— Нет, не ты, — сказал Пауль и подал знак.
Ближайший к матросу солдат бригады сделал выпад. Клинок вошел в грудь, матрос замер с широко раскрытым ртом. Солдат подождал несколько вдохов, затем выдернул клинок. Сердце уже не билось, потому крови почти не было, лишь расплылось небольшое пятно. Солдат пнул труп ногой, и тот полетел в реку.
— Старший — он, — Пауль указал ножом на своего человека. — Его зовут Бурый. Через милю сворачиваем в западный рукав.
— Есть, командир! — Ответил Бурый и крикнул матросам: — Все по местам!
Команда замерла, как галерея статуй. Рулевой застыл с разинутым ртом, штурвал крутился сам собою, судно разворачивалось поперек реки.
Бурый подошел к рулевому и шлепнул по лицу:
— Ты понял, куда править?
— Д… д…. да.
— Так правь.
Рулевой схватился за штурвал так быстро, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, откуда «словно»? Следуя примеру рулевого, остальная команда разошлась по местам.
Аланис поймала на себе взгляд Пауля.
— Чего желаете, милорд?
Она знала, чего он желает: проверить, испугалась ли она.
— Не милорд, а командир, — сказал он и скрылся в каюте.
* * *
Видимо, первый прием пищи она проспала. Второй состоялся ближе к вечеру. Солдаты бригады развязали вещмешки, достали каждый свою снедь и принялись жевать. Кок, с позволения Бурого, раздал харчи матросам.
Аланис не чувствовала голода, но знала, что поесть стоит: нужно восполнить силы, утраченные с потерей крови. Обратилась к Бурому, тот отказал: не было приказа кормить ее.
— Так зайдите к Паулю и получите приказ!
Бурый уставился на нее, как баран на новые ворота. И отошел, ничего не сказав.
Она сама постучала в каюту.
— Войди.
Вошла. Пауль изучал карту, раздетый до пояса. Его кожу покрывали самые странные шрамы, какие видела Аланис: тонкие белесые линии образовывали сеть шестиугольных клеток по всей его спине и груди. На коже Пауля, если содрать ее с тела, можно сыграть в стратемы.
— Что?
— Хочу есть. Извольте накормить меня.
— Раздевайся.
Она молча воззриалсь на Пауля. Вероятно, она ослышалась.
Пауль поднял глаза от карты и сказал:
— Разденься догола.
Аланис ощутила не страх, а брезгливость и сильнейшее удивление. Этот человек настолько глуп? Как же он командует отрядом?!
— Сударь, я сделаю вид, что не слышала этого. Дайте мне поесть.
Пауль поднял левую руку и согнул два пальца. Намек был мрачен и очевиден.
— Мои приказы должны выполняться.
Она издала смешок, полный презрения и яда.
— Меня зовут Аланис Аделия Абигайль рода Светлой Агаты. Вы не получите меня, даже если сломаете все кости в моем теле.
— Палец, ко мне! — крикнул Пауль.
Когда солдат вошел в каюту, командир приказал ему:
— Запри дверь.
Палец повиновался.
— Раздень бабу.
Аланис вперила в солдата уничтожающий взгляд. Палец должен был смешаться, покраснеть, начать мямлить извинения. Это происходило со всеми, на кого она так смотрела.
Палец подошел и в три рывка содрал с нее платье.
Аланис опустила взгляд, увидела собственную белую грудь, и даже тогда не до конца поверила…
— Изнасилуй ее.
Палец расстегнул ремень и скинул штаны. Аланис не пыталась сопротивляться, даже не шевелилась. Происходило нечто настолько запредельное, что органы чувств отказывались служить. Ее вытащили за пределы вселенской спирали, в мир Темного Идо. Она увидела бесформенный хаос, которому не было названия.
— В зад, — уточнил Пауль.
Палец развернул герцогиню и бросил животом на стол. Мозолистыми руками схватил за ягодицы, раздвинул, ощупал. Грубое движение отдалось болью — и снова пришло то жуткое понимание: ничего не изменить. Это случится, что ни сделай.
Нет же! Нет!
— Командир, позвольте сказать!
Пауль поднял руку. Палец так и замер, засунув ладонь между ног Аланис.
— Я виновата, что не выполнила приказ. Больше этого не повторится.
Пауль выдержал мучительную, пыточную паузу. Насладившись, обронил:
— Палец, ты свободен.
В тот же вдох, без тени колебания, солдат отступил, надел штаны и вышел.
