Почему Носитель Осколков еще не прикончил его?
Гигант паршенди наклонился к нему и заговорил. Со страшным акцентом. Оглушенный Далинар едва разбирал слова. Но паршенди был так близко, и Далинар все-таки понял. Понял, что ему сказали. Акцент почти до неузнаваемости исказил слова, произнесенные на алети.
— Это ты, — сказал Носитель Осколков. — Я нашел тебя наконец.
В своих видениях он уже наблюдал эту сцену: Носитель Осколков один, в опасности, вокруг паршенди. Но тогда Далинар был снаружи кольца врагов…
Но этот паршенди — Носитель Осколков — не мог говорить со мною…
Вдруг что-то разметало задние ряды солдат паршенди, наблюдавших за дуэлью.
Удары по голове были очень тяжелыми. Далинар начал бредить.
Кто мог разорвать кольцо паршенди? Садеас?…
Затуманенный разум Далинара пытался найти объяснение происходящему.
Он пришел спасти меня, как я его.
«Объедини их…»
Он пришел, подумал Далинар. Я знал, что он придет. Я соберу их…
Паршенди кричали, метались, падали.
Через их ряды пробился человек.
Это был не Садеас.
Молодое жесткое лицо, курчавые волосы. В руках копье.
И… он светился.
Что? подумал ошеломленный Далинар.
* * *
Разбросав солдат паршенди, Каладин буквально влетел в круг. В его центре один Носитель Осколков склонился над другим Носителем Осколков, лежащим перед ним на земле. Из Доспехов поверженного рыцаря слабо тек Штормсвет. Слишком слабо. Учитывая число трещин, скорее всего геммы Доспехов почти полностью отдали свой Свет.
Победителем в этом поединке был Носитель-паршенди, о чем можно было судить по размерам и форме его ног. Вражеский Носитель Осколков наклонился и внимательно рассматривал Далинара. Из большой трещины на его ноге вытекал Штормсвет.
Великолепно, подумал Каладин. Мгновенно вспыхнуло воспоминание — он спасает Амарама.
Прежде чем ошеломленные солдаты паршенди успели прийти в себя, он подскочил поближе и воткнул копье в разлом Доспехов. Носитель Осколков, вскрикнув от боли и удивления, выпустил Клинок. Тот немедленно превратился в туман. Каладин выдернул копье и отскочил назад. Носитель попытался достать Каладина бронированным кулаком, но промахнулся. Каладин прыгнул к нему и, вложив в копье всю силу, снова ударил копьем в трещину в броне.
Носитель Осколков закричал еще громче, зашатался и рухнул на колени. Каладин попытался высвободить копье, но древко треснуло, когда воин начал падать.
Каладин отпрыгнул назад с пустыми руками и оказался лицом к лицу с вооруженными паршенди.
Штормсвет лился из него.
Молчание.
Словно очнувшись, паршенди обрели дар речи.
Хором они выкрикнули те же самые слова, что и раньше:
— Нешуа Кадал!
Затем смущенно переглянулись, зашептались и запели песню, которую он никогда раньше не слышал.
Похоже, паршенди даже и не помышляли о нападении.
Что ж, неплохо, подумал Каладин.
Далинар задвигался. Каладин встал на колени и помог ему сесть. При этом приказал Штормсвету уйти в каменистую землю, оставив себе ровно столько, чтобы не светиться. Вскочив на ноги, Каладин побежал к покрытой броней лошади Далинара, которая стояла в стороне от кольца паршенди. Испуганно глядя на него, солдаты бросились врассыпную, освобождая ему дорогу. Он взял поводья и торопливо вернулся к кронпринцу.
* * *
Далинар тряхнул головой, пытаясь прояснить сознание. Перед глазами еще все плыло, но голове уже стало лучше.
Что произошло? Его ударили по голове… и теперь Носитель Осколков стоит перед ним на коленях. На коленях? Но что заставило его упасть? И неужели это создание действительно с ним говорило?
А юный мостовик в лучах света? Сейчас он уже не светится, а, держа поводья Кавалера, призывно машет рукой.
Решив, что это ему почудилось, Далинар заставил себя встать на ноги.
Паршенди, стоявшие вокруг, бормотали что-то неразборчивое.
Доспехи Осколков, подумал Далинар, глядя на Носителя.
Клинок Осколков.
Я могу выполнить свое обещание Ринарину. Я могу…
Носитель простонал, держась за раненую ногу рукой в перчатке. Далинару буквально зуделось закончить дело, убить его. Он шагнул вперед, волоча бесчувственную ногу. Паршенди, стоявшие вокруг, молча смотрели. Почему они не атакуют?
Высокий копейщик подвел к Далинару Кавалера.
— На коня, светлоглазый.
— Мы должны закончить с ним. Мы можем…
— На коня! — скомандовал юноша, кидая ему поводья.
Паршенди повернулись, собираясь сражаться с приближающимися солдатами алети.
— Говорят, что вы человек чести, — рявкнул копейщик. С Далинаром мало кто говорил таким образом, особенно темноглазые. — Ваши люди не хотят уходить без вас, а мои люди не могут уйти без них. Садитесь на вашу лошадь, и мы уходим из этой смертельной ловушки. Вы меня поняли?
Далинар встретился с юношей глазами. И кивнул. Конечно. Он прав, они должны оставить вражеского Носителя Осколков в живых.
Да и как они заберут Доспехи? Тащить за собой труп, всю дорогу?
— Отступаем! — проревел Далинар своим солдатам, потом с трудом забрался в седло Кавалера — в Доспехах осталось слишком мало Штормсвета.
Верный Кавалер поскакал по коридору, который его люди прорубили для него ценой своей жизни. Безымянный копейщик бежал следом, сзади прикрывала Кобальтовая Гвардия. Почти вся его армия была уже за расщелиной. Мост еще стоял, перед ним беспокойно ждал Адолин, удерживая его для Далинара.
С чувством облегчения Далинар проскакал по деревянному мосту и — наконец-то! — оказался на плато построения. Адолин и последние части перешли за ним.
Он повернул Кавалера и посмотрел на восток. Паршенди столпились у расщелины, но не собирались преследовать. В верхней части Башни небольшая группа собралась вокруг куколки. В суматохе боя о ней забыли обе стороны. Обычно паршенди никогда не преследовали, но если сейчас они передумают, то смогут гнать остатки армии Далинара без остановки вплоть до постоянных мостов.
Но нет. Они выстроились и завели другую песню, ту, которую они пели всякий раз, когда алети отступали. Пока Далинар глядел на них, из их рядов появилась огромная фигура в разбитых серебристых Доспехах и красном плаще. Носитель Осколков снял шлем, но он находился слишком далеко, и Далинар не смог разобрать черты его лица. Недавний враг Далинара поднял Клинок Осколков движением, в смысле которого было невозможно усомниться. Салют, жест уважения. Далинар инстинктивно призвал Клинок и через десять ударов сердца отсалютовал в ответ.
