Ты когда-нибудь водила лошадей раньше?
Кивок.
- Она нуждается, чтобы о ней заботились.
Можешь ли ты сделать это? - Серохвостая посмотрела на меня одним большим глазом, как бы давая мне понять, что она нуждалась в ведущих настолько, насколько мне нужны были колеса, чтобы ходить.
Но затем она немного наклонила голову и по-матерински ткнулась ею в Элл.
Девушка протянула руку, чтобы погладить ее нос чуть ли не автоматически, а затем взяла у меня вожжи.
- Вы думаете, что это хорошая идея? - спросила Крин, когда я вернулся собирать других лошадей.
- Серохвостая нежна, как овечка.
- Просто потому, что Элл глупая, как овца, - лукаво сказала Крин, - не делает их хорошей парой.
Я улыбнулся на это.
- Мы посмотрим, как они сближаются час или около того.
Если это не сработает, значит не сработает.
Но иногда лучшая помощь человеку это дать ему помочь кому-нибудь еще.
***
Поскольку я плохо выспался, сегодня я устал вдвойне.
Мой живот был раздражен, и я чувствовал его, как будто посыпанным песком, будто кто-то ободрал первые два слоя моей кожи.
Я почти поддался искушению подремать в седле, но я не мог заставить себя ехать верхом, в то время как девочки шли пешком.
Таким образом, я брел вперед, ведя лошадь и покачиваясь на ногах.
Но сегодня я не мог впасть в удобный полусон, который я предпочитал использовать при ходьбе.
Меня мучали мысли об Аллеге, интересно, если он был еще жив.
Я знал из времени, проведенном в Медике, что рана живота, которую я нанес ему, была фатальной.
Я также знал, что это медленная смерть.
Медленная и мучительная.
При правильном уходе она может продлиться полный спан дней, прежде чем он умрет.
Даже один посреди неизвестности, он мог жить в течение нескольких дней с такой раной.
Неприятных дней.
У него будет нарастать лихорадка, когда инфекция попадет внутрь.
Каждое движение будет разрывать рану и открывать ее снова.
Он также не мог ходить на своей хромой ноге.
Так что, если он захочет двигаться, ему придется ползти.
К настоящему времени он уже страдает от голода и сгорает от жажды.
Но не умрет от жажды.
Нет. Я оставил поблизости полный бурдюк воды.
Я положил его с его стороны, когда мы уходили.
Не из доброты.
Не сделать его последние часы более терпимыми.
Я оставил его потому, что я знал, что с водой он будет жить дольше, а страдать больше.
Оставление ему бурдюка с водой было самой страшной вещью, которую я когда-либо делал, и теперь, когда мой гнев испепелился, я пожалел об этом.
Я задавался вопросом, как долго он проживет из-за этого.
День?
Два?
Наверняка не больше двух.
Я старался не думать о том, на что были похожи эти два дня.
Но даже когда я выкинул мысли об Аллеге из моего разума, у меня были другие демоны для борьбы.
Я вспоминал фрагменты той ночи, про которую ложные актеры могли сказать, что я из нее их вырезал.
Звуки моего меча, которые он издавал, когда входил в них.
Запах их кожи, когда я клеймил их.
Я убил двух женщин.
Что бы сказала Вашет о моих действиях?
Что кто-нибудь бы подумал?
Обессиленные от беспокойства и бессонницы, мои мысли мотались по этому кругу в течение оставшейся части дня.
Я разбил лагерь в силу привычки и поддерживал беседу с Элл одним лишь усилием воли.
Время для сна пришло, прежде чем я был готов, и я оказался завернутый в мой шаед, перед палаткой девочек.
Я смутно осознал, что Крин начала озабоченно смотреть на меня, также как она смотрела на Элл последние два дня.
Я лежал с широко раскрытыми глазами в течение часа перед сном, задаваясь вопросом об Аллеге.
Когда я уснул, я мечтал убить его.
Во сне я преследовал их в лесу, неотвратимый как смерть.
Но в этот раз все было по-другому.
Я убил Отто,и его кровь забрызгала мои руки как горячий жир.
Затем я убил Ларена и Джоша и Тима.
Они стонали и кричали, корчась на земле.
Их раны были ужасными, но я не мог отвернуться.
Затем лица изменились.
Я убивал Тарена, бородатого бывшего наемника из моей труппы.
Потом я убил Трип.
После я преследовал Шанди через лес, с мечом наголо в моей руке.
Она кричала и плакала от ужаса.
Когда я наконец поймал ее, она прижалась ко мне, пригибая меня к земле, зарываясь лицом в мою грудь , рыдая.
- Нет нет нет,- просила она.
- Нет нет нет.-
Я пришел в себя.
Я лежал на спине, не зная, где заканчивается сон и начинается явь.
Через короткий момент я понял правду.
Элл вылезла из палатки и лежала прижавшись ко мне.
Ее лицо прижималось к моей груди , ее руки вцепились в мою.
- Нет нет,- шептала она.
- Нет нет нет нет нет.- Ее тело сотрясалось в беспомощных рыданиях, когда она больше не могла это произносить.
- Моя рубашка была влажной от горячих слез.-
Моя рука кровоточила там, где она ее сжимала.
Я пробормотал что-то утешительное и провел рукой по ее волосам.
Прошло много времени прежде,чем она затихла и провалилась в изможденный сон, все еще прижимаясь к моей груди .
Я лежал неподвижно, боясь сделать лишнее движение.
Мои зубы были сжаты.
Я думал о Aллеге, Отто и всех остальных.
Я вспоминал кровь, крик и запах паленой кожи.
Я вспоминал все это и мечтал о гораздо худших вещах, которые я мог бы с ними сделать.
Я больше никогда не видел кошмаров.
Иногда я думал об Аллеге и улыбался.
* * *
На следующий день мы достигли Левиншира.
Элл пришла в себя, но осталась тихой и погруженной в свои мысли.
Однако, дела пошли теперь быстрее, тем более, что девочки решили, что они достаточно проехали назад , чтобы повернуть Грейталя.
Мы покрыли шесть миль, прежде чем мы остановились в полдень, девочки становились все более и более оживленными, узнавая знакомые места.
Форму холмов вдалеке.
Изогнутое дерево у дороги.
Но когда мы подошли ближе к Левинширу они затихли.
- Это находится там за холмом,- сказала Крин, спускаясь с чалой.
Ты поедешь отсюда, Элл.
Элл попеременно смотрела то на меня, то на свои ноги.
Она покачала головой.
Я наблюдал за ними.
- С вами обеими все в порядке?-
- Мой отец меня убьёт.- голос Крин опустился до шепота, ее лицо было полно серьезного опасения.
- Сегодня вечером твой отец будет один из счастливейших людей на земле,- Я сказал, надеясь, что это окажется правдой.
- Он возможно рассердится.
Но это - только, поскольку тревожился в течение последних восьми дней.-
