До Гвендолен донесся скрип отодвигаемых стульев, потом чей-то голос спросил:
— Вас отвлекло что-то серьезное? Неприятности?
Голос был определенно знакомым.
— Вряд ли большие, — Кэссельранд говорил глуховато, но тоже вполне узнаваемо. — Всего лишь моя непутевая племянница. Влюблена по уши, со всеми выводами, которые можно из этого сделать.
Гвендолен никакие родственные узы с ним не связывали, и этой выдумкой она почему-то возмутилась больше, чем презрительным отзывом о своей великой любви.
"Даже не знала, что у меня, оказывается, есть дядя, — сказала она себе. — Но где же я слышала этого, второго?"
— Я вам сочувствую, — если собеседник и иронизировал, то почти незаметно, — иметь дело с молодой влюбленной девушкой — одно из самых неблагодарных занятий.
— Только если она не вклеилась в тебя! — вступил в разговор третий и гулко захохотал.
Опять они! Гвендолен даже привстала на локте, чудом избежав соприкосновения затылком со скошенной стеной мансарды. Временами эта парочка забавляла ее, временами ей казалось, что они настолько хорошо понимают друг друга, что она начинала испытывать к ним смутную нежность. Но порой она была уверена, будто они нарочно ее преследуют.
— К делу, сьеры, — это был уже четвертый. — Гостеприимство нашего любезного хозяина не безгранично.
— Прошу простить меня, досточтимый Кэссельранд, — Гвендолен легко вообразила, как Логан безупречно наклоняет голову, но выражение лица остается холодным, — в самом деле, не стоит отвлекаться от нашей цели. Я как раз хотел представить вам своих коллег. Дагадда вы уже знаете, а ежели позволите ему просидеть достаточно долгое время, то ваш погреб узнает его еще лучше. А это почтенный Нуада, переписчик свитков в эбрийской сокровищнице, и достославный Кехтан, лучший лекарь во всей Айне.
— Прямо и лучший… — слегка смущенно пробормотал пятый голос.
Судя по тембру остальных, Логан был самым младшим.
Как справедливо заметил Нуада, давайте начнем с того, что поблагодарим еще раз нашего великодушного хозяина. Немного найдется теперь в Тарре домов, где люди могут говорить свободно, не опасаясь за свою жизнь.
— О своей жизни никогда не стоит забывать, — это снова был Нуада, Гвендолен уже начала его отличать по слегка надтреснутому голосу. — По крайней мере тем, дорогой коллега, кто не обладает вашими способностями разрывать путы и уговаривать железо.
— Я же не виноват, что все это умею! — с внезапной горячностью закричал Логан, и что-то загудело — видимо, языки пламени вырвались из камина. — Ни за что на свете я не хотел бы иметь преимущество перед другими, такими же, как я! Но когда наступает опасность, я этим пользуюсь совершенно неосознанно.
— Сдается мне, — неторопливо вступил в разговор Кехтан, — что мы должны не упрекать, а благодарить нашего коллегу Логана за то, что он открылся нам. Пусть мы даже не понимаем до конца природу его дара, но он возник не случайно. Я не знаю, действительно ли есть в мире Чаша, о которой вы говорите с такой уверенностью, но какие-то силы, несомненно, просыпаются.
— Или хотят, чтобы их разбудили, — прибавил Нуада, и на мгновение упало молчание. Видимо, все повернулись в сторону Логана, ожидая его ответа.
— Чаша существует, — произнес он громко. — И мы научимся пользоваться ее силой.
— Вас она не пугает?
— Только наивный человек может поверить, что мы хотим укрыть Чашу от мира! Мира, в котором ежесекундно происходит что-то злое. Мира, где притесняют людей, подобных нам, для кого знание стоит на первом месте. Где самые сильные чувства, которые могут испытывать обычные люди — это страх и зависть. Когда истинная сила откроется таким, как мы, все будет по-другому.
— Сдается мне, что самый наивный человек здесь — это вы, Логан, — прервал его Нуада, и послышалось пыхтение раскуриваемой трубки. — Но если я правильно помню ваш рассказ, вы считаете наивным таррского вице-губернатора? Почему же он все-таки захотел поехать с вами? Похоже, к его наивности все-таки примешивается недоверие.
Скрипнуло резко отодвинутое кресло — Кэссельранд, не сдержавшись при словах "таррский вице-губернатор", поднялся и принялся расхаживать взад-вперед по гостиной.
— Не совсем так, — не очень охотно отозвался Логан. — Его тоже привлекает сила Чаши…. для своих целей. Но поначалу он нам может оказаться даже полезным. Он дальний родственник Мэссина, одного из хранителей.
— Я внимательно читал записи Мэссина, — это снова заговорил айньский лекарь, Кехтан, кажется. — Если быть полностью откровенным, по многим признакам его чувства и мысли напоминают терзания одержимых, которых мне доводилось пользовать в Айне. Допустим, что его рассказ — абсолютная истина, но утешаться все равно особенно нечем. Такую силу невозможно вынести одному человеку, и тем более невозможно научиться при этом ею управлять.
— Так вот, сьеры, — голос Логана зазвенел так, что без труда можно было представить торжествующее выражение на самозабвенном мальчишеском лице, потерявшем всю холодность. — До сих пор все хранители сгибались под тяжестью силы, потому что не могли никому доверять, и бродили по дорогам в полном одиночестве. А я убежден — силу Чаши надо разделить на нескольких людей. Для начала хотя бы на двоих. Вот Дагадд, мой побратим и моя противоположность. Полагаю, нам с ним будет не в пример легче, чем несчастному одинокому Мэссину.
— Угм, — невнятно подтвердил Дагадд, из чего Гвендолен поняла, что он в это время энергично жевал. Этим объяснялась и его странная молчаливость в течение всего разговора.
— Что же, Логан, — медленно проговорил Нуада, — нам тяжело поверить в ваш путь, но мы желаем вам удачи. Правда, что-то подсказывает мне, что вы позвали нас сюда не только для того, чтобы поделиться своими планами. Я прав?
— Мы не вправе вас о чем-то просить, но если вы готовы помочь нам, пусть один останется здесь — выбирайте сами — а другой поедет за нами следом. У нас с Дагди будет всегда одна судьба, но если нам не повезет в пути — наш спутник должен вернуться и рассказать, что с нами сталось. А тому, кто остается, предстоит работа не легче. Нужно разыскать всех книжников в Круахане, Эбре, Айне и Валоре — везде, куда можно передать тайную весть о нашем путешествии. Пусть ждут нас и будут готовы собраться по нашему слову. Какой бы ни была наша дорога — успешной или бесславной — но в Круахан мы больше не вернемся, а позовем вас к себе.
— Не вернетесь в Круахан? Почему?
— Круахан безнадежен, — отрезал Логан. — Чаше здесь не место.
— А разве есть для нее подходящее место где-нибудь в мире? Люди везде одинаковы
