Бельтан вздохнул:
— Да, очень образно — заплутали в прошлом.
Эйрин испуганно захлопала глазами:
— Я думала, я думала, это я.
Грейс взглянула на молодую женщину.
— Что случилось, Эйрин?
— Это было ужасно. — Баронесса стиснула руки. — Как в плохом сне, только гораздо более реальном. Снова был канун зимы, и я…
Она глубоко вздохнула и расправила плечи.
— Я сделала что-то ужасное во сие, что-то, что я сделала и на самом деле и за что мне ужасно стыдно.
Грейс поняла. Леотан. Эйрин убила молодого человека заклинанием. Но у него было железное сердце.
— Потом там появилась тень. Она хотела, чтобы я спрыгнула с самой высокой башни замка. Я этого не сделала.
Она обвела всех взглядом блестящих голубых глаз.
— Видите, я знала, что смерть делу не поможет. Тень бушевала, она закричала на меня, но я убежала.
Грейс не знала, что сказать, и взяла Эйрин за руку.
— Твой сон не очень отличается от моего, — вступил в разговор Бельтан. Лицо рыцаря было подчеркнуто спокойным, — Как и ты, я во сне совершил убийство. Убил человека. Ко мне тоже подошла тень и приказала направить нож на себя. Я начал вонзать лезвие в свое собственное сердце. А затем…
Грейс смотрела на него во все глаза:
— Затем что, Бельтан?
Большой рыцарь пожал широкими плечами:
— Затем я осознал, что прошлое — в прошлом, а жить надо настоящим, здесь и сейчас.
Грейс понимала, что имеет в виду Бельтан. Да, любовь — веская причина, чтобы жить, возможно — единственная. Но какое черное дело мог совершить рыцарь? Он сказал, что убил человека, однако он воин, разве ему не приходилось убивать людей в бою?
Мелия потрогала цветки виноградной лозы, которая вилась по белой стене узкой улицы.
— Я думаю, тенью в твоем сне был демон. Если бы ты сделал то, чего он желал, он бы победил и поглотил тебя.
Она улыбнулась:
— Но ты не поддался тени. Призраки прошлого не будут больше преследовать тебя.
Грейс знала, что это не полная правда. Тени прошлого все еще здесь. Если закрыть глаза, она могла видеть их, как и раньше, прикрепленных к слабо светящимся нитям жизни каждого из них.
А еще…
Тени сейчас были меньше и более отдаленными. Даже собственная тень Грейс. А что, если они никогда не оставят свое прошлое позади, и, как тень, оно всегда будет следовать за ними? Впрочем, подобно тени, прошлое не имеет реальной власти. Темнота будет всегда, но это еще не значит, что они не встретятся впереди, при свете.
Грейс вздохнула, закрыла глаза, вытянулась и коснулась мерцающей Паутины жизни. Она сделала это непринужденно, легко, не страшась. Впервые Грейс держала в руках ярко сверкающие нити — нити жизни.
Это было великолепно.
Грейс.
Голос Эйрин звучал в ее голове.
Грейс, с тобой все в порядке?
Разве она может объяснить?
Да, Эйрин. Впервые в моей жизни у меня все в порядке.
Врачу — исцелися сам.
Грейс открыла глаза. Все с любопытством смотрели на нее. Она засмеялась.
— Извините, — сказала Грейс и оставила все без объяснения. Как Лирит однажды учила ее, это правильно, что в женщине должна быть загадка. Она посмотрела на Вани, Мелию и Фолкена. Интересно, о чем каждый из них думал в плену у демона? Понятно, что они неохотно говорят об этом. Грейс могла бы угадать момент, когда тень заставила Фолкена жить снова: это гибель королевства.
Малакор не умер, не так ли, Грейс? Не совсем, если ты здесь. Она потрогала свое ожерелье.
Ты королева, Грейс, нравится тебе это или нет. Но удача с тобой, Ты правительница королевства, которого больше не существует. Ты должна принять это. Есть величество, но нет бремени.
— А ты, Грейс? — сказал Бельтан. — Что ты увидела в тени? Она облизнула губы.
— Приют для сирот в Колорадо. Я снова была там, ночь, пожар. Только я…
Ее сердце колотилось.
— Это была я. Я здесь единственная, кто сделал это. Просто я не помнила. Но сейчас все ясно.
Эйрин подошла к ней.
— Что ясно, Грейс?
— Пожар. Я устроила пожар, который уничтожил приют. Баронесса уставилась на нее в изумлении, а Мелия сжала губы и кивнула.
— Я слышала, — сказала Мелия, — что талант колдуньи может ярко проявиться в момент лишения свободы.
У Грейс сильно закружилась голова. Она вспомнила ступеньки, открытую дверь, миссис Фальк и зияющую дыру в ее груди…
— Фолкен, я расскажу тебе, что я видела. Это было так ужасно, я должна была… Я должна была закрыть эту дверцу в свою память. Но сейчас я помню все. Я…
Фолкен нежно взял ее за плечи.
— Что это, дорогая? — спросил бард, — Ты здесь в безопасности. Ты можешь сказать нам.
Было так трудно говорить. Слова вылетали из нее как осколки стекла.
— Железные Сердца. В приюте на Земле. Я видела, что они делали с миссис Фальк. Они вставили в ее грудь кусок железа, и она проснулась. И еще другое, там было нечто… бледное. Я видела это в символе Культа Ворона. — Она покачала головой. — Но не крыло. Это был глаз… одинокий глаз на ужасном лице, и они сказали, что собираются помочь ему вернуться, вернуться в наш мир и править им.
Лицо Мелии побелело. Пальцы Фолкена впились в плечи Грейс, его глаза были полны решимости.
— Кому, Грейс? Кому они пытались помочь вернуться?
Кое-как она заставила себя произнести одно за другим эти слова:
— Повелителю тьмы.
Мелия судорожно сглотнула, Фолкен выругался.
Грейс покачала головой и положила свою ладонь на его руку. Ее мозг неистово работал, складывая ужасную мозаику.
— Это он, да, Фолкен? Однажды я спрашивала тебя об этом — если Маленький Народец смог вернуться, почему не могут вернуться старые боги? И оказывается он здесь, на Земле. Он выше всего — Бледного Властелина, даже скирати. Я уверена в этом, исходя из того, что сказал Ксемет. Он причина всего.
Эйрин и Бельтан обменялись озадаченными взглядами, Вани нахмурилась.
— О ком ты говоришь? — спросила она. — Кто создатель всего этого зла, которое ты описываешь?
Грейс облизнула губы.
— Мог…
Мелию затрясло:
— Глаз… конечно. Мы видели его раньше. Не крыло ворона, а глаз, который однажды был ослеплен…
— …и теперь снова видит, — закончил Фолкен.
Мелия выглядела больной. Она протянула руки к Грейс.
— О дорогая, что мы сделали? Мы думали защитить тебя, а вместо этого послали в пасть тьмы. Как ты страдала! Ты, наверное, ненавидишь нас.
Грейс не могла вынести этого. Она обрела свое сердце не для того, чтобы оно снова было разбито.
