел в стороне от дороги и ломал голову. Происходит нечто фантасти-ческое. Он переносится в Селембрис, попадает в Блошки сороковых годов, а по-том непонятно как оказывается снова в современности. Оба раза он вышел через дом Леха. Вывод лишь один: дом пасечника каким-то образом служит переходни-ком между обоими мирами. А кто же тогда сам Лех? К тому же он, как сам сказал бабушке Лукерье, должен сторожить свой дом.
И Карсавин свободно мотается между мирами. К тому же он племянник па-сечника. Эти двое представляют собою тайну! А что происходило в бане?! Там же были съёмки! Старуха Евдокия принимала в них участие Наташа с Ленькой Сиде-ли на лавочке и видели, как она вместе со съёмочной группой заходила в свой дом. Но где она живёт между съёмками? Это в голову Лёньке не приходило.
Сплошные тайны. Блошки буквально наводнены сверхъестественными явле-ниями. Уехали и не вернулись две машины. Они сами едва пробились сквозь странный мираж. А эти картуши!
Он поднял глаза и тут же застыл в неподвижности. Мимо шла бабка Евдокия. Она не смотрела по сторонам и направлялась явно к Леху. Лён думал, что она сей-час пройдёт — и всё. Но не тут-то было! Старуха вдруг остановилась (Лён думал, что заметила его), приставила ладонь к глазам и стала вглядываться вперёд.
— Что так быстро? — приветливо спросила она.
— Завтра съёмки. — ответил знакомый голос Карсавина. — Надо подготовиться.
— А то приходи ещё. — так же добродушно сказала бабка. — Мы рады будем. Скучно у нас тут. Хорошо вот вы приехали.
Эти двое поговорили и разминулись, а Лёнька вышел из кустов и направился следом за Карсавиным. Актёр не оборачивался. Он дошёл до своего трейлера, где жил, и скрылся из виду. Почему он не квартировал у Леха? Это было бы естест-веннее, раз он племянник.
На часах Лёна было полвосьмого вечера. Примерно так он и рассчитывал. Сколько ни пробудь на Селембрис, вернёшься через несколько часов. Уже на под-ходе к дому стал слышен смех и лёгкие удары ракеткой по волану. Девчонки игра-ли в бадминтон.
