И ничего опасного на глаза не попалось, как ни пытался всматриваться.
Однако атрибут Интуиция почему-то дал о себе знать. Мой недолгий опыт обладания им показал, что трофеи от Хаоса тоже могут быть полезными.
Приходится прислушиваться к тому, что тебе говорят.
– Чего мы стоим? – как-то очень уж спокойно поинтересовался Бяка.
Удивившись тому, что спутник внезапно стал столь хладнокровным, я пояснил:
– Сам не знаю. Мой атрибут от Хаоса говорит, что тут неладно. Надо разобраться.
– Ну ты разбирайся, а я пока посижу немного.
С этими словами Бяка и вправду расселся на первом попавшемся блоке. Даже не стал выбирать «стул» поудобнее, хотя до такого рукой подать.
Вновь подивившись его хладнокровию, я вдруг осознал, что, в сущности, мне тоже торопиться некуда. Так почему бы не присоединиться к товарищу? Тем более, блок под моими ногами не такой уж неудобный, как показалось поначалу.
Да он даже комфортный.
Такой уютный на вид.
Так и напрашивается на то, чтобы на него сели.
Это я и сделал.
А Бяка, медленно зевнув, решил отдохнуть ещё серьёзнее. Да-да, он действительно прилёг на камень. Похоже, храпеть собрался. Вон, глаза закрыл, лицо отрешённое, почти мёртвое. Не зря его соплеменников упырями прозвали, у него и при бодрствовании физиономия специфическая, а уж в сонном состоянии хоть не смотри – вылитый покойник.
Но чего это я всё о Бяке, да о Бяке? Надо и о себе позаботиться. Зачем сидеть, если можно последовать примеру спутника?
Да, всё верно, надо ложиться.
В сознании, полностью охваченном сонным оцепенением, из последних сил промелькнул проблеск разума.
Нельзя спать!
Нельзя!
Ведь интуиция предупредила!
Что-то происходит!
Будто подслушав мои мысли, атрибут Хаоса вновь напомнил о себе.
Интуиция:
Похоже, вас покидает жизнь.
Проблеск разума разгорелся если не до яркого пламени, то хотя бы до состояния, заставляющего что-то делать, а не просто пытаться разлечься на удобном каменном блоке.
Нельзя мне сейчас ложиться. Но и чем именно следует заняться, я не представлял. Просто тряс головой, разгоняя муть перед глазами, и пытался увидеть то, чего следует опасаться. Но напрасно прищуривался, напрасно оглядывался, вокруг нас не было ничего подозрительного. Древние камни замшелые, стены, свисающие корни растений, выросших на верхних ярусах руин.
И неистовое желание улечься и забыться. Оно настолько непреодолимо-сильное, что ему понадобится всего лишь несколько секунд, чтобы полностью погасить мой разум.
Это конец, мне отсюда не выбраться. Я даже приподняться не в состоянии. Ноги будто чужие, не ощущаются.
Увы, интуиция права, меня и правда покидает жизнь, и сопротивляться этому невозможно.
Всё, на что хватило остатка сил, это протянуть руку к исходящему паром котелку, который, сам не помню как оказался на соседнем камне.
Если это не заставит взбодриться, останусь здесь.
Навсегда останусь.
Миг, и ладонь погрузилась в горячую бурду.
Ещё миг, и я ору от нестерпимой боли, а сонное оцепенение развеяно без остатка.
И сразу же, пока беспомощность не вернулась, я схватил котелок в одну руку и принялся разбрызгивать его содержимое, не жалея вторую, уже ошпаренную конечность. Крича от боли и почти ничего не соображая.
Только одно понимал: я зря сюда полез. Надо или бежать без оглядки, оставив Бяку умирать, или как можно быстрее разобраться в том, что здесь происходит.
Стена, на которую я плеснул очередную порцию парящей жижи, вдруг начала расплываться, будто изображение на экране, смазанное неловким движением оператора с камерой. И в тех местах, куда попали брызги, расползались омерзительные прорехи, под которыми мерцало что-то зеленоватое, непонятное и несомненно тошнотворное.
Не задумываясь, ухватил котелок поудобнее обеими руками и выплеснул всё, что в нём оставалось, в направлении непонятного явления.