Аланис сползла на пол ни жива, ни мертва. Даже не сознавая до конца, кто она, где находится. Пауль протянул ей миску:
— Ешь.
Есть… зачем? Как?.. От пищи нет толку. Нужно сделать что-то, чтобы восстановить, вернуть… Надеть платье… Прикрыть срамные места… Напасть… Сбежать…
Она приняла миску, положила в рот ложку пищи и механически начала жевать. Пауль отвернулся к карте. Что я наделала? — думала Аланис. Что же я натворила? Ради чего?.. Она ела. Это было простое, привычное действие. Съедобное вещество ложка за ложкой перемещалось внутрь желудка…
Вопрос Пауля застал ее врасплох:
— Что ты думаешь о Галларде Альмера?
Она не думала ни о Галларде, ни о себе, ни о чем.
— Простите?
— Твой дядя — Галлард Альмера. Что о нем думаешь?
Мой дядя. Человек, убивший отца и брата. Пославший за мною… этих. Вот теперь она подумала кое-что.
— Мерзавец. Гад.
— Что еще?
Вдруг она спохватилась: ведь Пауль служит Галларду! Затараторила с ужасом, какого не знала никогда прежде:
— Виновата, командир. Неверно подобрала слова. Галлард — твердый духом и благочестивый человек.
Пауль оскалил зубы:
— Еще какой. Думаешь: на чьей он стороне?
Удивление было столь сильно, что перекрыло страх. Дядя — третья сторона?! Бригада служит Кукловоду, и это — не Галлард?!
В чем она всегда уступала Эрвину — в умении думать быстро. Он за секунду бы понял, как лучше ответить. Но ее мысли двигались слишком медленно. После пугающе долгой паузы она сказала:
— Не на вашей.
— Почему?
Потому, что… я хочу увидеть, как вы с ним убиваете друг друга!
— Эрвин знает, кто ограбил усыпальницу. Он раздует это в огромный скандал. Всех союзников Кукловода назовут еретиками и идовыми слугами. Галларду не нужно такое пятно.
— А как убедить его пойти за нас?
— Никак, — срезала Аланис. Слишком быстро.
Пауль облизал губы — мерзко, по-звериному.
— Ты еще можешь передумать.
Холодный пот прошел по спине. Тьма, как же глупо! Конечно, дядя прежде был в сговоре с Куловодом — они же вместе сжигали Эвергард! Если так, почему им не объединиться снова?..
— Ситуация сильно изменилась. Во времена Эвергарда, Адриан покрывал еретиков… то есть, ну… вашего лорда. А теперь и Корона, и Палата настроены против вас. Галларду нет смысла лезть под удар.
— Но его можно убедить. По глазам твоим вижу.
Неясно, что он увидел в глазах, кроме отчаяния и ужаса.
— Наверное, способ есть, но… я потеряла много крови, командир, я слаба и больна…
— И бесполезна. Не люблю бесполезных вещей. Если не годишься для бесед, найду другое применение.
Отдайте меня Галларду, — мелькнуло у Аланис. Отрежьте оставшиеся пальцы… и уши, и груди. Отдайте в таком виде, и дядя — ваш друг навеки.
— Да, я знаю способ! Сейчас скажу!
— И какой же?
Вот теперь она не уступила Эрвину в скорости мысли:
— Вы умеете управлять Предметами. Научите Галларда.
— Почему это должно помочь?
— Он грезит божественной мощью. Спит и видит себя дланью божьей. Мечтает стать новым Праотцом. Дайте ему власть над Перстами, а еще добавьте, что он — избранный. Скажите: только величайшие из великих, как вы и он, способны говорить с Предметами.
По лицу Пауля нельзя было понять, понравился ли совет, однако Аланис получила награду. Когда она доела, Пауль сказал:
— Ступай в каюту капитана, там и сиди. Возьми его одежду.
— Благодарю вас…
Аланис подобрала сумочку и платье. Одеться было невозможно: платье стало ворохом тряпья. Она прикрылась кое-как и перебежала в соседнюю каюту. Закрыла за собою дверь, надела огромную рубаху капитана, упала на койку.
Что же я натворила?.. Зачем?..
Горло сдавило, она хотела разрыдаться, но не могла. Неоткуда взяться слезам: запас презрения к себе и так уже исчерпан. Она все еще чувствовала на себе мужскую руку. Палец не успел сделать худшего — это в равной степени и счастье, и кошмар. Если б он изнасиловал ее, Аланис перестала бы существовать. Ее бы попросту не было.
