— Понятно. Было бы неплохо, если бы эта Броня, как раз из третьей категории была, если ты о ней вспоминаешь в такие неудобные моменты.
— Для меня не это важно, я её действительно люблю, я это знаю. Я только не понимаю, как я полез к этой Верке в постель. Зачем!?
— Не переживай. Ты думаешь ты один такой? Тут причин много. Выпил, приключений захотелось, самоутверждения, как мужчины. Она тебя, наверное, провоцировала. Женские чары — это неисследованная субстанция. Иная так голову задурит мужику, что кажется — у него психическое заболевание. Потом за голову хватается, ничего понять не может, как он дошел до такой жизни, а поздно, всё уже свершилось. Хозяйственная?
— Да, очень, постоянно что-то убирает, подкладывает.
— Вторая категория, как моя Тимофеевна. Так что не переживай, ничего страшного не произошло. Иногда импотенция, как спасательный круг.
— Я не импотент.
— Кто бы сомневался, это я так заметил, вообще.
— Замечания у вас, Петр Андреевич, — Ян подбирал слово, — нелестные.
— Вот, опять закипятился. Пойми, что ты станешь уверенным в себе, только тогда, когда для тебя главным будет твоё собственное мнение, а не то, что кто-то о тебе сказал или не дай бог подумал. У тебя вся жизнь превращается в извинения, объяснения, доказательство своей невиновности. Не надо. Покажи всем, что ты сам знаешь чего стоишь. Своим спокойствием и уверенностью покажи. Тогда не придется никому ничего доказывать или объяснять.
— Я и не пытаюсь ничего доказывать.
— В том то и дело, что пытаешься, переживаешь.
— Значит, по-вашему, надо промолчать, на всё забить?
— Хороший метод, тогда от тебя точно отстанут. Молчун, всегда внушает опасения. Ты заметил, что молчуны никогда не суетятся, не объясняют своих поступков — это самые уверенные в себе люди, во всяком случае, с виду. Пока разберутся, какой он там внутри, на самом деле, уже никто и разбираться не захочет. Кстати женщины тоже больше молчунов любят, а не многословных.
— Хорошо, буду молчать, только вы почему-то не часто молчите с женщинами, чуть, что на ушко шепчете.
— Вот именно, на ушко, на ушко много не наговоришь.
Третью бутылку всё-таки допили. Домой ехали на трамвае, было уже темно. В вагоне продолжали разговор. Ян проехал свою остановку. Пришлось выйти там, где они с Андреем выходили, когда тот ехал к тетке. Яна, как магнитом потянуло вниз по улице в глубину Молдаванки. Он вышел на «ту» улицу. Нашел дом номер семь, даже нашел «то» дерево, к которому он «тогда» прислонился.
Они таки здорово напились. Яна качало, он оперся о старый тополь, смотрел в окна, дом ему казался другим, окна нежилыми. Вдруг за занавеской мелькнуло лицо, Яну оно показалось знакомым.
«Молодой человек, молодой человек, вам плохо»? — голос раздавался откуда-то сверху. Ян поднял глаза. Над ним стояла ветхая старушка в странной старомодной шляпке с вуалью. «Вам плохо»? — снова повторила она. Ян не спешил отвечать, он вроде бы помнил, где находился, просто осел под деревом, устав от вина и «впечатлений».
— Нет, спасибо, со мной всё хорошо, а вы кто?
— Я? — старушка удивленно и смешно сдвинула плечи, — Я, Жанна Михайловна, — тон был такой, как будто вся Одесса должна была её знать и последним, кто не был с ней знаком, оказывался Ян.
Под кроной дерева было совсем темно. У Яна не выветрился хмель, поэтому была несколько нарушена ориентация в пространстве, мысли проворачивались в мозгу туго, со скрипом. Он не мог понять толком, где находится.
— Очень приятно, а вы не подскажите, где дом Йоси Самуэльсона? — также сидя спросил Ян. Он не хотел в прямую спрашивать про Марь Ивановну.
— Что? — Голос старушки стал еще удивленнее, — вы спрашиваете про Самуэльсона?
— Нет, только про его дом, — Ян старался не конфликтовать с пожилыми дамами.
— Может вам еще рассказать про его родственников? — голос бабушки был уже просто возмущенным.
— Нет, про родственников не надо, только покажите дом, а то я немного заблудился.
— Зачем он вам нужен, ведь он давно умер?
— Бабушка, дом не может умереть, вы хотите сказать, его снесли?
— Какая я вам бабушка, молодой человек.
— Простите, мадам.
— Между прочим, мадемуазель, если вам это что-то говорит, потому что мне кажется, что вы немножечко сошли с ума. Что вам до Иосифа Самуэльсона, когда он давно лежит на приличном еврейском кладбище?
— Мне до него? — Ян нетрезво сосредоточился, — мне до него ничего и до его родственников тоже. Мне бы дом его показать, даже если он уже помер, в смысле не дом, а он сам.
— Что вы мне дурите голову?
— Я вам нет, просто покажите мне дом Йоси Самуэльсона.
— Что за фамильярность, даже если вы его родственник? В чем я лично сомневаюсь. Я наших родственников знаю всех. Так что вы меня извините, но я пошла, у меня вечерний моцион.
Дама развернулась и плавно двинулась дальше по улице. Мимо проехал «Запорожец». Ян удивленно посмотрел на творение украинского автопрома.
— Мадам, пардон, мадемуазель, а какой сейчас год?
— Что я вам говорила, — старушка обращалась к несуществующей аудитории, — он таки сумасшедший. Во всяком случае, не девятьсот первый.
С трудом поднявшись на прямые ноги, Ян двинулся за ней, скоро он вышел на Дзержинского. Теперь он примерно соображал, где находится и как добраться до общаги и самое главное: Ян уже понял, что опасаться молдаванских бандитов Зямы и Антоши ему не нужно, потому что на дворе конец двадцатого, а не девятнадцатого века.
Первая, кого он встретил в коридоре общежития, была Карина. Она тоже возвращалась из города и тоже одна. Она была не просто красива, она была очень эффектна. У Яна понемногу рассеялся хмельной туман, шел он, уже прямо не качаясь.
Карина приветливо улыбнулась:
— Привет, герой, всё общежитие гудит, как ты защищал мою честь.
— Правда, а когда?
— А ты к тому же еще и нахал, когда дама говорит, что ты защищал её честь, только нахалы и невежды могут отказываться от подобного подвига.
— Я не отказываюсь, я просто не помню.
— Как не помнишь, ты вроде бы был не слишком пьян? Ну фрукт, может, проводишь меня хотя бы до комнаты?
— А, это ты про Алика, так он скотина и хам. Защитить от его посягательств женщину — долг каждого порядочного мужчины.
— Значит у вас не все порядочные.
— Может быть, хотя в основном нормальные ребята.
— Хочешь пригласить меня в кино? — Карина хитро посмотрела в глаза Яну. Ян растерялся.
— Я?
— Кто же еще? Я кажется, только с тобой разговариваю.