По ушам ударил визг работающей на запредельных оборотах электродрели. Ударил так неистово, неожиданно и сильно, что я заорал и швырнул котелок в стену, перед которой пульсировала полупрозрачная расползающаяся масса, сверкающая зелёным в тех местах, куда попала горячая грязь. Отвернувшись, подхватил Бяку под руки и потащил его прочь.
Тот открыл глаза, сонно вскрикнул, когда я неосторожно приложил его копчиком об угол каменного блока.
– Ге… Гед… Положи меня туда, где взял. Я тут посплю немного.
Прилив сил, который помог пронести упыря несколько жалких шагов и ни разу при этом его не уронить, сходил на нет. Я чувствовал, что ещё чуть-чуть, и рухну.
– Бяка! Вставай! Быстрее вставай! Помоги мне специи донести! Помоги! Их слишком много, я один с таким огромным мешком не справляюсь! Они дорогие, их нельзя бросать здесь!
Упыря будто током шарахнуло. Подскочил, вырвавшись из моих рук:
– Где?! Где оно?! Гед, где моё?!
Позади послышался неописуемый звук. С таким, наверное, лопаются перекачанные дирижабли. И тут же на наши спины обрушился горячий ливень.
Дружно заорав, мы не сговариваясь и не оглядываясь, рванули прочь, к выходу из руин. И только отбежав на полсотни шагов, я догадался чуть отстать от Бяки и взглянуть на его спину.
Так и есть, весь заляпан парящей грязью. Не сомневаюсь, что у моей «кормы» такая же картина.
Продолжая бежать всё медленнее и медленнее, я обратился к ПОРЯДКУ и не удивился, что у него появилось для меня кое-что новенькое.
Вы наносите значительный урон эфирному стражу сна про-тсурра. Вы наносите фатальный урон эфирному стражу сна про-тсурра. Эфирный страж сна про-тсурра развеян. Вы победили эфирного стража сна про-тсурра. Полностью хаотическая сущность, эфирный слепок сущности про-тсурра (тридцать девятая ступень мощи Хаоса).
Захвачен личный знак навыка Хаоса – «Растворение» – 1 штука
– И это всё?! – в сердцах воскликнул я, после чего начал дуть на ошпаренную ладонь, одновременно активируя лечение.
Болела дико.
Бяка, не оборачиваясь, боязливо спросил:
– Что всё? И где специи? Ты что-то говорил о мешке специй. Я хочу его. Где он?
– Да стой ты! Хватит уже бежать, за нами никто не гонится. И никаких специй нет. И не было.
– Тогда зачем ты про них говорил?! – обиженно спросил упырь, останавливаясь.
– Затем, что нас убивал невидимый призрак. Он будто жизнь из нас высасывал. Не знаю, как ты, а у меня ноги, будто ватные. Какая-то сильная магия.
– Может даже истощение жизни, – побледнел Бяка. – Да, я помню, как спать хотел. Это точно оно. Истощение жизни лишает человека воли и желаний. И он медленно умирает. Страшная магия.
– Да, наверное, это оно и было, – согласился я, вспомнив описание про-тсурра, выданное ПОРЯДКОМ. – Мы там оба чуть не погибли.
– Мне ещё и спину обожгло магией, – пожаловался упырь.
– Это не магия, это я облил призрака из котелка. А он будто лопнул, и вся грязь разлетелась. Вот и прилетело по нам. Хорошо, что немного.
– А что у тебя с рукой?
– Да ерунда. Сунул её в котелок, чтобы не заснуть.
– Сунул руку в котелок?! – поразился Бяка. – Гед, я тобой горжусь! Но про специи ты зря сказал. Нельзя так шутить.
– А что мне было делать? Я не мог тебя тащить, ты тяжёлый, а я сам еле шёл. Вот и приободрил. Чем ещё тебя можно заставить так подскочить?
– Наверное, ничем, – признал Бяка. – А почему мы стоим? Надо дальше бежать.
– Призрака больше нет, – напомнил я. – Так зачем нам убегать?
– Но ведь чудовище где-то там. Ты говорил, что призрак его охраняет.
– Уже не охраняет. Мы справились. И чудовище теперь в шоке. Оно ничего никому не сделает, пока не скроется солнце. А до заката ещё далеко. Понимаешь, к чему я веду? Пора начинать работать, Бяка, мы сюда не призраков гонять пришли. Надо дело доделывать.
