— Вот здорово, — говорит Генка, щедро поливая шашлык огненным кетчупом, — а то у нас совсем деньги кончились.
— Не в деньгах счастье, — неопределенно ответил Боромир, рассчитываясь с официанткой.
Они сидят у крохотного озера. На берегу грязными комками дремлют ленивые утки. По темной воде плывет тополиный пух.
— Геночка, как не стыдно, ты у эльфов ела!
— У эльфов не еда, а растительная пища, — возражает Генка, облизывая пальцы. — Врали они все, Дюша, про эти путлибы или как они там. Бессовестно врали. Эльфийскую еду вообще есть невозможно.
— Ну, ты прям как Горлум!
— А кстати, насчет Горлума! Он у нас есть? Арагорн, сидеть!
— Я ничего, — оправдывается Арагорн, ерзая на стуле, — только страшно немножко,
— Это же игра, да? — Арагорн, моргая, по очереди заглядывает им в глаза. — Это они так играют?
— Кто — они? — сурово спрашивает Генка, — высшие эльфы? — Ну, — цепляется за соломинку Арагорн, — могли же они сделать себе уши и все такое… Волосы высветлить…
— Она настоящая, — печально говорит Дюша, глядя в пространство, — таких вообще не бывает. Значит, настоящая…
— Дюша, вспомни, она же гному давала! Вот те крест! Просто Толкиен вообще про секс не писал, стеснялся.
— Не смей так о ней говорить!
— А почему, собственно? Только потому, что ей тыща лет с гаком, а она выглядит от силы на двадцать? Еще бы, при ее-то родословной. Тьфу ты, высшая раса! Мы-то на них надышаться не можем — эльфы, эльфы! — а они же нас ненавидят, эльфы! Ты только погляди на этого их Хирилорна, он же, дай ему волю, просто перережет всех и не поморщится! Мы для него хуже Саурона!
— Это не совсем так, — печально говорит Боромир, разглядывая свой шашлык, — на самом деле большая часть эльфов вовсе нас не ненавидят. Просто презирают. Интересно, из кого у них этот шашлык сделан?
— Ты мне зубы не заговаривай! Сволочи они, а не эльфы! Оставили нас одних-одинешенек…
— А они иначе и не могли — так по канону надо. Ладно, хватит. Что дальше делать будем?
— Я не пойду в Минас-Тирит! — вдруг выпаливает Генка, исподлобья глядя на Боромира.
— Ты что, охренела? Какой Минас-Тирит? Я к тому, что домой вам нельзя. Ждут вас там, понятно?
— Куда уж ионятнее…
— Значит, ночевать где-то придется. Ладно, знаю я одно место. Поехали.
— Минас-Тирит? — вновь подозрительно спрашивает Генка, почесывая щиколотку.
— Да нет, просто друг у меня ночным сторожем работает. Хорошее место, в самом центре, но тихое. Укрывище. Сейчас тачку тормознем и поедем.
— Поверху? — радуется Дюша.
— А то… Подземные тропы для нас сейчас закрыты. Давайте, пока не стемнело совсем…
— Ты ж говоришь, он ночью работает.
— Он-то да, так ведь и назгулы тоже.
— Ну… Генка, эй, ты куда?
— Зубную щетку хочу купить, — говорит Генка мрачно. — Эй, ты, Боромир, дай сотку…
— Не жирно на зубную щетку?
— Не твое дело.
— Ладно, только скорее. Эй, тормози!!! Арагорн! Садись в машину, Арагорн, кому сказал?
— Мама будет волноваться, — печалится Арагорн.
— Не ври. Нет у тебя никакой мамы. И папы тоже нет. А то бы претендентом на престол был бы папа, а не ты, Арагорн, сын Арахорна. Ладно, ну, все, хоббиты, поехали.
***
— Он что у тебя, в «Национале» работает? — уважительно говорит Дюша.
Они стоят в большом, заваленном мусором дворе на задах отеля. В мусорные баки осыпается сирень.
— Не совсем, — неопределенно говорит Боромир. — Теперь сюда.
В доме напротив пронзительно блестят в закатном свете немытые стекла. Где-то далеко, в другом мире, воет милицейская сирена. Наверное, правительство куда-нибудь едет, думает Генка. Едет и не знает, что Саурон уже примеряет железный венец. Абзац правительству. А чего хотеть? Толпы народа же — все в зеленых плащах, с деревянными мечами — и все столько лет занимались тем, что расчищали место для Саурона. Рано или поздно это должно было случиться. Если так сильно во что-то веришь… если столько людей одновременно во что-то верят… Вот зараза, ну почему бы им не поверить, например, в мумми-троллей? Ну, чем плохо?
— Это?
— Осторожно, тут лестница.
— Что-то мне тут, — говорит Арагорн.
— Не боись, сударыня, то есть рыцарь запада, все путем.
— Каким путем? — Генка аж приплясывает от возмущения на стертых ступенях, — каким путем? Куда ты нас затащил, боец с темными силами?
Красное кирпичное здание смотрит на них слепыми окнами. Под крыльцом вяло шевелятся комья тополиного пуха.
У тяжелой двери табличка:
Кафедра патологоанатомии 1-го мединститута им. Сеченова.Анатомический театр
Ниже ярко-желтый постер:
Только один раз:Концерт рок-группы «Несчастный случай»
***
— Ты, Борька? А это кто?
— Это со мной, — веско говорит Боромир.
Рыжий малый в грязно-белой майке отодвигается в сторону, освобождая проход.
— Познакомьтесь, — тем временем говорит Боромир, подталкивая корпусом упирающегося Арагорна, — это Кракен.
— Надо же, — вежливо говорит Дюша.
— Нам нужно надежное укрывище…
— За тобой что, — доброжелательно интересуется Кракен, — опять следят?
— Почему — опять? — удивляется Дюша.
— А, его уже один раз облучали невидимым оружием. В психушке лежал…
— Это были происки репрессивной психиатрии, — с достоинством говорит Боромир.
Генка делает острожный шаг назад, но дверь за ее спиной резко захлопывается.
— Сюда, — говорит Кракен, спускаясь по ступенькам куда-то вниз и приветливо маша им рукой.
С бетонного потолка тускло светят плафоны, убранные в железную сетку. По стенам на полках расставлены пыльные банки, где в мутной жидкости плавают органы, жемчужные, как рыбьи пузыри, органы, розовые, как фрагменты целлулоидных пупсов, органы, темно-красные, как морские анемоны. Генке кажется, что все они шевелятся.
В углу стоит цинковый стол, под ним цинковое же корыто, баки с формалином, груда простынь в бурых потеках.
— Садитесь, — приветливо говорит Кракен, — есть хотите? Они чинно рассаживаются на деревянную скамью под банками с
органами.
— Спасибо, — вежливо говорит Дюша, вытирая о штаны потные ладони, — мы уже.
— Чаю?
— Не надо.
— Ты что, Дюша, почему не надо? Я хочу чаю.
— Ладно, — Кракен нагибается и извлекает откуда-то электрочайник, — сейчас. Только воду наберу.
Только теперь Генка замечает, что в коридор выходят еще две двери. Из одной тянет неприятным сырым холодом.
— А там что? — интересуется она.
— Холодильник. Так во что ты опять вляпался, а, Борька?
